Один из отцов-основателей Европейского союза в 1950-х годах Жан Монне предсказывал, что в эпоху глобализации размер будет иметь значение. "Наши страны стали слишком малы для мира по сравнению с Америкой и Россией сегодня и Китаем и Индией завтра", – заметил он однажды.

С тех пор европейские лидеры пытались расширить ЕС в соответствии с этим видением ситуации. Но расширение, которое часто называли самой успешной политикой этого клуба государств, превратилось в источник политических неприятностей. Завтра на саммите в Брюсселе правительства стран-членов ЕС сойдутся в споре о том, как далеко и насколько быстро Евросоюз может расширяться на восток.

В дебатах будут затронуты вопросы о том, что значит быть европейцем и может ли ЕС продолжить рост, не будучи вынужден остановить продвижение и не отчуждая все больше собственных граждан. Исход и тон переговоров будут иметь весьма ощутимые последствия: станет ли кандидатам еще труднее попасть в клуб?

Высшие руководители ЕС говорят, что момент опасный. Если блок подаст отрицательный сигнал будущим членам, какие последствия это может иметь для реформаторов в Турции, для политически нестабильных Балкан или для таких бывших советских республик, как Белоруссия и Украина? Мир кровно заинтересован в том сигнале, который поступит из Брюсселя.

Саммит в конце года дает возможность европейским лидерам подвести итоги "большого взрыва" – экспансии, состоявшейся в мае 2004 года, когда состав ЕС расширился с 15 до 25 стран-членов. После того как в первый день нового года к ЕС присоединятся Болгария и Румыния, в составе ЕС окажутся 10 бывших коммунистических государств, а его население вырастет до 490 млн человек – это уже почти половина населения США.

Так что же не так с последним расширением? Простой ответ таков: да мало что не так. Хотя некоторые страны Западной Европы, в том числе Великобритания и Ирландия, испытали неожиданно большой приток иммигрантов из Польши и других новых членов, экономические исследования показывают, что приезжие восполнили недостаток рабочей силы.

Действительно, создание мобильных запасов рабочей силы (давшее европейской экономике некоторую гибкость, которая в США считается само собой разумеющейся), похоже, сыграло определенную роль в том, что экономический рост в Европе превысил 2,5% и превзошел американский. Безработица в масштабах Евросоюза наконец начала снижаться.

Хотя в Центральной Европе имела место политическая нестабильность, а Польша оказалась неудобным партнером, 10 динамично развивающихся новых членов были интегрированы. Европа использует свою "мягкую власть", чтобы распространить демократические и экономические перемены и стабильность. Даже Франция, которая громче всех говорит о необходимости снизить темпы расширения, в официальных документах назвала амбициозный план объединения востока и запада Европы "замечательным успехом".

И тем не менее саммит на этой неделе проходит на фоне обеспокоенности общества, характерным выражением которой является страх перед тем, что западные компании переместят производство и рабочие места на восток и что дешевые восточные работники отберут рабочие места на Западе. В этом году опросы из серии "Евробарометр" показали, что только 45% граждан ЕС хотят присоединения новых членов, а в таких странах, как Франция, Германия, Люксембург и Австрия, их доля не достигает даже 3%.

Озабоченность темпами расширения упоминается французскими и голландскими избирателями в качестве причин их отказа голосовать в 2005 году за предложенную конституцию ЕС. Премьер-министр Болгарии Сергей Станишев признает, что атмосфера испортилась. По его словам, "расширение – замечательная история успеха Европы, но ее очень плохо сумели донести до людей".

Чтобы смягчить общественное недовольство, некоторые европейские политики хотят, чтобы ЕС прямо сейчас утвердил свои окончательные границы, заявляя, что клуб рискует стать настолько большим, что не сможет больше действовать. "Европа без границ станет подмножеством Объединенных Наций", – сказал кандидат от правоцентристской французской коалиции Николя Саркози. А канцлер Австрии Вольфганг Шюссель утверждает, что странам бывшего советского блока, таким, как Украина, Белоруссия, Грузия и Армения, надо прямо сейчас сказать, чтобы они думать забыли о полном членстве и вместо этого развивали иные формы партнерства с Европой.

Большинство сторонников идеи "окончательных границ" разделяют также представления Саркози и Шюсселя о том, что граница должна пройти в западу от Босфора, отрезав 80 млн турок (преимущественно мусульман), чья судьба в Европе будет главной темой заголовков, посвященных саммиту. "Мы должны четко сказать, кто является европейцем, а кто – нет", – утверждает Саркози.

Предложение Саркози подкреплено законодательно, поскольку существует декларация ЕС, в которой говорится: "Любое европейское государство... может подать заявку на вступление в Союз". Если оно отвечает политическим и экономическим нормам клуба и его стандартам в области прав человека, оно сможет вступить при условии единодушной поддержки уже существующих членов: каждый из них обладает правом вето. Так что определение того, что такое "европейская" страна, становится одновременно принципиально важным и труднодостижимым. Только однажды ЕС отказал кандидату в приеме на этом основании – когда в 1993 году Марокко было сказано, что она "не является европейской страной", несмотря на ее исторические и культурные связи с Европой.

Восточные границы Европы вообще крайне размыты. Географическую границу континента обычно проводят по Уралу – когда-то на основном перевале через горы был установлен огромный столб, отмечающий границу с Азией – душераздирающее зрелище для узников, направляющихся в Сибирь. Виды Турции на вступление в ЕС были признаны законными еще в 1963 году, несмотря на то, что значительно большая часть ее территории относится к Азии. А Кипр был в 2004 году принят в ЕС несмотря на то, что он находится всего в 150 милях от Сирии и в 500 милях от европейского континента.

Комиссар ЕС по расширению Олли Рен утверждает, что термин "европейский" имеет географические, исторические и культурные составляющие. "Его невозможно свести к одной вечной формуле – этот вопрос может пересматриваться каждым следующим поколением", – сказал он в недавней программной статье. Но даже те, кто выступает за утверждение окончательных границ Европы, признают, что невозможно сделать это прямо сейчас, на этой неделе. Вместо этого они ищут другие инструменты "управления" процессом расширения – то есть его замедления.

Европейские дипломаты говорят, что участники саммита согласятся по крайней мере в одном ключевом пункте: ЕС должен выполнять свои обязательства по отношению к Турции и Хорватии, которые начали переговоры о вступлении, и к странам на западе Балкан, чьи надежды на вступление получили официальное признание. Однако один посол признает, что клуб "расколот до основания" по вопросу о том, с какой скоростью должны продвигаться вперед переговоры с Турцией и балканскими государствами и должны ли они вообще когда-нибудь успешно завершиться.

Франция, Нидерланды и Австрия относятся к числу тех, кто хочет определить "поглощающую способность" ЕС, в том числе выяснить, сможет ли расширенный Союз обеспечить более глубокую интеграцию, которую задумывал Моне. Они также хотят оценить последствия расширения для бюджета ЕС и для его институтов.

Рен предпочитает говорить об "интеграционной способности" – это выражение, как он считает, применимо и к странам-кандидатам, и к самому Союзу. Но он настаивает на том, что эта способность не должна стать новым "критерием" при вступлении, и эту точку зрения разделяют страны, выступающие за расширение, такие, как Великобритания, Испания, Италия, Швеция и Польша.

Это может стать предметом стычек на брюссельском саммите. Париж хочет, чтобы Европейская комиссия, как орган исполнительной власти, провела более основательные исследования и в большей степени учитывала политические последствия и общественное мнение в ходе переговоров о вступлении. "По сути, они пытаются создать арсенал средств, позволяющих остановить любое расширение, которое им не нравится", – говорит один высокопоставленный чиновник ЕС. У Франции есть и "ядерное оружие" для сдерживания будущего расширения: после Хорватии любой новый член сможет присоединиться к ЕС только в том случае, если французы скажут "да" на референдуме.

Но французы не одиноки в своем стремлении усилить политический контроль над расширением. Нидерланды в этом отношении особенно громко заявляют о себе, а Австрия и ее соседи, которых в Брюсселе прозвали "габсбургским блоком", обеспокоены возможностью присоединения Турции. "Темпы расширения зависят от поглощающей способности Союза, а не только от подготовленности страны-кандидата", – сказал один французский чиновник. В Париже говорят о том, что надо посадить в кабину "пилота" – тогда люди будут спокойны, что есть кто-то, кто контролирует процесс расширения.

В такой позиции есть своеобразная ирония, считают в Брюсселе: там говорят, что именно французский президент Жак Ширак включил режим "автопилота", когда настоял на том, что Болгарии и Румынии должно быть гарантировано вступление не позднее 2008 года, независимо от того, будут ли они к тому времени готовы, с тем чтобы обе страны, близкие по языку, могли внести "франкофонскую" струю в этот этап расширения.

Голландские официальные лица тем временем говорят, что хотя у Европы есть стратегический интерес в том, чтобы распространить свое присутствие на нестабильные регионы, его надо сопоставить с риском, который расширение создает для стабильности внутри Союза. Это может привести к поломке механизма интеграции или к росту поддержки у ксенофобских политических партий на Западе.

Существует также общепринятое мнение о том, что будущее расширение может произойти только после того, как ЕС обновит свои институты – задача, которая предполагает оживление некоторых частей забуксовавшего конституционного соглашения. Болезненный пересмотр бюджета клуба, в том числе порядка субсидирования сельхозпроизводителей, тоже считают принципиально важным.

Для потенциальных членов ЕС проблема заключается в том, что все это выглядит как барьеры, на которые они никак не могут повлиять. Создается впечатление, что им дают понять: вы можете отвечать все критериям, но если ЕС не разберется со своим бюджетом, или со своей конституцией, или если общественное мнение будет настроено враждебно, то вы не сможете к нам присоединиться. "Конечно, именно этот вывод из саммита сделают некоторые государства – члены ЕС, – говорит один европейский дипломат. – А другие будут доказывать, что это все пустые разговоры и никаких новых условий никто не выдвигает. Правда, вероятно, находится где-то посередине".

Как бы ни выглядел итоговый документ саммита, не менее важен будет политический сигнал, посланный в европейскую прихожую. Вряд ли он будет позитивным. Отказ Турции открыть свои порты для поставок с Кипра, вступившего в ЕС в 2004 году, приведет к тому, что переговоры о ее вступлении будут частично приостановлены.

Хотя Рен указывает, что некоторые аспекты переговоров могут быть продолжены, на саммите будут и те, кто считает или надеется, что они никогда не будут завершены. Рен опасается, что негативный настрой, выраженный юридическим языком официального коммюнике по итогам саммита или Шираком и ему подобными на заключительных пресс-конференциях, тоже станет сигналом для других (в том числе для 25 млн человек в западной части Балкан) о том, что их дорога в Европейский союз под вопросом.

В условиях, когда будущий статус Косово должен быть определен в следующем году, Рен настаивает на том, что европейцы несут "основную ответственность" за обеспечение стабильности в регионе – в том числе оставляя открытой возможность членства таких стран, как Сербия и Босния.

Премьер-министр Финляндии и хозяин саммита Матти Ванханен, чья страна сейчас председательствует в ЕС, тоже надеялся вписать в коммюнике намек на то, что дверь для будущих членов по-прежнему открыта, но ряд членов дали ему решительный отпор. Означает ли это, что Украине, Белоруссии, Молдавии, Грузии и Армении – и, может быть, Азербайджану и Казахстану – будет навсегда отказано в праве быть "европейцами"? Как отметил Рен, у разных поколений могут быть разные мнения по этому поводу.

Наполеон, чьи имперские амбиции простирались далеко за восточные границы нынешнего ЕС, тоже смотрел на вещи шире. Предаваясь размышлениям в ссылке на острове Св. Елены, он писал: "Я желал создать европейскую структуру, европейский свод законов, европейскую судебную систему. В Европе должен быть единый народ".