Разница такая же, как между синтетической и настоящей икрой. Большая часть государственных инвестиций в банки была сделана путем покупки привилегированных, а не обыкновенных акций, которые представляют собой капитал в его самом чистом виде. Казалось бы, различие невелико – но именно здесь кроется причина того, почему первого раунда спасения западных банков, проведенного в октябре, оказалось недостаточно и потребовался второй.

В соответствии с первоначальным Базельским соглашением 1988 года (Basel 1), регулирующим требования к банковскому капиталу, большая часть капитала первого уровня, которым должен располагать банк, должна быть представлена обыкновенными акциями. Убытки по этим акциям не ведут к дефолту, на них не начисляются дивиденды и они не требуют погашения. Но банкам разрешается иметь некоторый объем капитала и в виде привилегированных акций, которые занимают как бы промежуточное место между долговыми обязательствами и обыкновенными акциями. Такой "гибридный" капитал подвержен убыткам только в случае списания обыкновенных акций и, как правило, приносит владельцу надежные дивиденды.

Со временем банки и национальные регуляторы стали обходить правила Базельского соглашения. Принятие в октябре прошлого года мер по спасению банков, возможно, ознаменует собой конечую стадию этого отклонения. Гибридный капитал, предоставленный правительствами, обычно классифицируется как капитал первого уровня, но зачастую свойствами такого капитала не обладает. А свойства эти следующие: долгосрочность, возможность сокращения размера дивидендов без объявления дефолта и отсутствие возможности накопления невыплаченных дивидендов. Как выразился аналитик банка UBS Алистер Райан, базельские правила превратились в "шведский стол", и "каждый берет из них то, что ему нравится".

Привилегированные акции – это реальная выгода. Они обеспечивают правительствам и налогоплательщикам более высокую надежность и страхуют контрагентов, вкладчиков и кредиторов, которые защищены от потерь более мощной подушкой безопасности. Но привилегированные акции не заменяют обыкновенных. Капитал в форме привилегированных акций делает акционеров более уязвимыми, поскольку возрастает волатильность котировок. При этом он не увеличивает долгосрочную способность банка накапливать потери, не рискуя столкнуться с дефолтом. В результате у таких банков не становится больше стимулов к кредитованию.

Сегодня потребность в обыкновенном акционерном капитале становится еще острее. Великобритания, например, обменяла свои привилегированные акции в Royal Bank of Scotland на обыкновенные, доведя их долю до 70%. В большинстве других случаев такие свопы означают также переход к госсобственности. Когда правительство США обменяет свои привилегированные акции в Citigroup (на сумму 45 млрд долларов) на обыкновенные акции по текущим ценам, в его собственности будет свыше 70% голосующего капитала.

Есть ли альтернатива у правительств, испытывающих аллергию к национализации? Правительство Германии, например, разместило в Commerzbank гибридный капитал в виде бумаг, по которым возможны убытки как по обыкновенным акциям, но которые имеют фиксированный купон. При этом прежде, чем будут распределяться дивиденды, должны быть возмещены убытки. Такая схема позволяет сформировать капитал высокого качества, не прибегая к национализации. Но еще большой вопрос, поддержат ли подобные схемы налогоплательщики, для которых в этом случае риск убытков велик, а возможности получения прибыли ограничены.