Занятны уже и сами слухи о будущем уволенного Чубайса.

Его пошлют в ООН. Кем? Ну, кем-нибудь. Неважно.

Его сделают начальником Севера. Зачем? Да мало ли. Говорят, там экологию надо наладить…

Никаких сомнений ни в том, что Чубайса могут бросить на самый неожиданный участок, ни в том, что уж он-то примет любое назначение.

Конечно, такое не зря говорят. Прямолинейные выражения радости по поводу его отставки в основных наших СМИ сравнительно редки ("Чубайс ушел. И это большой праздник. Все его решения приводили к катастрофическим последствиям. Будет ли он отвечать за свои деяния?").

Но представление о нем как о фигуре, которая навязала стране неверные и даже ужасные вещи, остается общепринятым. Как и уверенность, что уж начальником-то он будет всегда.

И это при том, что в последний раз Анатолий Чубайс участвовал в больших решениях еще в прошлом веке, в 1999-м, когда, говорят, не проявил энтузиазма по поводу выдвижения Владимира Путина в ельцинские преемники. С тех пор прошли десятилетия, а образ главного злодея 90-х не тускнеет.

Чтобы понять Чубайса, надо уяснить два обстоятельства. Во-первых, он, как правило, не сам придумывал для себя фронт работ. Во-вторых, он сплошь и рядом делал то, что по вольному выбору не одобрил бы.

В 1990-м был приглашен Собчаком устраивать свободную экономическую зону в Ленинграде. Понимал, что это утопия. Но надо же было как-то выдвинуться.

В 1992-м начал ваучерную кампанию. Ее схема была компромиссом между большими людьми, среди которых сам Чубайс определенно не являлся первым, но отцом русской приватизации согласился стать именно он. Не отличаясь сверхдальновидностью, понимал, что этот вариант — не самый лучший, но мощнейшие рычаги в руки он все же давал, и это было главным.

В 1995-м руководил самым скандальным этапом приватизации, залоговыми аукционами, поскольку ему было предписано любым способом найти деньги на текущие бюджетные траты и на первую чеченскую кампанию. Надо было оправдать доверие. И деньги появились как из-под земли.

А уж дальше, обзаведясь репутацией администратора-чудотворца, пошел нарасхват.

В 1996-м был приглашен начальствовать штабом Ельцина и провел его в президенты. Кстати, не худшее из деяний Чубайса. Альтернативами были тогда государственный переворот охранника Коржакова или президентство Зюганова, т. е. свинцовый режим в духе какого-нибудь кемеровского Тулеева, но только в масштабах всей страны.

А в 1998-м группа отечественных миллиардеров попросила кудесника выбить в МВФ кредит для спасения рубля. Чубайс, как всегда, не смог отказать, совершил подлинное чудо и добыл несколько миллиардов долларов, которые растащили интересанты в сумятице дефолта. Оправданием для Чубайса — если это оправдание — было то, что сам он дефолта не предвидел и личной выгоды не искал.

Примерно тогда же его бросили на энергетику, зная, что наведет порядок. И навел. А потом — на нанотехнологии. Тут уж, ввиду абсурдности постановки задачи, толку особого не вышло. Но должен же он был чем-нибудь руководить. И делал это уж точно не хуже прочих наших начальников.

Чубайс XXI века — это деполитизированный и бесцветный исполнитель. Но ведь и Чубайс конца ХХ века — тоже исполнитель. Только великий. Потому что тогда ему поручали великие дела.

Почему в нем видели и видят главную фигуру 90-х?

Потому что в те годы он раз за разом публично брал на себя всю ответственность за решения, принятые не им или, как минимум, не им одним. И еще потому, что нарочито выпячивал так называемые непопулярные меры и даже несколько лет кокетничал нелюбовью к себе народа. Только потом это стало на него давить.

Выбор именно такой роли объяснялся тогдашней его верой в экономико-реформаторские рецепты, сформулированные в конце 1980-х преобразователями Восточной Европы и доведенные до Чубайса его более продвинутыми друзьями из гайдаровского круга. Легко из сегодняшнего дня видеть их наивность, а тогда эти формулы казались неотразимыми.

Чубайс никогда не был теоретиком. По личному складу он был похож скорее на "красных директоров", которых клял. Но, в отличие от них, он был уверен, что вооружен единственно верными идеями.

Конечно, приходилось идти на компромиссы, лавировать, интриговать и изображать лояльность к тому, что, возможно, и не вызывало у него симпатий. Но ведь по большому счету все двигалось в верном направлении. В 1990-е Чубайс не сомневался, что находится на правильной стороне истории. А если так, то успех близок, а с ним неизбежно придет и народное признание. Зачем изображать добряка и подмазываться к простым людям, если скоро они сами поймут, как им хорошо?

В какой момент Чубайс понял, что история его обманула, пусть скажут те, кто лучше его знает. Растерянные рассуждения, с которыми он время от времени выступает, вызывают чувство неловкости. Впрочем, он никогда и не претендовал на то, чтобы быть рефлексирующим интеллигентом.

Сергей Шелин