Немецкие компании договорились с Катаром о поставке в страну 2 млн т сжиженного природного газа (СПГ) на протяжении 15 лет. Это сравнительно небольшие объемы, но они отражают стремление европейских стран найти долгосрочную замену российскому сырью. Пока больших успехов нет — на этот год удалось выкупить нужное количество по ценам в 5–7 раз превышающим норму. Выправить эту ситуацию в условиях, когда стоимость диктуется рынком, нелегко. Выходом могут стать длительные контракты вроде того, что заключен при посредничестве Conoco Phillips с Катаром. Однако для них нужен полный набор инфраструктуры, решимость самих европейцев, а также наличие стабильных поставок газа. Пока сложности есть со всеми этими компонентами. Подробнее — в материале «Известий».

После того как Западная Европа стала делать выбор в пользу природного газа как ключевого топлива, страны региона начали ориентироваться в первую очередь на долгосрочные контракты с поставщиками. Такие соглашения были заключены государствами ЕС с Норвегией, Алжиром, но прежде всего — Россией. При этом свыше 90% газа доставлялось в страны союза по трубе. Схема действовала десятилетиями и не вызывала нареканий ни у кого из участников, несмотря на определенные трения вроде украинского транзита.

Баланс в системе был нарушен после сланцевой революции в США в конце нулевых – начале 10-х годов. Американцы резко нарастили добычу газа за счет новых технологий и месторождений и в скором времени не только вышли на самообеспечение по голубому топливу, но и получили возможность его экспортировать, даже несмотря на рост внутреннего потребления.

Параллельно развивался рынок СПГ: строились танкеры, а также многочисленные терминалы по сжижению и регазификации — не только в США, но и в странах Персидского залива, а также в самой Европе. Возможность возить ежегодно миллиарды кубометров сырья танкерами привели к резкому изменению структуры рынка, который по гибкости стал ближе к нефтяному. В какой-то момент оказалось, что спотовые цены на газ ниже, чем цены долгосрочных контрактов, да еще и организованных по принципу «бери или плати».

Для многих европейских стран это стало хорошим рычагом для давления на поставщиков с целью снижения цен или даже полного отказа от долгосрочных отношений. В ЕС сделали вывод, что при такой конъюнктуре легче всё необходимое купить на открытом рынке. Подобные устремления сдерживались только тем, что цены на газ в Восточной Азии оставались высокими, из-за чего поставщикам не было особого резона гнать дополнительные танкеры в Евросоюз.

К 2021 году эта разница, впрочем, практически исчезла. Цены на газ накануне прошлой зимы на голландском хабе TTF перевалили за $500 за тысячу кубометров. Выгода поставок на северо-запад Европы вместо Азии стала очевидна всем, особенно американцам, у которых в этом случае еще и транспортное плечо оказывалось намного короче. Многолетние контракты оказались совсем уже никому не нужны.

Наступил 2022 год и ситуация развернулась на 180 градусов за считаные месяцы. Санкции против России, а затем и диверсия на «Северном потоке» разогнали цены на газ до умопомрачительных уровней. В какой-то момент они достигали на спотовом рынке $3 тыс. за тысячу кубов (не далее как в 2019 году, еще до коронавируса и всех дальнейших событий нормальной считалась спотовая цена в $150). За ними последовали и цены на электроэнергию, также взлетевшие в 10–12 раз по сравнению с докризисным уровнем. Европейская промышленность, десятилетиями имевшая явное конкурентное преимущество над Азией благодаря низким ценам на газ (что одновременно позволяло снижать и себестоимость продукции, и выбросы углекислого газа за счет отказа от угля), оказалась в тяжелом положении.

Угроза закрытия нависла даже не над отдельными предприятиями, а над целыми отраслями. Особенно пострадали металлургия и производство удобрений. Так или иначе вся экономика оказалась затронута энергетическим кризисом. Впрочем, самые тяжелые испытания у ЕС еще впереди — в этом году пережить зиму за счет накопленных запасов и теплой погоды, скорее всего, удастся, пусть даже заплатить за это пришлось втридорога.

В такой ситуации страны вспомнили о полезности долгосрочных соглашений о поставках газа. Даже если в моменте они обходились дороже, вечно рассчитывать на хорошую конъюнктуру не приходилось. Судя по всему, в Евросоюзе сейчас это осознали.

Буквально с марта началась гонка за новыми контрактами, которые могли бы решить проблему энергетической безопасности на протяжении многих лет. Поскольку взять новые трубопроводные мощности неоткуда, речь шла уже об СПГ. Страны союза как по отдельности (в частности, Германия), так и стараниями Еврокомиссии пытались договориться с поставщиками, но до поры до времени без особых успехов.

В США газодобычей занимаются в основном сравнительно небольшие компании, которым не очень интересно работать на долгосрочной основе. Остаются поставщики с Ближнего Востока, но продолжительное время представители стран Залива отвечали, что у них нет лишнего газа для таких поставок. Тем более, что и Азия в условиях высоких цен поспешила закупиться газом в том числе и про запас (особенно значительные резервы сформировал Китай).

Только осенью началось некоторое движение в этом направлении. В сентябре немецкая RWE договорилась об импорте СПГ у ADNOC из эмирата Абу-Даби через терминал в Брунсбюттеле на побережье Северного моря. Речь идет пока о нескольких поставках (первая из них придет в декабре в объеме 137 тыс. т). Параллельно было заключено «соглашение о намерениях», по которому газ будет поставляться с 2023 года на регулярной основе. Впрочем, надо понимать, что такая договоренность не является обязывающей.

В конце ноября Германия заключила уже «твердое» соглашение с Qatar Energy. Стороны договорились о поставках на протяжении 15 лет начиная с 2026 года. Этот контракт стал первым в своем ряду за очень долгое время и в данной ситуации его скорее следует расценивать как успех для европейцев.

Хотя остается много но. В первую очередь, объемы — всего лишь 2 млн т, то есть менее 3 млрд кубометров после регазификации в год. В масштабах Германии это очень мало: только из России в 2021 году ФРГ получала около 50 млрд кубометров. Однако другим государствам пока не удается достичь и таких результатов.

Причин здесь несколько. Во-первых, отсутствие лишних объемов, по которых можно было бы заключить долгосрочные договоры. На нефтяной отрасли у Саудовской Аравии есть мощности (до 2 млн баррелей в сутки), которые можно быстро выпустить на рынок при необходимости. С газом такой маневр не пройдет: это и технически довольно сложно, и создание резервных мощностей потребует колоссального увеличения добычи. К слову, в том же Катаре нет особенного роста добычи в последние годы. На протяжении последних 5–7 лет этот показатель стабилизировался в диапазоне 170–180 млрд кубометров в сутки.

Во-вторых, для регулярного импорта нужно резко увеличить мощности терминалов по регазификации. Их пока не хватает: в той же Германии новые заводы по перегону сжиженного газа общим объемом в 30 млрд кубометров начнут строиться только в следующем году. Временное решение — плавучие терминалы. Один из них встал в порту Вильгельмсхафена в ноябре, причем он был построен всего за 190 дней. У такой инфраструктуры есть свои проблемы, главным образом с экологией. Для регазификации используется хлорин, который потом сливается в море. Такие терминалы не нравятся «зеленым», чьи позиции в Европе в последние годы усиливаются, так что решением на любой случай их назвать сложно.

В-третьих, пока европейцы сами не уверены в необходимости длительных контрактов, поскольку считают, что от газовой зависимости нужно избавляться в принципе, а контракты на десятки лет этому никак не способствуют.

Пока в Европе превалируют временные решения, которые обходятся ЕС очень дорого (вероятно, в разы дороже, чем можно было бы покупать по твердым контрактам). Одновременно с сокращением зависимости от трубопроводного газа из России Европа увеличивает ее в отношении российского СПГ. В первые девять месяцев текущего года рост поставок этого ресурса из РФ в ЕС вырос сразу на 40% вопреки санкциям. Теперь примерно половина российского газа в странах Союза перевозится в жидком виде танкерами. Пределов роста этого тренда на горизонте не видно.