Роальд Сагдеев уже видел, как одна научная империя разрушилась изнутри. В 1955 году, когда Сагдеев начал свою карьеру, наука в Советском Союзе переживала период расцвета. В московском Курчатовском институте он исследовал термоядерные реакции, происходящие внутри звезд. Всего в нескольких метрах от него за лабораторными столами Андрей Сахаров работал над созданием водородной бомбы.

Вскоре после этого советская космическая программа произвела фурор в мире, запустив на орбиту первый спутник, а затем и первого человека. Сагдеев до сих пор помнит кричащие толпы, встречавшие вернувшихся космонавтов на Красной площади. Однако даже в те времена, когда советская наука добивалась больших успехов, он замечал, как коррупция медленно, но верно распространяется в научных кругах, подобно яду.

Угроза существовала с самого основания Советского Союза. Большевики, пришедшие к власти в 1917 году, планировали отправлять ученых в арктические трудовые лагеря. (Владимир Ильич Ленин не позволил этому случиться.) Когда Иосиф Сталин пришел к власти, он щедро финансировал некоторые научные исследования, но при этом требовал, чтобы они соответствовали его идеологии. Сагдеев рассказывал, что в школьных учебниках Сталин изображался "отцом всех наук", а Советскому Союзу приписывались все когда-либо созданные технологические изобретения. Позже, на научных конференциях, Сагдеев слышал, как физики критиковали принцип неопределенности в квантовой механике, утверждая, что он противоречит идеям марксизма.

К 1973 году, когда Сагдеев стал директором Института космических исследований Академии наук СССР — ведущего национального центра космической науки, — СССР уже уступил лидерство на орбите Национальному управлению по аэронавтике и исследованию космического пространства (NASA). Американские астронавты облетели Луну и оставили тысячи следов своего пребывания на ее поверхности. Институту Сагдеева не хватало финансирования. Многие люди, работавшие там, обладали необходимыми связями в Коммунистической партии, однако не имели достаточной научной подготовки. В конце концов, ему самому пришлось вступить в партию. "Это был единственный способ обеспечить стабильное финансирование", — рассказал он мне во время нашей беседы в июне.

В 1985 году Сагдеев ненадолго привлек внимание властей. Михаил Горбачев, ставший генеральным секретарем в 54 года, был слишком молод для советской геронтократии. Он пообещал провести широкомасштабные реформы и назначил Сагдеева советником. Они вместе отправились в Женеву, где состоялись первые переговоры Михаила Горбачева с Рональдом Рейганом по вопросам [сокращения ядерных] вооружений. Однако мнение Сагдеева о Горбачеве стало меняться в худшую сторону, когда генеральный секретарь начал назначать на важные научные должности своих соратников.

В 1988 году Сагдеев написал Горбачеву письмо, в котором предупредил его о том, что руководители советской программы по созданию суперкомпьютеров ввели его в заблуждение. Они утверждали, что идут в ногу с Соединенными Штатами, но на самом деле значительно отстали от них, а вскоре и вовсе были превзойдены китайцами. Горбачев так и не ответил. Сагдеев получил ясный сигнал о том, как было воспринято его письмо, когда его приглашение присоединиться к государственному визиту в Польшу было внезапно отозвано. "Я стал персоной нон-грата", — сказал он мне.

Сагдеев трезво оценивал свое положение. Будущее советской науки представлялось в мрачном свете. Через несколько лет государственное финансирование еще больше сократилось. Самые талантливые коллеги Сагдеева начали уезжать из страны. Он наблюдал, как они один за другим начинали новую жизнь в других местах. Многие из них уехали в Соединенные Штаты. В то время Америка была самым привлекательным местом для научных талантов. И так продолжалось до начала этого года.

Я вспомнил Сагдеева во время недавнего визита в Массачусетский технологический институт. Одна из ведущих ученых в своей области рассказала мне, что, с тех пор как Дональд Трамп вернулся в Белый дом, она с тревогой наблюдает за тем, как его администрация осуществляет целенаправленный развал американской науки. Как и многие другие ученые в Соединенных Штатах, она не уверена, что хочет оставаться здесь. Поэтому она начинает задумываться о том, чтобы перенести свою лабораторию в другую страну. (Она пожелала остаться анонимной в этой статье, чтобы иметь возможность открыто говорить о своих потенциальных планах.)

Лучшие ученые, подобно талантливым баскетболистам, приезжают в Америку со всего мира, чтобы провести здесь свои самые продуктивные годы, работая бок о бок с выдающимися специалистами. "Очень сложно найти ведущего ученого, который не провел хотя бы несколько исследований в США, будучи студентом, аспирантом, постдоком или преподавателем", — сказал мне Майкл Гордин, историк науки и декан факультета в Принстонском университете. Возможно, через поколение все будет по-другому.

В последнее время иностранные исследователи чувствуют себя в Соединенных Штатах нежеланными гостями. За ними следят и преследуют. Администрация Трампа усложнила процесс набора [ученых] для исследовательских институтов. Ведущие университеты оказались под федеральным расследованием. Их аккредитация и освобождение от налогов оказались под угрозой. Администрация Трампа предложила значительное сокращение бюджета агентств, которые финансируют американскую науку. Среди них можно выделить Национальный научный фонд, Национальные институты здравоохранения (NIH) и NASА. Также было уволено большое количество сотрудников. Действующие исследовательские гранты были массово отменены или приостановлены. Комитеты ученых-экспертов, которые раньше консультировали правительство, были распущены. В мае президент издал указ, согласно которому все исследования, финансируемые из федерального бюджета, должны соответствовать более строгим стандартам точности и воспроизводимости. В противном случае они будут пересмотрены и скорректированы специально назначенными политическими деятелями.

Никогда со времен "Красной угрозы", когда ученые Калифорнийского университета были обязаны давать клятвы верности, а сотрудники Вашингтонского университета и МТИ сталкивались с дисциплинарными взысканиями или были уволены по подозрению в связях с коммунистами, американская наука не была так сильно подвержена влиянию политической идеологии. В эпоху Маккарти ученые могли утешать себя тем, что, несмотря на политическое вмешательство, федеральные расходы на науку постоянно росли. Сегодня же мы наблюдаем обратную тенденцию — их сокращение.

Три четверти американских ученых, принявших участие в недавнем опросе журнала Nature, заявили, что обдумывают возможность покинуть Соединенные Штаты. У них есть большой выбор. Китай активно вербует их, а Европейский союз запустил пакет стимулов на 500 миллионов евро, направленный на привлечение ученых со всего мира. Правительства Норвегии, Дании и Франции — стран, которые считаются привлекательными для жизни — согласились выделить значительные средства на поддержку американских ученых, разочаровавшихся в жизни в Соединенных Штатах. Недавно "Общество им. Макса Планка" — элитная немецкая исследовательская организация — начало кампанию по привлечению американских ученых. А в прошлом месяце французский Университет Экс-Марсель провел пресс-конференцию, на которой объявил о прибытии восьми американских "научных беженцев".

Ученый из Массачусетского технологического института, подумывающий об отъезде из Америки, рассказал мне, что швейцарский научный гигант ETH Zurich уже предложил ей перенести лабораторию в свой живописный кампус с видом на Альпы. Один из ведущих канадских университетов также связался с ней. Эти учреждения, как и многие другие, восхищаются талантами американских ученых. С тех пор как Сагдеев и другие выдающиеся советские ученые решили уехать из России, возможности для привлечения большого количества талантливых специалистов не было.

Каждая научная империя неизбежно приходит в упадок, хотя и не всегда с одинаковой скоростью и не по одним и тем же причинам. В Древнем Шумере протонаучная цивилизация процветала в великих городах Ур и Урук. Шумеры изобрели колеса, которые использовались для перевозки царских боевых колесниц по равнинам Месопотамии. Их жрецы-астрономы наблюдали за небом с вершин зиккуратов. Однако, похоже, что шумеры переусердствовали с орошением своих полей, возможно, по причине технической ошибки. В результате их ослабленные города подверглись нашествию, и царство распалось. Они больше не могли быть в авангарде науки.

Наука в Древнем Египте и Греции развивалась по схожей схеме: она процветала в благополучные времена и приходила в упадок в периоды чумы, хаоса и обнищания. Однако не каждый упадок науки был вызван подобными причинами. Некоторые цивилизации осознанно жертвовали своими научными достижениями.

Испанская наука, например, серьезно пострадала во времена инквизиции. Ученые опасались за свою жизнь. Они сторонились науки и связей, которые могли бы считаться светскими, и дважды думали, прежде чем вступать в переписку с теми, кого считали еретиками. Обмен идеями в Испании замедлился, а научный уровень снизился по сравнению с другими странами Европы. В XVII веке испанцы практически не внесли вклада в научную революцию.

Советский Союз саботировал собственный успех в биомедицине. В 1920-х годах в СССР была одна из самых передовых генетических программ в мире. Однако все изменилось после того, как Сталин назначил научным руководителем Трофима Лысенко, который не верил в законы Менделя о наследственности. В конечном итоге Лысенко уволил тысячи биологов-отступников и полностью запретил изучение генетики. Некоторые ученые были отправлены в ГУЛАГ, а другие умерли от голода или были расстреляны. В итоге СССР не сыграли никакой роли в открытии двойной спирали ДНК. Гордин рассказал мне, что, когда наконец сняли запрет на "антимарксистскую" генетику, СССР отставал от Запада в области молекулярной биологии на целое поколение. И этот разрыв не удавалось сократить.

Но именно Адольф Гитлер обладал уникальным талантом к научному саморазрушению. Германия была великой научной державой еще с конца XIX века. Немцы стали первопроходцами в создании современных исследовательских университетов, настаивая на том, чтобы профессора не только передавали знания, но и занимались их дальнейшим развитием. В начале XX века немецкие ученые завоевали Нобелевские премии. Физики из стран Большой Европы и США съезжались в Берлин, Геттинген и Мюнхен, чтобы услышать о странной новой квантовой вселенной от Макса Борна, Вернера Гейзенберга и Альберта Эйнштейна.

Когда нацисты пришли к власти в 1933 году, Гитлер очистил немецкие университеты от профессоров-евреев и других, кто не разделял его взгляды. Многие ученые были убиты. Другие бежали из страны. Многие обосновались в Америке. Так Эйнштейн попал в Принстон. После того, как Ганс Бете был уволен со своего поста в Тюбингене, он обосновался в Корнелле. Затем он отправился в Массачусетский технологический институт, чтобы работать над радарной технологией, предназначенной для обнаружения немецких подводных лодок во время битвы за Атлантику. Некоторые историки утверждают, что радар был важнее для победы союзников, чем Манхэттенский проект. Но, конечно же, и там работали европейские ученые-беженцы, включая Лео Силарда, еврейского физика, бежавшего из Берлина после прихода Гитлера к власти; Эдварда Теллера, создавшего первую водородную бомбу; и Джона фон Неймана, изобретателя архитектуры современного компьютера.

За сравнительно короткий период центр научной деятельности переместился за Атлантический океан. После войны именно американские ученые чаще всего ездили в Стокгольм для получения наград. Именно американские ученые, опираясь на труды фон Неймана, заняли лидирующие позиции в информационную эпоху. И эти позиции остаются за США до сих пор. Именно американские ученые разработали вакцины от полиомиелита и кори.

В послевоенный период Ванневар Буш — глава Управления научных исследований и разработок США при Франклине Делано Рузвельте — стремился закрепить преимущество Америки в науке. Бушу не нравилось, что США приходится в срочном порядке набирать специалистов для проектов по созданию радара и атомной бомбы. Он хотел иметь в американских университетах надежный резерв ученых на случай, если холодная война перерастет в горячую. Он выступал за создание Национального научного фонда (NSF) для финансирования фундаментальных исследований и обещал, что его деятельность улучшит как экономику, так и национальную оборону.

В последующие десятилетия финансирование американской науки было нестабильным. Оно резко возросло после запуска "Спутника" и резко сократилось в конце холодной войны. Однако, когда Дональд Трамп вернулся в Белый дом и начал свою всестороннюю атаку на американские исследовательские институты, стало очевидно, что широкая поддержка науки была неотъемлемой частью политики как при демократической, так и при республиканской администрации. Вмешательство Трампа в науку — это нечто новое. Это явление имеет много общего с политикой Сталина и Гитлера, которая была губительна для науки, считает Дэвид Вуттон, историк науки из Йоркского университета. Но в англоязычном мире это беспрецедентно. "Это беспрецедентное разрушение [науки] изнутри", — заявил он.

Во время подготовки этой статьи я неоднократно обращался в офис Майкла Крациоса, советника президента по науке и технологиям. Я хотел узнать, может ли Крациос, занимающий должность, ранее принадлежавшую Ванневару Бушу, дать какой-либо комментарий по поводу заявлений о беспрецедентной атаке администрации Трампа на науку. Я поинтересовался, не повлияет ли политика правительства на желание американских исследователей и иностранных специалистов работать в американских лабораториях. Я надеялся узнать, как человек, ответственный за сохранение научного господства США, реагирует на эту очевидную тенденцию к снижению качества исследований. Но ответа я так и не получил.

Для американской науки еще не все потеряно. Законодатели уже дали понять, что не намерены одобрять полное сокращение финансирования Национальных институтов здравоохранения, Национального научного фонда и NASA, о котором просил Трамп. Эти агентства по-прежнему будут иметь доступ к десяткам миллиардов долларов федерального финансирования в следующем году. Генеральные прокуроры "синих" штатов вернули себе часть отмененных в этом году грантов в суде. Исследовательские институты еще не пришли в себя после произошедшего. Некоторые из них подали в суд на администрацию [Трампа] за превышение полномочий. Университеты "красных" штатов надеются, что их губернаторы вскоре наберутся смелости и выступят в их защиту. "Одно дело — закрыть исследования в Гарварде. И совсем другое — закрыть Университет Арканзаса", — заявил Стивен Шейпин, историк науки из этого же университета.

Правительство США не финансирует все научные исследования, проводимые в стране. Филантропы и частные компании поддерживают некоторые из них и будут продолжать это делать. Соединенные Штаты не должны столкнуться с быстрым крахом, как это произошло в Советском Союзе, где не было развитого частного сектора, способного принять ученых. Однако даже крупные корпорации, обладающие значительными бюджетами на исследования и разработки, обычно не финансируют открытые исследования фундаментальных научных проблем. За исключением, возможно, Bell Labs в период ее расцвета, они сосредоточены на проектах, которые могут принести немедленную прибыль. Их акционеры были бы недовольны, если бы они вложили 10 миллиардов долларов в строительство космического телескопа или коллайдера частиц, так как это заняло бы много времени и принесло бы небольшую прибыль.

Приватизированная система американской науки будет ориентирована на краткосрочные задачи. Это может привести к тому, что исследователи, стремящиеся проводить долгосрочные эксперименты с дорогостоящим оборудованием, будут искать работу в других местах. "Американская наука может потерять целое поколение. Молодые люди уже начинают осознавать, что наука уже не так перспективна, как раньше", — сказал Шейпин.

Если США перестанут быть мировой научно-технической сверхдержавой, это почти наверняка скажется на них. Технологический сектор Америки может лишиться своего творческого потенциала. Но сама наука, в глобальном смысле, будет в порядке. Глубокое человеческое любопытство, которое движет ею, не принадлежит ни одному национальному государству. Отказ Америки [от науки] навредит только самой Америке, сказал Шейпин. Наука может стать еще более децентрализованной, сформировав многополярный мир, подобный тому, что существовал в XIX веке, когда за техническое превосходство боролись британцы, французы и немцы.

Или, возможно, к середине XXI века Китай станет ведущей научной державой в мире, как это было примерно тысячу лет назад. Китайцы уже оправились от потерь, понесенных во время Культурной революции под руководством Мао Цзэдуна. Они восстановили свои исследовательские институты, и правительство Си Цзиньпина предоставляет им достаточное финансирование. Китайские университеты теперь входят в число лучших в мире, а китайские ученые регулярно публикуются в Science, Nature и других ведущих журналах. Высококлассные ученые, которые родились в Китае и провели годы или даже десятилетия в американских лабораториях, начали возвращаться на родину. Однако пока Китай не может похвастаться тем, что успешно привлекает лучших иностранных специалистов, которые, в силу своей профессии, высоко ценят свободу слова.

Что бы ни происходило в будущем, имеющиеся знания, вероятно, не будут утеряны, по крайней мере, не в значительных масштабах. Сегодня люди научились лучше сохранять их, даже в условиях взлетов и падений цивилизаций. Раньше все было куда более рискованно: греческая модель космоса могла бы быть забыта, а коперниковская революция — значительно отсрочена, если бы исламские писцы не сохранили ее в Доме Мудрости в Багдаде. Однако сегодня книги и журналы можно найти в обширной сети библиотек и центров обработки данных, которая охватывает все семь континентов. Благодаря машинному переводу они стали доступны любому ученому, независимо от его местоположения. Тайны природы будут продолжать раскрываться, и даже если американцы не будут первыми, кто их обнаружит, это не изменит их важности.

В 1990 году Роальд Сагдеев переехал в Америку. Ему было трудно покинуть Советский Союз. Два его брата жили неподалеку от его дома в Москве, и, прощаясь с ними, он боялся, что это будет в последний раз. Сагдеев подумывал о переезде в Европу, но Соединенные Штаты казались более перспективными. Во время дипломатических визитов в США он познакомился со многими американцами, включая свою будущую жену. Он также подружился с различными людьми, помогая управлять советской частью миссий "Аполлон-Союз". Когда Карл Саган посетил Институт космических исследований Академии наук СССР в Москве, Сагдеев показал ему все самые интересные места, и с тех пор они стали близкими друзьями.

Чтобы не вызвать подозрений у советских властей, Сагдеев сначала отправился в Венгрию. Только после того, как он благополучно прибыл в эту страну, он купил билет в Соединенные Штаты. Он принял должность профессора в Мэрилендском университете и поселился в Вашингтоне. Ему потребовались годы, чтобы адаптироваться к новым культурным нормам. Он до сих пор помнит, как его остановили за нарушение правил дорожного движения, и как он по ошибке предъявил советское удостоверение личности.

В итоге именно американская наука стала для Сагдеева стимулом для переезда в новую страну. Он был впечатлен масштабами американских исследовательских программ и его привлекало, что они были обеспечены реальным финансированием. Он ценил то, что ученые могли свободно перемещаться между институтами и не должны были пресмыкаться перед партийным руководством, чтобы получить финансирование. Однако, когда я в последний раз разговаривал с Сагдеевым 4 июля, он был очень расстроен из-за состояния американской науки. Он снова становится свидетелем упадка великой научной державы. Он прочитал о предлагаемом сокращении финансирования в газете. Он слышал о группе исследователей, планирующих покинуть страну. Сагдееву уже 92 года, и он не собирается следовать их примеру. Но, как американцу, ему больно видеть их отъезд.

Росс Андерсен (Ross Andersen)