Кроме того, переговоры ещё раз подчеркнули, что Москва остаётся важнейшим игроком на Ближнем Востоке, а крах американской политики в Афганистане и бегство американцев из этой страны не имеют ничего общего с ситуацией вокруг российской военной операции в Сирии, как пытаются представить некоторые комментаторы.

Россия, в отличие от Башара Асада, не проиграла войну, и ее присутствие на сирийской земле остаётся действенным фактором и при новых властях в Дамаске, с которыми выстраиваются партнерские связи, имеющие стратегическую и долгосрочную направленность, а не сиюминутный характер.

Переговоры делегации из Сирии с президентом России Владимиром Путиным, о чем проинформировало сирийское ИА SANA, также дают повод назвать этот визит действительно историческим, закрепляющим стратегический характер отношений Москвы и Дамаска в постасадовский период.

Высокий уровень приёма указывает на то, что темой переговоров были не отдельные частные вопросы, а весь спектр тем российско-сирийского взаимодействия в настоящем и будущем.

«Этот визит можно действительно назвать прорывным. Это не просто протокольная встреча», — поделился с ИА Регнум своим впечатлением о пресс-конференции глав МИД России и Сирии кандидат исторических наук Саад Халаф, журналист-международник, присутствовавший на мероприятии.

Как отметил Халаф, заявления Шайбани и Лаврова указывают на то, что стороны уже начали формировать новый формат двусторонних отношений, их новый облик на ближайшее будущее. «Каждая из сторон четко понимает, что нужно их партнерам, а что для них неприемлемо, и, исходя из этого, выстраивает диалог», — подчеркнул эксперт.

В этом контексте показательно, что сирийская сторона не обращалась к России с призывом выдать экс-президента Асада.

Кроме того, по словам Халафа, решение о создании российско-сирийской межправительственной комиссии должно ускорить согласование и экономических инфраструктурных проектов, в реализации которых могут принять участие российские компании.

«Ноль проблем» со всеми

Высокий уровень российско-сирийских контактов указывает на тщетность попыток ряда западных стран, прежде всего Великобритании, не допустить сближения России с новыми сирийскими властями и тем самым заставить Москву уйти с Ближнего Востока.

Интриги британцев в Сирии встретили противодействие со стороны сирийского руководства, которое оказалось последовательным в продвижении своей внешнеполитической концепции.

Определенная заслуга в этом есть и у арабских монархий залива, которые, с одной стороны, способствовали сближению Дамаска и Вашингтона и снятию американских санкций с Сирии, а с другой, подталкивали сирийские власти к многовекторной политике, рассчитывая уравновесить турецкое влияние в стране.

По словам Халафа, безусловно, Турция, Катар, Саудовская Аравия стимулируют Дамаск к диалогу с Москвой и готовы быть посредниками. При этом, как отмечает эксперт, в самой Сирии растет соперничество между этими странами за влияние на принятие решений Дамаском. Но при этом каждый из этих акторов видит роль России в Сирии позитивной, стабилизирующей.

Если же посмотреть на переговоры в Москве через призму Дамаска, то это повод для новых сирийских властей объявить об успешной реализации доктрины временного президента Ахмеда аш-Шараа — «ноль проблем» со всеми ведущими государствами.

Доктрина предусматривает, что и бывшие оппоненты могут стать партнерами. Визит сирийской делегации в Москву в этом контексте — высшая точка дипломатической трансформации, где новая Сирия ведёт диалог с Россией, одновременно развивая связи с администрацией Дональда Трампа.

Поэтому, несмотря на то, что в годы гражданской войны в САР Москва и те, кто сейчас представляет новые власти в Дамаске, находились по разные стороны баррикад, сегодня аш-Шибани открыто заявляет: «Мы заинтересованы в том, чтобы Россия была рядом с нами на пути восстановления единства».

Это не просто риторика — за ней стоит трезвый расчет. Сирия, столкнувшаяся с угрозами фрагментации и израильским вмешательством, осознаёт ценность российского влияния для сохранения территориальной целостности страны и безопасности государства.

Лавров, со своей стороны, подтвердил поддержку на дипломатическом фронте в обеспечении «суверенитета и независимости Сирии» и выразил надежду, что Ахмед аш-Шараа примет участие в саммите Россия — Лига арабских государств в октябре 2025 года в Москве.

Переговоры Мархафа Абу Касра с министром обороны России Андреем Белоусовым также стали важной вехой в выстраивании доверия между военными ведомствами.

Как сообщил ИА Регнум эксперт по Ближнему Востоку Антон Мардасов, безусловно, функционирование баз и формат их работы — это основная тема в переговорах между министерствами обороны, но не единственная.

Во-первых, несмотря на всю специфику ситуации после смены власти, база Хмеймим продолжает использоваться российскими военными для логистических операций в Африке. Конечно, Хмеймим и порт в Тартусе не могут больше использоваться для военных операций сдерживания, поэтому не исключено, что обсуждается отказ от одной базы при сохранении другой, предположил эксперт.

Во-вторых, по словам Мардасова, продолжает функционировать российский объект на северо-востоке, в удерживаемом курдским СДС Камышлы. Учитывая трудности в диалоге Дамаска с курдами, Москва могла бы оказывать содействие сирийским властям в диалоге, поскольку сейчас эту тему пытается перехватить Франция.

В-третьих, если «Татнефть» действительно рассматривает возможность развернуть работу в Сирии (а сигналы об этом есть), то, учитывая отдаленное расположение нефтяных полей и их близость к районам, где группировка ИГ (организация, деятельность которой запрещена в РФ) сохраняет активность, эта тема также должна быть детально проработана именно военными, а не частниками или службами охраны.

«Если стороны готовы сотрудничать и не обращать внимания на стереотипы, которые только мешают, то Москва и Дамаск в состоянии выстроить комплексные отношения, в которых будут фигурировать не только базы, но и другие обеспечивающие присутствие проекты», — резюмировал Мардасов.

Проблемы остаются

Встречи сирийских министров с Андреем Белоусовым и главой МИД Сергеем Лавровым обозначили не только области сотрудничества, но и комплекс проблем, требующих совместных решений.

Ключевым итогом стало публичное заявление Лаврова о необходимости инклюзивных процессов в Сирии: «Мы заинтересованы в том, чтобы выборы были инклюзивными, а все этнические и религиозные группы получили возможность участвовать в формировании новых законодательных органов».

Этот тезис прозвучал на фоне обострения межконфессиональных конфликтов внутри Сирии, ставящих под вопрос устойчивость постконфликтного восстановления.

Ситуация с правами меньшинств остается критическим местом сирийской политики. Недавние столкновения между друзами и бедуинами в Эс-Сувейде привели к гибели более 200 гражданских лиц. Конфликт, спровоцированный бытовым инцидентом, быстро перерос в насилие с участием проправительственных формирований.

Примечательно, что Израиль использовал эту ситуацию для нанесения авиаударов под предлогом «защиты друзов», что, по оценке президента аш-Шараа, является попыткой дестабилизировать страну.

Однако многие эксперты указывают, что действия Дамаска лишь усугубляют недоверие меньшинств: правительственные войска обвиняются в казнях мирных друзов и бездействии в расследовании преступлений против алавитов.

В связи с этим Сергей Лавров в ходе переговоров отдельно подчеркнул неприемлемость подобных практик, косвенно указав на необходимость реформ в подходе Дамаска к диалогу с курдскими анклавами на севере и отметив, что курды, ещё одно сирийское меньшинство, «должны оставаться полноправными членами сирийского общества в рамках единого государства».

Позиция Москвы: баланс между поддержкой и давлением

Таким образом, Россия, не отказываясь от роли партнера Дамаска, демонстрирует прагматичную дипломатию. Военные аспекты сотрудничества, включая обсуждение Белоусовым с Абу Касром, дополняются четкими политическими сигналами.

Лавров, говоря о выборах и интеграции курдов, фактически призывает сирийское руководство к соблюдению международных стандартов. Это особенно важно в контексте снятия обвинений в адрес правительства аш-Шараа в игнорировании прав меньшинств.

Подталкивая Дамаск к реформам, Москва стремится минимизировать и собственные репутационные издержки от сотрудничества с режимом, чьи внутренние практики вызывают осуждение правозащитников. Упоминание Лавровым «интересов всех групп» во время пресс-конференции с аш-Шибани — сигнал о том, что Россия готова использовать свое влияние для сдерживания дискриминационной политики.

В то же время Россия поддерживает сирийские обвинения в адрес Израиля в провокациях под прикрытием «защиты друзов» и использует дипломатические каналы в ООН для сдерживания Тель-Авива, что крайне важно для Дамаска.

Визит сирийской делегации подтвердил, что Москва рассматривает Дамаск как стратегического партнера, но не закрывает глаза на его системные проблемы. Сохранение военного присутствия в Тартусе и Хмеймиме, поставки нефти и согласование позиций в сфере обеспечения безопасности сочетаются с растущим дипломатическим давлением в сфере прав меньшинств.

При этом планируемое участие аш-Шараа в саммите Россия — Лига арабских государств в октябре станет последним шагом признания легитимности нового руководства Сирии, но при условии продолжения политики Дамаска по поиску путей позитивного решения проблемы меньшинств.

Будущее Сирии зависит от способности обеспечить единство через разнообразие. Пока что этот тезис остается скорее рекомендацией, чем реальностью, а бремя его воплощения лежит не только на Дамаске, но и на его партнерах, включая Москву.