| Проблемой Фёгелина в оценке Маркса – если исходить из того, что Фёгелин был свободен в своих публичных суждениях, и говорил о Марксе то, что на самом деле думал, – является его вера в интеллектуальную честность Маркса. В своем рассуждении о Марксе и марксизме (Э. Фёгелин. Марксизм и кризис Запада) Фёгелин описывает Маркса как честного интеллектуала. Изложенное выше показывает, что честным интеллектуалом Маркс не был никогда, и Фёгелин, как безмерно дотошный исследователь, мог бы легко это установить. Ключевой сложностью в этом деле, однако, оказывается то, что для этого Фёгелину, с его дотошностью и интеллектуальной мощью, необходимо было попытаться реализовать хотя бы один капиталистический проект, дело. Тогда и происхождение капитала, и вопросы прибавочной стоимости и «эксплуатации» для дотошного исследователя станут предельно ясными, мимо их истинного характера не пройдешь.
На уровне же схоластических рассуждений, схоластического перебирания текстов других авторов, не имеющих опыта создания и поддержания капитала как дела, приносящего прибыль, онтологическую ложь Маркса установить невозможно. Фёгелин определяет роль опыта для построения науки об общества на уровне ли теоретических обобщений, либо откровений трансцендентного, как исключительную, но применительно к учению Маркса этот подход применить не смог – без личного опыта построения бизнеса это невозможно.
А какой опыт такого рода был у Маркса? Если отбросить сведения о родстве Маркса с Ротшильдами, которое могло определить целеполагание работы Маркса над его конструкциями и корректировку этой работы в нужном направлении, у Маркса вообще не было значимой информации о том, как возникает, работает и расширяется капитал. У него просто не было опыта, подлежащего интерпретации. Ни капиталистического, ни социалистического, ни трансцендентного. Про капиталистический и трансцендентный опыт Маркса понятно, но как описывает Маркс свой социалистический и коммунистический опыт?
А вот так: «III. Социалистическая и коммунистическая литература [выделено мной – ОЧ]», «Социалистическая и коммунистическая литература Франции, возникшая под гнетом господствующей буржуазии и являющаяся литературным выражением борьбы против этого господства, была перенесена в Германию в такое время, когда буржуазия там только что начала свою борьбу против феодального абсолютизма»(Манифест коммунистической партии). Собственно, исключительно в этом ключе и описывается в Манифесте коммунистической партии социализм и коммунизм – это литература, но литература в стиле фэнтези, не основанная на опыте реальных воплощений социалистических/коммунистических идей.
Как можно охарактеризовать такой опыт?
Вот так, например:
«Когда вновь вспыхнул свет, лорд Дорвин поинтересовался: – А интевесно узнать, вы, случайно, не интевесуетесь авхеологией, Гавдин? – Как вы сказали? А… Нет, милорд. Не могу сказать, чтобы очень интересовался. Я учился на психолога, а стал политиком. – Ну это вы звя, звя… Потвясающе интевесные исследования. Сам я, пвизнаться, пвосто без ума от авхеологии! – Да что вы? – Его Превосходительство, – вмешался Пирен, – большой специалист в этой области. – Навевное, навевное, так, – смущенно, но не без гордости проговорил лорд Дорвин. – Я очень, очень много ваботал над этой наукой. Пвочитал все, что только можно. Все ваботы Джовдана, Квомвилля, ну, в общем, много кого. – Фамилии мне знакомы, – сказал Гардин. – Но читать – не читал. – Непвеменно, непвеменно почитайте, мой довогой! Вам понвавится, очень понвавится! Я почему так обвадовался, что меня послали сюда, на Певифевию, – здесь я мог ознакомиться с копией ваботы Ламета. Вы не повевите, но у меня в библиотеке нет этой ваботы. Кстати, доктов Пивен, вы не забыли, что обещали мне скопивовать ее? – Это моя святая обязанность. – Ламет, должен вам сказать, – произнес лорд Дорвин торжественно, – во многом пволивает свет на «Основной вопвос». – Какой вопрос? – поинтересовался Гардин. – «Основной вопвос». Вопвос о пвоисхождении человечества. Вы навевняка знаете, что было ввемя, когда думали, что человечество сначала пвоживало в единственной планетавной системе? – Да, мне это известно. – Конечно, никто не знает навевное, что это была за система. Знания утвачены в туманной двевпости. Есть, однако, кое-какие пведположения. Некотовые гововят, что это мог быть Сивиус. Двугие утвевждают, что это была Альфа Центавва, тветьи – что Солнце, четвевтые – 61 Лебедя. Но, обватите внимание – все системы в сектове Сивиуса! – Ну а Ламет что говорит? – У него совевшенно двугой подход! Он утвевждает, что авхеологические находки на тветьей планете системы Авктува неопвовевжимо доказывают, что человечество пвоживало там в докосмическую эву. – Это что же, означает, что человечество зародилось именно на этой планете? – Навевное! Но я еще должен внимательно ознакомиться с ваботой для того, чтобы высказать более опведеленные сообважения. Пока я могу только сказать, что его наблюдения очень, очень ценны. Некоторое время Гардин молчал. Потом спросил: – А когда Ламет написал свою работу? – О, пвимевно восемьсот лет назад. Конечно, он в большой степени основывался на пведыдущих ваботах Глена… – Почему же вы так безоговорочно верите ему? Не лучше было бы лично отправиться на Арктур и самостоятельно изучить материал раскопок? Лорд Дорвин удивленно вскинул брови и поспешно взял щепотку табака. – Но… для чего, мой довогой? – Для того, чтобы иметь информацию из первых рук. – Но я не вижу необходимости. Такой способ пведставляется мне совевшенно несоввеменным и непвактичным. Ну посмотвите. Я васполагаю ваботами всех ставых мастевов – всех великих авхеологов пвошлого. Я их читаю, свавниваю их выводы, анализивую, вешаю, кто из них пвав, а кто – не пвав, и делаю свое заключение. Вот это настоящий научный подход. По квайней меве – (тут он смущенно улыбнулся) – я так считаю. А на Авктув лететь нет совевшенно никакого смысла, когда ставые мастева там все певекопали вдоль и попевек. – Я понял вас, – усмехнулся Гардин. Научный метод, черт бы тебя побрал! Чего уж тут удивляться, что Галактика того и гляди развалится!» …
«— Да дело не только в вас. Такое положение — во всей Галактике. Пирен был свидетелем того, как лорд Дорвин высказался о том, что, по его мнению, представляет собой научный метод. Он считает, что для того, чтобы стать хорошим специалистом в археологии, достаточно прочитать все книги на эту тему, написанные людьми, почившими много веков назад. Он полагает, что спорные вопросы решаются путем сравнения различных точек зрения.» Академия©Айзек Азимов
* * * «Политическая наука сталкивается с проблемой, вытекающей из самой ее природы: это наука о человеке в историческом существовании. Ведь человек не ждет, пока наука объяснит ему его жизнь, и когда теоретик обращается к социальной реальности, он обнаруживает, что поле уже занято тем, что можно назвать самоинтерпретацией общества». Фёгелин, «Новая наука политики. Введение», стр. 110.
К какому социальному опыту и к его социальной интерпретации мог обратиться Маркс, исследуя вопросы социализма и коммунизма? Иными словами – на что могла опираться уверенность Маркса в его правоте в движении, призванном изменить жизнь миллионов людей, а если помнить о «всемирной революции» – человечества? Если говорить об опыте, то Маркс мог обратиться только к опыту попытки построения социалистического общества (491-528 гг. н.э.) Маздаком и его сторонниками. Что он мог из этого опыта увидеть? Только то, что социалистические идеи взрывают общество, ведут к перераспределению власти и собственности, но живут «социалистические» общества ровно столько, сколько они поддерживаются элитами у власти. Как только эти идеи перестают поддерживаться властвующими элитами, социалистическое устройство общества элиминируется, и общество возвращается к своему нормальному состоянию, с исторической точки зрения, мгновенно. Народ легко принимает это изменение – без сколько-нибудь продолжительной гражданской войны. Еще раз: мгновенно возвращается к естественному, несоциалистическому, состоянию.
И будь Маркс ответственным исследователем и ответственным философом – любителем мудрости (как способа жития с истиной), он прекратил бы свои пропагандистские упражнения. Однако если его личной ценностью было введение кого-то в заблуждение, то его действия по продвижению социалистических и коммунистических идей прекрасно объясняются этим допущением. Но для гностического мышления ответственность как ценность меркнет на фоне уверенности в собственной правоте – на фоне «демонического» выбора, отказа от опоры на истину ответственность не имеет никакого значения, она контрпродуктивна.
Опыт же попытки построения коммунизма в России очень быстро возродил ответственность и вернул на «грешную землю» его строителей – это прослеживается как динамика от военного коммунизма через НЭП к государственному капитализму, от агитации половой свободы до «у нас в СССР секса нет [на экранах ТВ]», от Красной гвардии до морального кодекса строителей коммунизма, от «товарищи» до «братья и сестры». В политике это сталинские чистки партии от гностиков-марксистов, в государственном строительстве опыт маздакизма был подтвержден развалом СССР.
Под занавес вопрос – для демонстрации масштаба ущерба: сколько миллиардов человеко-часов было потрачено «не туда» за все время изучения и пропаганды марксизма в СССР? Все эти кандидатские минимумы, диалектический материализм, исторический материализм (история не имеет цели (эйдоса), об этом еще можно – и следует – поговорить), институты марксизма-ленинизма и прочее, которые заканчивались максимум предисловиями в реальных научных работах. Какое количество материальных ресурсов было направлено на ложные цели из-за неверного представления о мире? Какое количество людей погибло – сначала при переходе к «социализму» (как к экономической модели к нему было только приближение – исключительно в колхозном строительстве), а потом при избавлении от него? Какое количество людей, воспитанных в культуре активно пропагандируемой гностической лжи, и имея опыт пассивного и активного со-бытия с нею, принимает важные решения сейчас?
Что было бы с Россией, если бы она не растрачивала ресурсы, ведомая ложью? |
