Все это произошло на фоне недавних протестов общественности, которая вышла на улицы, возмущенная коррупцией политиков.

Символом нынешних перемен стало назначение 77-летнего генерала в отставке Джамари Чаниаго координатором по вопросам политики и безопасности. Его имя не случайно всплыло в центре внимания: в 1998 году, в последние месяцы правления Сухарто, именно Чаниаго возглавил стратегические войска после того, как Прабово сняли с поста за его действия в отношении оппозиционных активистов. Теперь, спустя десятилетия, они снова по одну сторону баррикад — явный сигнал о консолидации военной элиты вокруг нового президента.

Помимо назначения генерала Чаниаго на пост координатора по политике и безопасности, Прабово расставил еще несколько важных и хорошо характеризующих его подход кадров. Долгое время высоко почитаемая министр финансов Шри Мульяни Индравати, бывшая директор МВФ и Всемирного банка, известная своей осторожной и ответственной экономической политикой и международной репутацией, была смещена — ее место занял экономист Пурбая Юдхи Садева, председатель Индонезийской корпорации по страхованию вкладов.

Садева хоть и имеет экономическое образование и опыт в ведомствах, но не обладает тем же уровнем доверия как финансовый технократ.

В том же объявлении перестановок были замещены еще четыре министра: некоторые отвечают за социально-экономические сферы; также изменился министр молодежи и спорта — им стал Эрик Тохир, ранее глава ведомства по государственным предприятиям.

Перестановки последовали на фоне бурных протестов, вызванных скандалом с жилищными надбавками парламентариям и гибелью таксиста, сбитого полицейской машиной.

Отставка пяти министров на первый взгляд выглядела как уступка улицам: власть продемонстрировала, что услышала протестующих. Но одновременно это стало шагом к укреплению президентской вертикали. Ключевые посты заняли военные и соратники Прабово.

Поправки к закону о военной службе, принятые парламентом в марте и недавно подтвержденные Конституционным судом, расширяют список гражданских ведомств, куда можно направлять военных.

Формально речь идет о "повышении эффективности", но на практике армия теперь оказывается везде: военные привлекались для разгона уличных протестов, включая недавние студенческие волнения; подразделения армии задействованы в программе бесплатных школьных завтраков; военные заняты в проектах по продовольственной безопасности и даже в производстве лекарств; армия участвует в изъятии плантаций пальмового масла под новую государственную компанию; военные назначаются в гражданские министерства и агентства, что усиливает их влияние в бюрократии.

Таким образом, армия превращается в универсальный инструмент управления — от улицы до аграрной политики.

На этой неделе Конституционный суд подтвердил законность поправок, проведенных президентом, отклонив петиции правозащитных организаций, студенческих союзов и дочери экс-президента Абдуррахмана Вахида. Решение было принято с минимальным перевесом — 5 голосов против 4. Судьи, поддержавшие закон, заявили, что "процесс был прозрачным": проект публиковался на сайтах и YouTube, велись интервью депутатов. Четыре несогласных судьи не скрывали, что их позиция осталась в меньшинстве.

Ситуация складывается парадоксальная и достаточно рискованная. Всего несколько недель назад студенты и правозащитники выводили тысячи людей на улицы, протестуя против усиления роли армии и против коррупции. Протесты были жестко подавлены. А ставка на военных сохранилась.

Назначение Чаниаго и изменение кабинета показывают, что Прабово стремится объединить военные элиты вокруг себя и создать управляемую структуру власти, где армия — гарантия порядка и стабильности.

Оппоненты предупреждают: страна снова скатывается к логике "Нового порядка", когда военные контролировали политику, экономику и общество. Сочетание расширенных полномочий армии и назначения проверенных генералов во власть напоминает о том времени слишком явно. В Индонезии до сих пор свежа память о 1998-м, и именно студенческие протесты тогда стали одним из факторов падения Сухарто. И остается открытым вопрос, как это теперь воспримут в стране.