В этой связи уместно напомнить, что Финляндия, более ста лет входившая в состав Российской империи и в 1917 году получившая государственную независимость из рук Советской России, в XX веке дважды - в 1940-м и в 1944-м - едва-едва ее не потеряла из-за упорного нежелания считаться с интересами государства Российского и сферами его интересов. История повторяется - и уж точно не в виде фарса.

Публикация "Родины" напоминает о том, как важно помнить уроки Истории.

Впервые обнародованы документы из истории российско-финских отношений, развенчивающие гуляющий по миру миф о "тюрьме народов"

Мы живем в период Архивной революции, ярким свидетельством которой стал капитальный трехтомник "Россия и независимость Финляндии: 1899-1920 гг.", выпущенный в минувшем году издательством "Политическая энциклопедия" (ответственный составитель - историк-архивист Михаил Зеленов).

Сборник документов, снабженный обширным справочным аппаратом и информативными приложениями, содержит 3062 страницы и является результатом многолетней совместной работы финских и российских историков. В нем опубликовано 1358 документов (более 42% предстают перед читателем впервые) из ГА РФ, РГИА, РГАСПИ, РГАЭ, РГАВМФ, РГВА, АВПРИ, АВП РФ, Архива Президента РФ и Национального архива Финляндии. Вкладки содержат 130 фотодокументов (среди них около 70 портретов политических деятелей России и Финляндии).

Читатели получили возможность посмотреть на Россию, которую мы потеряли, под необычайным ракурсом. И он способен удивить даже тех, кто профессионально занимается императорским периодом отечественной истории.

Случай Финляндии наглядно опровергает прочно укоренившийся в либеральном сознании миф о Российской империи как "тюрьме народов". Великое княжество Финляндское вошло в состав империи в 1809 г. в результате победоносной войны со Швецией. Александр I стал первым в истории Дома Романовых великим князем Финляндским. Статс-секретарь императора Михаил Михайлович Сперанский очень точно сформулировал: "Финляндия есть государство, а не губерния"1. Николай I, Александр II, Александр III при своем воцарении подтверждали особый статус Великого княжества Финляндского, которое сохранило собственные законы, оставшиеся со времен шведского владычества, шведский язык в качестве государственного языка деловых бумаг (потом к нему присоединился еще и финский) и лютеранское вероисповедание.

В течение 90 лет империя не стремилась к русификации края. Русский язык не был распространен на территории Великого княжества: его не использовали ни в официальной переписке, ни в бытовом общении. "...По Финляндии легче путешествовать, зная немецкий, французский и английский языки, чем русский. Только офицеры, железнодорожные служащие и почтовые чиновники да иные лица, которым знание русского необходимо ex officio (по должности), составляют исключение из общего правила. ...Финнам не нужен русский язык: он не является фактором во внутренней жизни нации"2. Страна получила собственный Императорский Финляндский Сенат и отвечавший за подготовку законов Сейм земских чинов, в котором были представители четырех сословий: 1) рыцарства и дворянства; 2) духовенства (исключительно лютеранского); 3) горожан и 4) крестьян.

В Финляндии была собственная денежная единица - марка - и собственный банк, свое почтовое ведомство и почтовые марки. Россияне, приехавшие в Финляндию, были вынуждены менять наличные рубли на финские марки, неся существенные потери при обмене денег. Существенные потери несла и казна империи. "...Такое обособление причиняло России одни только убытки. Русский рубль подвергся в пределах Российской империи биржевой игре, и русская казна вследствие этого обязана была увеличить свои выдачи на содержание в Финляндии русского войска, русских учебных заведений и др."3.

Житель блистательного Санкт-Петербурга постоянно сталкивался с финнами: имперская столица не только каждый день потребляла их сельхозпродукты и рыбу. "Петербург давал работу десяткам тысяч финнов в разных областях - от служащих до ювелиров, трубочистов, горничных и рабочих"4.

При этом финляндцы, численность которых приближалась к трем миллионам, очень сильно обижались, когда их сравнивали с другими народами, обитавшими в Российской империи.

"Это циническое великодушие, которое высказывается в сопоставлении нас с эстами, татарами, калмыками, кавказцами и др. Наши противники умышленно забыли или нарочно закрыли глаза на тот факт, что финны, в противоположность названным племенам, имеют западную культуру, которая проникла во всю ширь народа"5.

Меж строк, конечно, осуждается "циник" Пушкин с его знаменитым "Памятником":

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,

И назовет меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн и ныне дикой

Тунгус, и друг степей калмык.

Финны осознавали свою инаковость, пестовали ее и гордились ею, не желали ассимилироваться и в то же самое время не помышляли об отделении от Российской империи, прекрасно осознавая все сопряженные с пребыванием в составе государства Российского выгоды. Министр финансов С.Ю. Витте ярко обрисовал уникальное экономическое положение Великого княжества:

"С тех пор, как Финляндии дан был самостоятельный государственный бюджет, страна эта для своего экономического развития не требовала никаких жертв со стороны России. Обделенный природою и разоренный войнами край сам развил свое и духовное и материальное благосостояние. Без субсидий и гарантий со стороны русского Государственного казначейства страна покрылась сетью грунтовых и железных дорог, развила промышленность и торговый флот, поставила народное образование так высоко, что на всем пространстве княжества нет почти безграмотных. Не безынтересен и тот факт, что в то время, как Русскому правительству чуть не ежегодно приходится кормить голодающее население то в тех, то в других частях империи и время от времени тратить на это колоссальные суммы, Финляндия, несмотря на частые в ней неурожаи, обходилась обыкновенно без продовольственной помощи за счет русского Государственного казначейства"6.

Вишенкой на торте особого положения пограничной окраины были собственные вооруженные формирования, в том числе драгунский полк, восемь финских стрелковых батальонов, лейб-гвардии 3-й стрелковый Финский батальон, и таможенная граница между Финляндией и Россией. Петербургские жители, решившие обзавестись дачами на финской территории, каждый раз были вынуждены платить таможенную пошлину за провоз товаров на собственные владения в нескольких десятках километров от столицы империи! Великороссы, жившие на территории Финляндии, но не являвшиеся коренными жителями этой страны, не имели избирательных прав и не могли служить в финляндской армии. Если в Русской императорской армии призывники служили пять лет действительной службы и 13 лет в запасе, то в Финляндии - три и два года соответственно7.

Военный министр генерал А.Н. Куропаткин информировал Государственный совет:

"По действующему Уставу о воинской повинности, Великое княжество Финляндское, начиная с 1889 г., содержит под ружьем на действительной службе всего 5600 человек. При сопоставлении этого числа людей с тем числом, которое выставляется населением коренной России, оказалось, что Финляндия ежегодно отрывает для военной службы из тысячи людей рабочего возраста 9 человек, тогда как по общему Уставу империи коренное население отрывает 36 человек"8.

Все это не способствовало доброжелательному отношению великороссов к "приюту убогого чухонца" и давало множество поводов для резких выпадов, один из которых был сделан В.М. Пуришкевичем в Государственной думе:

"...Положение русского человека в Финляндии только несколько лучше положения еврея или цыгана"9.

В течение 90 лет Великое княжество Финляндское пребывало под властью империи и в ее составе. За это время сменилось несколько государей и несколько поколений финляндцев, а в их сознании прочно укоренилась мысль: Финляндия - это "не суверенное, но государство"10. Финляндцы с большим почтением относились к личности государя, но воспринимали его не как абсолютного монарха - императора и самодержца Всероссийского, а исключительно как конституционного великого князя Финляндского, который "правит этою страною согласно ее конституции и основанных на этой конституции законов"11.

Финляндцы считали себя не русскими подданными, а подданными великого князя Финляндского и утверждали, что "права Финляндии ограничены не суверенитетом Русского государства, а суверенитетом Русского Монарха"12, обязанного соблюдать законы страны и править, опираясь на Сенат и Сейм. Финляндцы были убеждены в незыблемости следующей аксиомы: "Право Финляндии не может быть подвергнуто изменению иначе как путем закона, изданного с согласия народного представительства в установленном конституциею порядке"13.

Однако в конце XIX века недавно взошедший на трон молодой царь Николай II, пятый великий князь Финляндский, решил покончить с обособленностью Финляндии и начал процесс ее русификации. У императора были свои резоны: в 26 верстах от столицы проходила граница автономного государства, имевшего собственные вооруженные силы, не подчиненные командованию Русской императорской армии. И не было никакой уверенности, что в случае большой европейской войны они справятся с обороной Великого княжества и сумеют надежно защитить Петербург от весьма вероятного вторжения.

6 декабря 1898 г. во время отдыха в Ливадии Николай II принял генерал-фельдмаршала Дмитрия Алексеевича Милютина и сообщил ему о своих планах. Бывший военный министр времен Александра II был убежденным противником создания финляндских вооруженных формирований. Еще 21 января 1876 г. он прямо указывал, что речь идет о попытке узаконить "существование в пределах империи совершенно отдельного самостоятельного войска, которое не будет иметь ничего общего с русскими войсками, т.е. с армией того государства, в политический состав которого входит Великое княжество"14. Однако во время проведения военной реформы в результате тонкой аппаратной интриги, осуществленной тогдашним финляндским генерал-губернатором графом Н.В. Адлербергом, чей старший брат был министром двора и со времен юности другом Александра II, мнение военного министра было проигнорировано15.

Казалось бы, Милютину следовало обрадоваться тому, что его давняя идея восторжествовала, хотя и спустя 22 года, и безусловно одобрить планы Николая II. Тем не менее граф Дмитрий Алексеевич был опытным государственным деятелем, поэтому дал совет действовать в рамках правового поля, не нарушая существующих в Финляндии законов:

"Я не скрыл ни от военного министра, ни от самого Государя моего опасения, чтобы не поднять в Финляндии нежелательной бури; а потому советовал вести дело осторожно, на легальной почве, без явного нарушения положительных прав Финляндии"16.

Мудрый совет не был услышан императором, который не согласился на предварительное исследование финляндской проблемы и еще 11 февраля 1895 г. повелел:

"Не вижу нужды возбуждать о сем законодательный вопрос. ... Затем от меня будет зависеть дальнейшее направление дела"17.

Проблема заключалась не в том, что делать, а в том, как следует приступить к государственным преобразованиям, чтобы избежать их неконтролируемых последствий.

Фельдмаршал граф Милютин это понимал, а Николай II, позиционировавший себя как "Хозяин Земли Русской", - нет.

7 (19) января 1899 г. Николай II, выступая при открытии Финляндского чрезвычайного Сейма, без обиняков заявил:

"Финляндия, нераздельно соединенная с империей, состоя под покровом и защитой всего Российского государства, не имеет нужды в обособленном от Русской армии войске. Устав о воинской в ней повинности должен поэтому быть согласован с действующим в империи Уставом"18.

3 (15) февраля 1899 г. был подписан высочайший манифест, установивший право великого князя издавать законы без согласования с представительными органами власти Финляндии. Там расценили это выступление и этот манифест как желание Николая II уничтожить политическое существование финского народа.

В том же 1899 году финский художник Эдвард Исто (1865-1905) написал картину "Атака". Хищный двуглавый орел тщетно пытается вырвать из рук золотоволосой девушки, облаченной в бело-синие одежды цветов финского флага, книгу с надписью "LEX", то есть "Закон", на переплете. Картина, ставшая символом протеста финнов против русификации, в тысячах копий получила широчайшее распространение на территории Великого княжества: практически в каждой финской семье бережно хранились ее репродукции.

В 26 верстах от Петербурга возникло враждебное государство, жители которого стали мечтать об отделении от империи и охотно давать приют русским революционерам.

Так началось противостояние Российской империи и Великого княжества Финляндского, все перипетии и основные вехи которого с большой полнотой представлены в документах трехтомника "Россия и независимость Финляндии: 1899-1920 гг.".

1. Россия и независимость Финляндии: 1899-1920 гг. Сборник документов: в 3 т. /отв. сост. М.В. Зеленов. Т. 1: От автономии к противостоянию: 1899-1908 гг. М.: Политическая энциклопедия, 2021. С. 592.

2. Там же. С. 130.

3. Там же. С. 379.

4. Там же. С. 23.

5. Там же. С. 115.

6. Там же. С. 199.

7. Там же. С. 884.

8. Там же. С. 150.

9. Там же. С. 872.

10. Там же. С. 583.

11. Там же. С. 690.

12. Там же. С. 147.

13. Там же. С. 690.

14. Милютин Д.А. Дневник. 1891-1899 / под ред. Л.Г. Захаровой. М.: Политическая энциклопедия, 2013. С. 651.

15. Адлерберги происходили из балтийско-немецкого рода, в 1684 г. получившего шведское дворянство, и имели права граждан Великого княжества Финляндского.

16. Милютин Д.А. Указ. соч. С. 507.

17. Россия и независимость Финляндии: 1899-1920 гг. Т. 1. С. 44.

18. Там же. С. 42.