Почему даже проигравшие во Второй мировой войне страны получили масштабную помощь от США в виде плана Маршалла, что помогло им вернуться в авангард мировой экономики и почему той же помощи не получила Россия в начале 1990-х — на эти вопросы корреспондента «Газеты» Ксении Нечаевой отвечает Андрей Нечаев, министр экономики в правительстве Егора Гайдара.

— Россия в начале 1990-х была в тяжелейшем экономическом положении, почему западная финансовая помощь была столь незначительной?

— Целый комплекс причин определил то мизерное финансирование, которое нам удалось получить от западного сообщества. Если, конечно, не считать так называемых связанных кредитов. Лично мне удалось разморозить несколько кредитных линий, наиболее значимой из них была кредитная линия германской фирмы Hermes, которая составляла около 5 млрд немецких марок в год. Правда, это были не живые деньги, а поставки товаров, которые по согласованным спискам должны были закупаться на предприятиях ГДР, то есть скорее это был акт помощи экономике ГДР, которая преимущественно была ориентирована на советский рынок. Что касается других кредитов от западных стран и финансовых организаций, то они были очень незначительны. МВФ в 1992 году выдал около $1 млрд, что, конечно, было каплей в море.

Причин было несколько. Во-первых, это крайне плохая репутация России как заемщика. По инерции Россию ассоциировали с СССР, который в свое время набрал огромное количество кредитов и не смог по ним расплатиться. Внешэкономбанк, который был заемщиком по всем этим кредитам, не был объявлен, но де-факто оказался банкротом. Вторым моментом стало то, что западные правительства просто не понимали всего масштаба реформ и драматизма ситуации. Третий момент: крупнейшие западные страны были заняты своими внутренними проблемами. 1992-й — это выборы президента в США, Германия занята воссоединением западной и восточной частей страны, и если на затраты, связанные с выводом российских войск, она еще была готова идти, то на дополнительные расходы — нет. МВФ в то время еще не был столь влиятельной организацией, которой он стал в середине 1990-х годов, кстати, благодаря именно его участию в российских реформах. Кроме того, членом МВФ Россия стала только в 1992 году, до этого СССР от участия в этой организации отказывался. Внутренние достаточно бюрократические процедуры фонда не позволяли ему оперативно реагировать на столь стремительно развивающуюся ситуацию. Ну и, наконец, перестройка и потепление отношений с Западом только начались, и многие страны еще видели в России врага и психологически не были готовы протянуть России руку помощи.

— Рассчитывало ли в принципе российское правительство на внешнюю помощь?

— Россия пыталась опираться на собственные силы, но, безусловно, в ситуации, когда бюджет СССР де-факто развалился, налоги не платились вообще, а все финансирование в конце 1991 года почти исключительно шло за счет эмиссии, мы хотели рассчитывать на западную помощь. Более того, с МВФ даже была согласована программа, по которой общий размер финансовой помощи России в разных формах должен был составить $20 млрд. Кстати, надо сказать, что согласование данной программы, с одной стороны, и ее не реализация де-факто, с другой, на каком-то этапе сильно помогли российскому правительству. Обещанные России $20 млрд на условиях проведения разумной экономической политики были сильным аргументом, который российское правительство использовало при проведении своих решений через Верховный совет, в то время имевший гораздо более серьезный вес, чем сегодняшняя Госдума. Правда, когда деньги так и не поступили, а вместо этого приезжали бесконечные миссии из МВФ, которые только мониторили ситуацию, задавали много вопросов и давали много советов, правительство обвинили в том, что Верховный совет сознательно ввели в заблуждение, а все реформы, которые предлагались под залог денег МВФ, бесполезны или даже вредны.

— Почему же МВФ так и не дал согласованный кредит?

— Обещать — не значит жениться. Острая и постоянно усиливающаяся конфронтация между правительством и Верховным советом приводила к частым вынужденным отступлениям от разумной экономической политики. В качестве примера можно назвать бурную раздачу кредитов, которая прошла по инициативе вновь назначенного председателя ЦБ Виктора Геращенко и привела к тому, что многие достижения первого этапа реформ были девальвированы. Поднялась новая волна инфляции. Что вызывало у экспертов МВФ крайне негативное отношение. Возможно, их логика была такова: зачем давать деньги стране, у которой они или в топке инфляции, или будут разбазарены через раздачу кредитов.

— Можно ли в принципе сравнивать план Маршалла с той финансовой поддержкой, которую в итоге получила Россия?

— Хотя термин «план Маршалла» и всплывал периодически в то время, на самом деле никакого плана Маршалла в России реализовано не было. Во-первых, тот объем финансовых средств, который был реально выделен или даже просто обещан России, не сопоставим с теми объемами финансовых вливаний, которые предполагал план Маршалла. Нельзя забывать, что план Маршалла в значительной степени реализовывался либо в странах, оккупированных США, либо в странах, где политическое влияние Америки было гигантским. План Маршалла — это все-таки не просто раздача денег, товаров или продуктов питания, но и выполнение определенных условий, одним из которых является проведение достаточно либеральной экономической политики, которая во многих странах дала серьезный эффект (германское экономическое чудо, японское экономическое чудо). В этом смысле возможности влияния на внутреннюю, в том числе экономическую, политику России были весьма ограничены. Тот же МВФ мог давать рекомендации, советы, но не более того, он мог ставить свои кредиты в зависимость от выполнения данных советов, но, опять-таки, не более того. Таким образом, либеральная экономическая политика, которую пыталось проводить первое российское правительство, так и не получила той эффективной поддержки со стороны Запада, которую получили те страны, где был реализован план Маршалла.

— Почему страны — кредиторы бывшего СССР сразу не отказались от возврата долгов?

— Во-первых, сразу заметим, что долги СССР были разными. Так называемые межгосударственные долги, которые в дальнейшем стали долгами Парижскому клубу, коммерческие долги банкам (Лондонский клуб кредиторов) и товарные долги, образовавшиеся за счет того, что западные фирмы поставляли товары и с ними так и не расплатились. Товарные и банковские долги, естественно, не могли быть прощены (долги западным банкам были урегулированы позднее через выпуск евробондов). Что касается долгов Парижскому клубу — вопрос сложный. Решение о переоформлении и обслуживании долга СССР принималось в начале ноября 1991 года. Тогда было решено ввести солидарную ответственность всех бывших советских республик по долгам СССР. Однако быстро выяснилось, что реально платит одна Россия, на которую в итоге и был оформлен долг. Правда, за это она потом смогла получить все активы СССР за границей. Я думаю, что на западных кредиторов тяжелое впечатление произвел происходивший на их глазах полный развал супердержавы, причем государства с ядерным оружием. Я полагаю, что желание иметь хотя бы такой крючок влияния на Россию казалось им важным. Думаю, что в какой-то степени признание долгов бывшего СССР было и свидетельством проигрыша молодой дипломатии России и других республик. Ведь были и другие примеры: Польше сразу простили половину долга, вторую же половину списали впоследствии. Хотя и решение о признании долгов имело свои резоны. Односторонний отказ платить по долгам однозначно поставил бы крест на России как на потенциальном заемщике на многие годы, а одним из условий признания долга СССР стало обещание разморозить старые кредитные линии и предоставить новые. Кредиты, под которые закупалось зерно, были тогда для нас жизненно важны.

— Некоторые эксперты полагают, что та помощь, которую оказывало на протяжении семи лет правительство ЕС в рамках программы ТАСИС, собственно и стало планом Маршалла для России?

— Как руководитель компании — получателя гранта программы ТАСИС, я могу точно сказать, что эффективность этой программы, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Кроме того, в рамках этой программы решались сугубо частные задачи, и кардинально повлиять на развитие экономической среды она не могла.

Взято отсюда: ссылка