Стивен С. Роуч (Stephen S. Roach),

Чистый коэффициент внутренних сбережений (net domestic savings rate) в Америке опустился до самого низкого уровня за всю историю измерений, сделав таким образом экономику страны еще более зависимой от иностранных денег.

После первоначального резкого роста в марте прошлого года доллар стал стремительно падать на фоне распространения пандемии коронавируса в Соединенных Штатах, начавшегося в марте 2020 года. Он снизился на 10% или на 12% относительно валют главных торговых партнеров Америки, и в результате, по данным нескольких широких долларовых индексов, опустился до самого низкого уровня с начала 2018 года. Но и это еще не конец.

Если основываться на весьма непопулярном прогнозе, который я сделал в июне относительно падения котировок доллара на 35% к концу 2021 года, то мы пока находимся всего лишь в третьем раунде бейсбольного матча из девяти. Если прогноз сбудется, то это станет важным восклицательным знаком в первый год правления 46-го президента Америки Джо Байдена.

По отношению к своим основным конкурентам сегодня доллар торгуется на самом низком уровне с начала 2018 году. На мой взгляд, существуют три главные причины, по которым происходит падение доллара. 1) резкое увеличение дефицита текущих платежей бюджета Соединенных Штатов; 2) рост котировок евро; и 3) Федеральная резервная система, которая мало что будет делать в ответ на любое ослабление доллара. С учетом каждой из приведенных причин я сегодня еще больше убежден в слабости доллара, чем шесть месяцев назад. Вот что нужно учитывать.

Как и ожидалось, дефицит по текущим операциям (самое широкое измерение в торговле, поскольку оно включает в себя инвестиции) увеличился еще больше — с 1,2 процентного пункта до 3,3 процентного пункта валового внутреннего продукта во втором квартале 2020 года, а затем еще на 0,1 процентного пункта (до 3,4 процентного пункта) в третьем квартале. Этот сдвиг во втором квартале оказался самым значительным с момента начала измерений, и в настоящее время уровень дефицита является худшим с конца 2008 года.

Происходит процесс ухудшения внутренних сбережений, а причиной этого является связанное с сovid-19 увеличение дефицита федерального бюджета. Когда в государстве мало сберегается денег, а оно хочет инвестировать и расти, то тогда оно должно импортировать избыточные сбережения для того, чтобы решить эту сложную проблему, допуская при этом образование дефицита по текущим платежам для привлечения иностранного капитала.

Не вызывает удивления то, что все эти предположения подтвердились. Чистый показатель коэффициента сбережений (сбережения бизнеса, физических лиц и правительственного сектора с учетом амортизации, в целом) впервые за десять лет опустился ниже нулевой отметки во втором и в третьем квартале. Произошло сокращение на 3,8 процентных пункта коэффициента внутренних сбережений, и он стал отрицательным (0,9%) во втором квартале, тогда как в первом квартале он был положительным (2,9%), и это тоже самое значительное снижение за всю историю наблюдений.

Снижение коэффициента внутренних накоплений во втором квартале можно считать, в основном, результатов введения специального пакета мер (Cares Act) в объеме 2,2 триллиона долларов, целью которого является предоставление финансовой помощи в период локдауна, вызванного пандемией коронавируса. Поскольку распространение сovid-19 все еще продолжается, и происходят новые толчки, предлагается еще одна программа помощи в объеме 2,8 триллиона долларов — из этой суммы 900 миллиардов долларов уже стали законом в декабре 2020 года, а еще пакет в объеме 1,9 триллиона долларов был предложен Байденом.

Общий пакет помощи в период борьбы с covid-19 составляет 5 триллионов долларов, или 24% от внутреннего валового продукта в 2020 году. Хотя этот пакет нельзя назвать стимулирующим в обычном смысле, предпринимаемые фискальные вливания бьют все рекорды, и со значительным отрывом. В результате коэффициент внутренних сбережений должен опуститься еще ниже нулевой отметки, и таким образом уже существующий значительный дефицит по текущим платежам будет испытывать еще большее давление и будет двигаться вниз. Хотя международный дисбаланс, судя по всему, не сможет побить прежний рекорд конца 2005 года (6,3%), как я говорил об этом в июне прошлого года, показатели, тем не менее, будут весьма близкими.

Общий смысл реакции на мой негативный прогноз относительно доллара сводится к одной фразе — альтернативного варианта не существует. В своих комментариях я опровергаю это утверждение и пытаюсь представить аргументы в пользу женьминьби и евро, а также советую обратить определенное внимание на драгоценные металлы и даже на криптовалюты.

Хотя курс китайского юаня с июня прошлого года повысился примерно на 4% и продолжает укрепляться, делая тем самым Китай лидером постковидного глобального восстановления, евро почти не двигался в этот период (перед этим с февраля по май он вырос на 7%). Поскольку я являюсь убежденным евроскептиком, мне всегда было трудно сказать что-либо действительно конструктивное относительно общей валюты. Дело в том, то этот валютный союз имеет критически важный недостаток — в Евросоюзе есть единая валюта и Центральный банк, но нет общей фискальной политики.

Сюрприз случился в июле прошлого года, когда федеральный канцлер Германии Ангела Меркель и президент Франции Эмманюэль Макрон договорились о принятии пакета помощи, который включает в себя межрегиональную программу под названием Фонд "Евросоюз нового поколения" (Next Generation EU fund) в размере 750 миллиардов евро (908 миллиардов долларов) с правом выпуска суверенных облигаций. Этот пакет восполнил фискальный пробел, и, возможно, он станет своего рода "актом Гамильтона" (Hamiltonian moment) для самой недооцененной среди важных валют в мире.

Европейская валюта укрепляется с начала 2020 года. Тем временем цена на золото в июне и в июле прошлого года начала расти, однако затем снизилась, и в годовых показателях этот рост уже стал незаметным. Иная ситуация сложилась с криптовалютой. Я понятия не имел о том, что может произойти с биткойном, котировки которого выросли в четыре раза с июня прошлого года, или в два с половиной раза, если считать от скачка конца 2017 года, и именно этот период был назван самым большим спекулятивным пузырем в истории.

Когда дефицит текущих платежей находится под давлением, центральный банк обычно приходит на помощь и ужесточает монетарную политику. Но к нынешнему Федрезерву это, конечно же, не имеет никакого отношения. За счет введения в августе прошлого года режима таргетирования инфляции Федрезерв направил мощный сигнал о том, что он, вероятнее всего, будет действовать позднее, а не раньше, для противодействия любому инфляционному скачку.

Помощь доллару не сможет оказать и так называемая современная монетарная теория. Да, долг и дефицит не обязательно связаны с низкой инфляцией, с климатом низких процентных ставок — вряд ли это можно назвать блестящим теоретическим прорывом — однако сбережения имеют значение, как имеет значение и их отсутствие. Соединенные Штаты все больше полагаются на иностранный капитал для компенсации снижения внутренних сбережений, тогда как неограниченные по времени меры Федрезерва по количественному смягчению создают значительный избыток ликвидности, а это аргумент в пользу того, что дальнейшее ослабление доллара представляется все более обязательным.

Продолжающаяся пандемия коронавируса вкупе с экономикой, находящейся на грани рецессии с двумя последовательными спадами, не оставляют администрации другого выбора, кроме как предложить еще один значительный пакет экономической помощи. Такое решение будет иметь последствия для любой экономики. Америке не хватает сбережений, а это предвещает ослабление доллара.