Чтобы понять, с чего начинаются цветные революции, нужно понять, чем они являются. Это очень важно для точного понимания начала явления. Определений того, чем являются цветные революции, очень много, и все они отражают какой-то один аспект проблемы. Все прочие остаются в зоне умолчания, они или подразумеваются, или о них не подозревают. Как определить, чем являются цветные революции?

Чтобы не запутаться в понятиях, нужно пойти методом «апофатики» — отрицательного богословия. То есть сначала отсечь лишнее — определить, чем цветные революции не являются. Тогда то, что останется, легче идентифицировать.

Цветные революции не являются заговорами по организации внутренних политических переворотов. Они не являются спецоперациями по вербовке пятой колонны в правящей элите и узком культурном слое. Они не являются набором ненасильственных методов свержения власти. Они не являются серией операций спецслужб по внедрению в страну-цель. И набором подрывных технологий они не являются.

Нельзя свести цветную революцию к этим факторам, являющимся её элементами и возникающим на разных этапах организации процесса. Если полагать, что цветная революция — это переворот плюс меры по его подготовке, то начало явления никогда не удастся точно определить. Ведь для каждого этапа требуется завершение этапа предыдущего, подготовительного, без которого нельзя перейти к следующему.

Что является первостепенной задачей для цветной революции? Проникновение и внедрение. Чтобы её организаторов легально впустили в страну и разрешили там хоть как-то работать. Это задача посольств и прячущихся за ними разведок. Именно они нащупывают почву для вербовочных подходов и проводят первые вербовочные беседы с элитами.

Кого-то они уловят в сети, после чего начинается работа по расширению опорной базы в стане противника. Эта работа камуфлируется под гуманитарные миссии. Их осуществляют разные НКО. Процесс, как говорил Горбачёв, пошёл.

Начинается работа по индоктринации местных элит своей идеологией. То есть это как минимум значит то, что она должна быть, и при этом ярко и просто доноситься до очень средних умов. Которыми в массе своей и являются элитарии и обыватели. Элиты в большинстве своём не умные. Они хитрые и чуткие, но это не ум. Это инстинкт. Потому дрессировщик всегда умнее дрессируемого.

Но для того, чтобы вербовщик мог на что-то зацепить вербуемого, нужно, чтобы сам вербуемый был к этому готов. Силовые вербовки — это грубая работа, и она бывает в очень узком сегменте разведработы. Вербовка под принуждением — это не то, что является высшим пилотажем. Все классные вербовщики стремятся к дружбе с агентами. Они их искренне любят, сочувствуют и помогают по жизни.

То есть для начала вербуемые должны быть вашими тайными симпатизантами и хотеть вам как-то подражать или, если возможно, и вовсе уподобиться. Тогда вы для них просто счастливый случай, находка. За которую они сами уцепятся и будут всеми силами стараться работать. Банальными деньгами и подкупом такое не решается.

То есть цветная революция требует, чтобы у тех, кто её организовывает, было что-то такое, что к ним привлекает. Привлекательная идеология. Привлекательная жизненная миссия. Привлекательная политическая модель, привлекательные социальные возможности, привлекательный внутренний уклад.

Вам должны подражать, такими, как вы, должны хотеть стать. Именно таких ищут и вербуют. И потом заботливо ведут, охраняя и решая их жизненные проблемы. И продвигая выше по карьерной лестнице — все любители сладкой жизни не только предатели, но и честолюбцы. Человек слаб, он даже в революции ищет себе властной и сытой позиции.

То есть надо для успеха вербовки что-то представлять собой как привлекательный объект, иначе не завербуешь. СССР не был потребительским раем, но он был притягательным по культурной модели и лежащей в её основе идеи. До прихода Хрущёва идейные вербовки привели к расширению зоны влияния СССР на полмира.

Первой акцией перевербовки советских элит стала поп-музыка и дизайн в моде. Стиляги возникли в среде детей высшей советской партноменклатуры в 1949 году. То есть возникли они ещё раньше, но в 49-м их уже критиковали в СМИ как созревшее и оформленное движение. То есть это уже была первая антисоветская база для цветной революции. Ещё до всяких римских клубов и их успешных вербовок брежневской номенклатуры.

Мощным импульсом стал Фестиваль молодёжи и студентов в Москве 1957 года. Как ни старались придать ему идейную стерильность, он взломал культурный код советского человека и заложил основу для его дальнейшей эрозии.

Таким образом, смерть Сталина не была рубежом, рубеж наступил ещё при его активной жизни. Когда А. Микоян съездил в Грецию и, вернувшись, потрясённо в узком кругу сообщил, что, оказывается, простой греческий инженер живёт богаче, чем он. И его слова упали на подготовленную почву.

То есть цветная революция — это процесс влияния одной цивилизации на другую, и построенной на основе этой цивилизации социальной модели. Общественно-политического строя. Суть этой модели выражается в сквозном влиянии, от дизайна пропаганды для плебса до сложных идейно-философских конструкций для требовательных интеллектуалов.

Цветная революция — это влияние.

Но для достижения влияния нужно сначала сделать свой уклад жизни привлекательным, ярким, весёлым, интересным. Он должен цеплять молодых и давать им то, чего хочется в молодости. СССР молодых развивал и образовывал, Запад — разлагал и опускал. Дело не в том, что легче, дело в том, кто это делал профессиональней. СССР времён Маяковского и Бертольда Брехта был успешнее Голливуда. Перемены пришли позже.

Для успеха цветной революции нужно обратиться к примитивным инстинктам и играть на понижение. Это работает в обращении к элитам и плебсу одинаково. Элиты заражаются желанием жить, как на Западе, потом им навязывают подчиняющие экономико-политические модели, потом эти модели разрушают экономику. Бедность оглупляет широкие массы, и в пустые головы успешно вкладывается Д. Шарп.

Цветная революция — это понижение культурного и интеллектуального уровня. Оглупление и дебилизация.

Но начинать любой цветной революции нужно с себя, прежде чем переходить к экспорту. Нужно создавать привлекательный уклад. Это атмосфера смеха, расслабленности, удовольствий, сниженных требований и повышенного потребления. Именно этим и влияют. Глупость заразительна. Ум не заразителен, он не привлекает, а отталкивает. Потому цветная революция — это опрощение и примитивизация всего — науки, культуры, быта.

Да, здесь нужна идеология, это альфа и омега влияния. Сначала заражают своих, потом они несут заразу чужим. И если местная элита активно уклоняется от формулирования идеологии, значит, она давно всё для себя решила, так как уже завербована и проводит идеологию чужую.

Мы всё время удивляемся, как это у нас смогли упустить Украину. Но её не упускали. Упускают то, что ловят. Украину не ловили вообще. Первый Майдан — 2004 год. Там было масса интересного.

Это после второго Майдана Донбасс полевел. Причём так, что российская элита перепугалась не на шутку. Но в 2004-м Донбасс не любил левых, хотя они тогда были очень сильны. В Донбассе правили свои олигархи, находящиеся с российскими братьями по классу в сложных диалектических отношениях конкуренции и партнёрства. Любви и ненависти.

Тогда многие наши корпорации активно инвестировали в Украину. И не ради прибыли и диверсификации. В 2005 году один из крупных акционеров одной российской компании объяснял свои мотивы тем, что если Украина вступит в ЕС, то это хорошо, так как он с той площадки будет платить меньше налогов.

То есть вступление Украины в ЕС выгодно не только Западу, но и российскому бизнесу — он тогда сразу начал бы туда бежать. Не потому ли не реализовывался компромат на донецких олигархов, выложенный на сайтах тогдашних российских политтехнологов, работавших на Медведчука? Они помогли Кучме и провели в премьер-министры Януковича. И в 2014-м они никуда не делись, а пришли в ужас от Новороссии и резко включили реверс.

Вот что такое цветная революция. Это операция влияния, построенная на экспорте привлекательных идеологий и ценностей, которые сначала нужно создать у себя и внедрить в жизнь. Потом начнётся инфильтрация идей, появятся союзники во власти противника. И они уже позволят запустить процессы деструкции в экономике и перевоспитания интеллигенции и молодёжи — проникновение НКО и прочих институтов влияния. В идеале вся нация разбивается на диссидентов и пофигистов в отношении к местной власти, но все солидарны в отношении к Западу.

Сеять в этой почве идеи Шарпа уже очень легко. Организация переворота — это конечная стадия процесса. Начинать надо с себя. Заботливо конструировать собственную систему в направлении образа привлекательности и простоты. С этого начинается цветная революция. И, кстати, на этом и оканчивается — если элита занимается созданием собственной идеологии и соответствующей ей культуры, а не копирует и распространяет чужую.

Здесь мало противостояния по линии ЛГБТ. Надо идти дальше и копать глубже. Перейти из режима подражательства в режим воспроизводства сложно. Нужна ротация элиты. В эпоху капитализма подбором элиты занимается крупный капитал.

Когда в России он созреет до понимания ценности жёсткой культурной изоляции от Запада, всё волшебным образом переменится. Этому будет способствовать изменение структуры национального капитала с экспортно-сырьевого на технологический. Именно это мы наблюдаем с 2018 года, и именно потому у цветной революции в России всё меньше шансов на успех.

Александр Халдей