Один из главных вызовов, который сейчас стоит перед обеими странами, - это санкции. А теперь добавились еще и торговые войны. Как все это сказывается на экономике?

Сергей Глазьев: Та ситуация, которая возникла в мире, стимулирует наши предприятия плотнее работать друг с другом. Для нас главный показатель - это взаимный товарооборот и совместные инвестиции, а товарооборот устойчиво растет высокими темпами.

Одной из главных задач Союзного государства является обеспечение общего экономического пространства, отсутствие барьеров, равенства прав и возможностей и предприятий, и граждан. Так что эта среда сама по себе генерирует как кооперационные взаимоотношения, так и долгосрочное сотрудничество. И чем больше внешних угроз, тем теснее наши связи.

Центробанк и Минэкономразвития прогнозируют в этом году рост ВВП от 1% до 2,5% после 4,3% по итогам 2024 года. В том числе из-за внешних условий, снижения цен на нефть и другое сырье. Каковы внутренние причины замедления роста?

Сергей Глазьев: Главная причина торможения экономического роста в России - это нехватка финансирования инвестиций. Без кредитов современная экономика развиваться не может. Ключевая ставка ЦБ РФ, которая определяет сегодня минимальную цену денег, не позволяет получать кредиты на разумных условиях.

Средняя рентабельность наших производственных предприятий в разных отраслях колеблется от 5 до 12%. Практически невозможно найти в производственной сфере предприятие, которое могло бы позволить кредиты по ставке в 2-3 раза выше рентабельности. Это значит работать себе в убыток.

Еще хуже дела обстоят с финансированием инвестиций, невозможно расширять инвестиции без кредита. Кредит - это главный механизм авансирования экономического роста в современной экономике. Отсутствие кредита ведет к тому, что предприятия могут развиваться только за счет собственных средств. Отсюда и падение возможностей.

Есть ли способы ускорить рост?

Сергей Глазьев: В качестве обоснования своей жесткой денежной политики Центробанк ссылается в том числе на официальные данные о низкой безработице. Но у нас есть возможности для увеличения производительности труда, для автоматизации, внедрения современных технологий, которые могли бы преодолеть это ограничение. Кроме того, есть общий рынок труда в Евразийском экономическом союзе.

На самом деле потенциал роста, который мы имеем на сегодняшний день, исходя из анализа всех факторов производства, составляет порядка 8% в год. Наша промышленность сегодня по производственным мощностям недогружена на одну треть. Предприятия могли бы увеличить выпуск продукции более чем на 30%, если бы им дали возможность прокредитовать оборотные средства и инвестиции в модернизацию.

То, что потенциал выпуска у нас в разы выше, чем тот, который видят в Центробанке, доказывает опыт последних трех лет. Обрабатывающая промышленность растет на 9% в год. Электронная промышленность, лазерная технология, вычислительная техника, информационно-коммуникационное оборудование, программное обеспечение - эти отрасли в последние три года растут двузначными темпами.

Причем некоторые предприятия даже увеличивают выпуск продукции на 80%. Это на уже имеющихся производственных площадях. Все это говорит о том, что потенциал выпуска в нашей стране огромный.

Что именно можно сделать для раскрытия всего потенциала российской экономики?

Сергей Глазьев: Если в рамках проводимой макроэкономической политики создать инструменты долгосрочного кредита, то он бы раскрылся. Мы имеем возможность развиваться с темпом не менее 8% в год в течение ближайших 5 лет.

Но если Центральный банк у нас вместо того, чтобы давать кредиты экономике, их высасывает из экономики, то экономического роста быть не может. У нас единственный центральный банк в мире, который вместо того, чтобы давать деньги в экономику, забирает через депозиты, которые предлагаются коммерческим банкам, через выпуск облигаций. Не говоря же об утечке капитала, которая по-прежнему идет достаточно высокими темпами.

Инструменты долгосрочного кредита необходимы для того, чтобы не допустить торможения экономики. Это хорошо известные экономистам специальные инструменты рефинансирования, по-простому говоря, целевые кредиты. Центральный банк может генерировать их для коммерческих банков под низкую процентную ставку. Но только при условии, что коммерческие банки контролируют целевое использование денег и доведение их до предприятий в рамках принятых в стране приоритетов, например, национальных проектов.

Если добиться контроля за целевым использованием денег, то дешевый кредит материализуется в росте выпуска продукции, в повышении конкурентоспособности, в снижении издержек, росте эффективности, а в результате стране обеспечивается макроэкономическая стабильность.

Именно на достижении макроэкономической стабильности, а также устойчивого роста экономики и настаивает Центробанк.

Сергей Глазьев: Нельзя обеспечить настоящую макроэкономическую стабильность путем завышения процентных ставок за счет сжатия конечного спроса. Возможно, это и даст краткосрочный эффект, но через пару лет он будет смыт новой инфляционной волной из-за девальвации валюты. Это произойдет в рамках проводимой сегодня политики, которая по недоразумению называется "таргетированием инфляции". На деле на длительный срок, хотя бы в несколько лет, цель по инфляции не выше 4% в год при таком подходе достичь невозможно.

Иногда наш Центробанк приближается к этому уровню, но через 3-4 месяца происходит отскок, темпы роста цен опять ускоряются. Потому что экономика из-за отсутствия кредитов теряет конкурентоспособность, растут издержки, денег не хватает для загрузки мощностей. И падение конкурентоспособности компенсируется девальвацией рубля. А девальвация - это всегда главный фактор раскрутки инфляционной волны.

Так что если мы хотим обеспечить долгосрочную макроэкономическую стабильность и одновременно высокий темп экономического роста, нужно развивать целевые инструменты рефинансирования банков и институтов развития для кредитования инвестиций, оборотных средств предприятий. Нужно сочетать целевую кредитную политику Центрального банка на основе специальных инструментов рефинансирования и стратегическое планирование со стороны правительства. Так, чтобы банки, особенно государственные банки, были частью стратегического планирования.

Банки должны активно участвовать в реализации стратегических планов и обеспечивать финансирование госпрограмм. Специнвестконтракты, соглашения о защите инвестиций и другие инструменты частно-государственного в рамках системы стратегического планирования могли бы сформировать индикативный план развития производства на среднесрочную перспективу с высокими темпами роста.

Вы говорите, что объективных причин для торможения российской экономики нет?

Сергей Глазьев: Их нет. Есть специфическая политика Банка России, которая сводится к манипулированию ключевой ставкой. Они забыли про все другие инструменты, которыми обладает регулятор. Как только ЦБ поднимает ключевую ставку, сокращаются инвестиции и прирост производства из-за удорожания кредита. Инфляция продолжается из-за снижения эффективности производства вследствие падения загрузки производственных мощностей. Экономика оказывается в стагфляционной ловушке.

Последние годы часто обсуждается технологический суверенитет Союзного государства. Насколько это реально вообще воплотить в жизнь?

Сергей Глазьев: Современная экономика устроена весьма сложно, поэтому нет ни одной страны в мире, которая могла бы развиваться замкнуто на самой себе. Так или иначе международная кооперация необходима всем.

Особенность кооперации в сфере высоких технологий в том, что она основывается на взаимном признании и обмене достижениями. Отсюда возникают технологические альянсы между компаниями, которые дополняют друг друга, стремясь поднять свою конкурентоспособность. И нам для того, чтобы обеспечить технологический суверенитет, следует стремиться быть лидерами, может быть, не по всем направлениям, но в ряде существенных, с тем, чтобы можно было обменивать наши достижения на достижения партнеров.

Сегодня стратегическое партнерство с нашими восточными и южными соседями позволяет достаточно уверенно выстраивать такие взаимоотношения. В плане покрытия всего научно-технологического пространства в сумме государств, скажем, Евразийского экономического союза и Шанхайской организации сотрудничества вполне себе самодостаточны.

Насколько согласуются подходы России, Китая и других стран этих объединений к вопросам технологического суверенитета?

Сергей Глазьев: Китайское правительство тоже работает над достижением технологического суверенитета. Здесь у нас очень схожие цели. Иран давно решает эту проблему. Так что мир уже развивается на основе разных центров экономического взаимодействия. Несмотря на западные санкции, у нас достаточное количество партнеров (прежде всего в Азии), чтобы обеспечивать общий технологический суверенитет.

Мы пытаемся создать такую ткань сотрудничества, при которой все внешние угрозы со стороны одной группы стран не препятствовали бы суверенному нормальному развитию за счет того, что уже нет ни у кого монополии на передовые научно-технические достижения. Следовательно, можно и нужно расширять географию сотрудничества. Во внешней политической сфере у нас давно уже идет линия на полицентричность. И развивая связи с одной стороной, нам никто не запрещает развивать их и с другой.

Россия и Беларусь обсуждают создание совместных институтов развития, которые будут влиять на технологический суверенитет. Как продвигается обсуждение?

Сергей Глазьев: Действительно, Союзному государству было бы полезно опираться на общие институты развития, которые могли бы брать на себя функцию проводника совместных инвестиций, реализации общих приоритетов промышленной, энергетической и сельскохозяйственной политики. Можно сказать, что такими общими институтами развития являются союзные научно-технические программы. Они уже 25 лет реализуются, их десятки.

Есть достаточно интересные и полезные результаты, они воплощены сегодня во многих технологиях, которые применяются российскими и белорусскими предприятиями. Ряд этих технологий становится основой для формирования технологических цепочек и развития кооперации. Но этот институт развития ограничен бюджетными возможностями. То есть научно-технические программы Союзного государства финансируются за счет бюджета Союзного государства, который формируется правительствами двух стран.

Следующий шаг - это поддержка внедрения новых технологий, которые создаются в рамках Союзного государства, за счет кредитов. Нужны долгосрочные кредиты по приемлемым процентным ставкам, которые могли бы материализовать те научно-технические достижения, которые создаются в фундаментальной и прикладной науке уже в реальном производстве. Нам этого механизма не достает, и над ним сейчас идет работа. И я рад, что и российские, и белорусские институты развития сейчас выдвигают инициативы. Я думаю, в ближайшее время мы сможем об этом более конкретно и предметно рассказать.