М К Бхадракумар

Пол Крейг Робертс, бывший помощник министра финансов в администрации Рональда Рейгана, ныне неутомимый критик империи, недавно писал о подрывной деятельности, осуществляемой в России и Китае неправительственными организациями, финансируемыми правительством США и "коллекцией частных американских фондов, организованных Вашингтоном ". (Мое сердце обливается кровью за Индию).

Россия и Китай с энтузиазмом приветствовали американских НПО в девяностые годы, когда начинали развивать связи с Западом в обстановке после холодной войны: Москва даже больше, чем Пекин. Потребовалось время, прежде чем они осознали, что многие из этих НПО являются, фактически, пятой колонной, участвующей в деятельности, которая подрывает целостность их стран. Некоторый урон был нанесен, но похоже, не слишком большой.

Обе страны в последнее время приняли жесткие законы, касающиеся НПО. Понятно, что Россия и Китай скоординировали свои шаги и на этом фронте. (Кстати, Центральный комитет КПК поддерживает уникальные связи с Кремлем, единственные в своем роде).

На мой взгляд, Китай более уязвим для махинаций американской разведки, чем Россия. Россия имеет огромную историческую память о стандартных методах, которые может использовать империя: раздавать Нобелевские премии избранным писателям-диссидентам, вывозить контрабандой мемуары Никиты Хрущева и распространять перевод Строуба Тэлботта во всем мире и так далее.

Но ахиллесова пята России лежит в печальной истории о том, что влиятельная часть “постсоветских” элит, как оказалось, была восприимчива к “западничеству”. (Что всегда имело место в истории России.) Китай выглядит получше в этом отношении. С другой стороны, Китай ужасно беззащитен из-за своей "глобализации", которая значительно опередила российскую. Также становится охотничьими угодьями для американской разведки обширная китайская диаспора в США.

И Россия и Китай испытыват вмешательство США во внутренние дела (Россия в Чечне, Китай в Синьцзяне, Гонконге и так далее).

Конечно, Россия и Китай не являются единственными жертвами подобной навязчивой политики со стороны США, парящих на крыльях своей "мягкой силы". Определенные геополитические следы видны в "цветных революциях" в Грузии, на Украине и т.д.

Теперь для американской разведки открывается новое захватывающее поле деятельности – Иран. Несомненно, Иран чрезвычайно уязвим. Я снова вспоминаю беседу, которую известный французский философ, историк, социальный теоретик, филолог и литературный критик Мишель Фуко вёл с неизвестным иранцем, прогуливаясь по улицам Тегерана, охваченным революционной лихорадкой, в те хаотические месяцы и недели, когда в муках рождалась Исламская революция: “Они [американцы] никогда не выпустят нас [иранцев] из-под собственной воли. Не больше, чем они сделали во Вьетнаме”.

Фуко пишет в своей классической статье 1978 года об иранской революции: "Я хотел ответить, что из-за нефти они еще меньше готовы оставить вас, чем Вьетнам".

Конечно, Иран прошел долгий путь с тех времен, когда Фуко смог ощутить "политическую духовность" иранской революции, но он был очень проницателен, когда заметил, что "это маленький уголок планеты, у земли которой, и выше и ниже поверхности, есть стратегическое значение на глобальном уровне”.

В отличие от случая с Россией или Китаем, борьба, неуклонно продолжающаяся внутри самого Ирана начиная с Революции, создает благоприятную почву для американской разведки, чтобы попытаться проникнуть в политическую систему. Это делает Иран гораздо более уязвимым, чем Россия или Китай.

С другой стороны, иранская политическая система также, как в Индии, весьма разнообразна. Она принимает много неожиданных форм, что тоже может запутать иностранца и, в конечном итоге, изнурить его в его тщетных попытках получить контроль над всеми из них, всеми сразу.

Во-вторых, Иран действительно открыт для западного влияния, в отличие от России или Китая. В его правительстве сегодня заседает, вероятно, больше всех получивших образование в США министров, чем в любой другой стране на планете, кроме самих США, конечно.

В-третьих, связь между религиозным истеблишментом и базаром [улицей] становится еще один пунктом уязвимости, как, впрочем, и всепроникающая коррупция в системе. Усилия США будут направлены на создание разобщенности внутри иранской системы, которая в любом случае очень капризная.

У затруднительного положения Ирана есть близкие общие черты с Россией в начале девяностых при Борисе Ельцине. Большой вопрос, поэтому, сужается до роли "глубинного государства" [глубинным государством на Ближнем Востоке называют систему спецслужб – прим.перев.].

В России в течение смутных времен “глубинное государство” впало в спячку, сосредоточившись в печальный период девяностых на самосохранении. В середине десятилетия, однако, оно начало возвращать утерянные позиции и быстро смогло объединиться прежде всего потому, что его ядро осталось неповрежденным, несмотря на хищные попытки западной разведки проникнуть в святая святых.

Таким образом случилось так, что западные попытки создать разобщенность в стране, в итоге, свелись к нулю. Если бы была необходимость точно определить момент, когда именно осознание этого осенило Запад, то возможно, им может стать легендарное выступление президента Владимира Путина на Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году.

Без сомнения блеск этого восстановления России за прошедшие 15 лет, в основном, объясняет горькую ярость, с которой США наводят свое оружие для атак на Путина, который наслаждается экстраординарным рейтингом 86-процентной поддержки в своей стране.

Иран также был бдителен в отношении действий НПО. Но с открытием — “интеграцией в международное сообщество”, — т.е. после работы над ядерным соглашением, можно ожидать, что финансируемые из-за рубежа НПО заполонят Иран. Без сомнения, он попадет под большое давление со стороны так называемых “продемократических” организаций и защитников “прав человека”.

Новые неочевидные проблемы, способные вызвать трудности в будущем, проявятся в течение предвыборного периода, когда внутренняя политика Ирана начинает бить ключом, и на выборах, где всегда идет острая борьба. Короче говоря, Иран становится очень восприимчивым для “цветной революции”. Проще говоря, “глубинное государство” не может позволить себе бездействовать.

Перевод для сайта "Война и Мир"