Сорок лет назад скончался человек, ставший легендой советского Военно-морского флота. Александр Шабалин дважды заслужил звание Героя Советского Союза. Почему его катер, несмотря на крохотные размеры, оказался грозным оружием против фашистов – и какие особые черты характера позволили моряку добиться такого успеха?

По традиции тот или иной род войск связывают с людьми, добившимися в них наибольших успехов. Так, летчики-истребители советских ВВС ассоциируются с Кожедубом и Покрышкиным, бомбардировщики – с Александром Молодчим и Василием Осиповым, штурмовики – с Нельсоном Степаняном, танкисты – с Лавриненко и Колобановым, снайперы – с Зайцевым и Павличенко, подводники – с Маринеско.

А моряки, служившие на торпедных катерах, ассоциировались в первую очередь с Александром Осиповичем Шабалиным. Этот скромный, невзрачный на вид катерник стал одним из самых выдающихся мастеров войны, нанесших наибольший урон врагу. Он ушел из жизни сорок лет назад, 16 января 1982 года.

Легкий, быстрый и увертливый как птица

Шабалину на роду было написано стать военным моряком. Потомственный северянин, он появился на свет в крестьянской семье 4 ноября 1914 года – в деревне Юдмозеро Онежского уезда Архангельской губернии. Жители этого сурового края испокон веков связывали свою жизнь с водным промыслом.

Неудивительно, что юного Сашу потянуло на путь многих поколений его предков – отучившись в школе, он устроился матросом на траулер. После окончания штурманских курсов при Мурманском морском техникуме Шабалин стал штурманом траулера, а в 1936-м его призвали на службу – естественно, во флот.

Весной 1938 года Александра перевели в привычные ему края – на Северный флот. А в мае 1939 года он был назначен командиром торпедного катера.

Тут нужно учитывать ситуацию, в которой оказался советский ВМФ в 1930-е. Из кораблей, оставшихся от прежней Российской империи, часть устарела, часть нуждалась в ремонте, часть была потоплена или угнана за границу. Большинство квалифицированных инженерных кадров или погибли в ходе гражданской войны, или эмигрировали.

Еще одна проблема заключалась в том, что в СССР долго не могли понять – какой именно флот необходимо строить? На рубеже 20–30-х годов в СССР в сфере военно-морской мысли победила так называемая молодая школа – ее представители отрицали необходимость наличия крупных кораблей. Они предлагали обойтись «москитным флотом», предназначенным для обороны собственных берегов, но отнюдь не для глубоких операций и далеких экспедиций к вражеским гаваням.

В известной степени эти предложения были оправданы реалиями текущего момента – страна, напрягавшаяся в рывке индустриализации и занятая обеспечением более первоочередных нужд, не могла позволить себе строительство океанского флота. И поэтому СССР создавал легкие крейсеры, эсминцы, сторожевики, подводные лодки, тральщики и торпедные катера.

Адмирал Василий Платонов, перед войной служивший начальником отдела боевой подготовки штаба Северного флота, в своих мемуарах вспоминает, как спросил Шабалина: «А вас не смущают большие скорости этих кораблей?! Ведь малейшее промедление на них...». Шабалин в ответ встрепенулся: «Что вы?! Рыбачьим карбасом у нас на Белом море, поверьте, управлять куда сложней. Там ты и на руле стоишь, и за парусами следишь, и ветер, и волну, и течение учитываешь. А на торпедном катере я уйду хоть на Новую Землю!». 

К моменту начала войны Советский Союз располагал 269 торпедными катерами типов Ш-4, Г-5, Д-3 и «Комсомолец». Эти крохотные скорлупки, которые можно было прошить насквозь из пулемета, отличались огромной, особенно по тем временам, скоростью – от 46 до 51,6 узла.

Шабалинский катер назывался ТКА-12 – он относился к типу Д-3 (с деревянным корпусом) и был вооружен двумя 533-мм торпедами. Позже катер этот в силу огромных его боевых заслуг решили сохранить для потомства – и сейчас его можно видеть на площади Мужества в Североморске. На момент начала войны ТКА-12 числился в составе 1-го отдельного дивизиона торпедных катеров охраны водного района Главной базы Северного флота.

Свободная охота

В бой Шабалин впервые пошел 11 сентября 1941-го, когда с одного из советских постов СНиС (Служба наблюдения и связи) сообщили о неприятельском конвое, вышедшем из оккупированного немцами норвежского порта Киркенес. Катера ринулись на перехват противника. Первым обнаружил большой транспорт Шабалин: сблизился с противником и произвел двухторпедный залп.

Уже на отходе команда шабалинского катера наблюдала сильный взрыв – пошло ко дну немецкое транспортное судно. Охрана вражеского конвоя открыла огонь – и катер Шабалина получил подводную пробоину. Но смолистая и вязкая сосна, из которой была изготовлена обшивка корпуса, набухая, отчасти затянула рваное отверстие, что уменьшило поступление забортной воды через пробоину. Благодаря этому обстоятельству и усилиям экипажа ТКА-12 своим ходом добрался до базы.

Советские катера несли дежурство в заливе Пумманки и каждую ночь выходили на поиск – то по данным разведки, то просто на «свободную охоту». Но и гитлеровцы сориентировались – все чаще стали проходить опасную зону днем. Но это не помешало Шабалину спустя полтора месяца после первой победы добиться нового успеха – метким торпедным залпом он уничтожил еще один транспорт, на борту которого было 2000 горных егерей. За этот подвиг 27-летний командир был удостоен ордена Ленина. В дальнейшем последовали все новые и новые победы.

По словам Платонова, каждый выход на катере полярной зимой был крайне труден. «Исхлестанная бешеной волной палуба превращается в ледяную горку, соскользнуть с которой на ходу за борт можно в один миг. Одежда на моряках покрывается ледяным панцирем, становясь тяжелой и ломкой. Кожаный шлем так примерзает к плечам и вороту реглана, что невозможно повернуть голову. Волны бросают катер из стороны в сторону – трудно удержаться на ногах, картушка компаса мечется как угорелая в своем котелке – попробуй определи истинные показания, и если у командира нет опыта плавания в этих местах по другим ориентирам, он легко может оказаться не возле своего берега, а под батареями врага.

Как хорошо после такого похода переодеться во все сухое, посидеть у жарко натопленной печки, попить чайку да отоспаться вволю в свежезастланной постели под теплым одеялом! Но команды дежурных катеров на стоянке в Пумманки, обязанные по первому сигналу немедленно выйти в море, ничего подобного позволить себе не могли. Они сушились у горячих моторов, здесь же зачастую и спали, обняв для сугреву горячую выхлопную трубу», – свидетельствовал очевидец.

К началу 1944 года на личном счету Шабалина было уже семь потопленных кораблей противника. Он имел четыре боевых ордена, а вскоре был награжден Золотой Звездой Героя Советского Союза (указ от 22 февраля 1944 года).

Большую роль в его успехе сыграли черты характера Шабалина. «Потомственный помор, родившийся на берегах бурной Онеги, он знал северные моря, как пахарь знает свое поле. Спокойный и уравновешенный, я бы даже сказал, тихий, он делал все неторопливо, продуманно, обстоятельно и надежно. В море он лучше других ориентировался в обстановке, легче и быстрей находил верный выход из сложной ситуации. Рассудительный и общительный, смелый и уверенный в своих действиях, он скоро завоевал непререкаемый авторитет. А взаимопонимание в экипаже было настолько поразительным, что порой казалось, его команды выполняются раньше, нежели произносятся», – так характеризует его Платонов. 

Сам же Шабалин рассказывал о своих профессиональных приемах следующим образом: «Я никогда не пользовался раз и навсегда установленным приемом торпедной атаки. Это был бы шаблон, против которого легко найти противодействие. Я старался каждую атаку строить по-новому, а для этого надо хорошо знать противника: где и какие у него огневые средства, как располагаются его силы…»

«Коридор смерти»

Второе звание Героя Советского Союза Шабалину присвоили за операцию по высадке десантной группы в порт Лиинахамари. Лиинахамари использовался гитлеровцами для вывоза стратегически важного сырья – никеля. Здесь же располагалась одна из важнейших баз кригсмарине на побережье Баренцева моря – отсюда немецкие корабли выходили для атак на советский Северный флот и арктические конвои союзников в СССР.

Поскольку база находилась на передовом рубеже обороны оккупированной немцами Норвегии, здесь построили мощный оборонительный район: железобетонные доты, артиллерийские батареи. Задача взять Лиинахамари была поставлена советским командованием в начале октября 1944-го – в рамках начавшейся Петсамо-Киркенесской операции. А ключевую роль в захвате Лиинахамари 12-13 октября 1944-го сыграл десант, высаженный с моря. Головным шел катер капитан-лейтенанта Шабалина с несколькими десятками отборных десантников на палубе. Именно ему поручили нелегкое дело – проложить путь всему отряду.

«Несмотря на то, что на переходе морем моторы всех катеров для скрытности движения работали с подводным газовыхлопом, противник обнаружил катера на расстоянии двадцати-тридцати кабельтовых от входа в залив. Тотчас пришла в действие вся система обороны гитлеровцев: прожектора, осветительные снаряды, интенсивный заградительный огонь береговых и противокатерных батарей», – вспоминал адмирал Арсений Головко, командовавший тогда Северным флотом.

Теперь все зависело от искусства катерников. Сам Шабалин позднее поведал: «Вспыхнули прожектора. С обоих берегов разом потянулись к моему катеру светящиеся трассы пуль и снарядов. Огонь все усиливался, и казалось, и метра не будет воды, куда не пристрелялись бы фашисты. И вот тут что-то мне словно подсказало, переложил я штурвал вправо и – под высокий берег. Фашисты сперва, наверное, решили, что подбили меня. А я еще когда прошлой ночью карту изучал, подумал: не здесь ли под высоким бере­гом для нас спасение? Так и вышло. Пушки и пулеметы фашистов простреливали весь залив и особенно середину его – фарватер. А под крутым берегом была «мертвая зона», стволы пушек не опускались так, чтобы бить круто вниз...

Этим мы и воспользовались. Катер мой просто исчез из поля зрения артиллеристов правого берега. Ход, правда, пришлось сбавить, чтобы не налететь на прибрежные камни. Так по самому краю «коридора смерти» мы и пошли. А за мной – другие катера. С левого берега стреляли, но это был уже не тот огонь, на который рассчитывали фашистские инженеры, когда строили свои укрепления...

Словом, прошли мы «коридор смерти» и тут уж на самом полном – к причалам. По заливу мы шли полчаса, а на бросок к причалу потратили тридцать секунд. Миг – и мои десантники попрыгали с палубы, залегли с пулеметами на берегу, окопались. Еще немного – и остальные катера подоспели…»

Высаженный с катеров десант немедленно бросился в бой и начал теснить противника. С моря на помощь ему прибывали все новые подкрепления; советская авиация начала «обработку» вражеских позиций с воздуха. Вскоре Лиинахамари был полностью очищен от немцев – и по сей день этот населенный пункт в Печенгском районе Мурманской области принадлежит России.

Головко, описывая причины, по которым Шабалину вручили вторую Золотую Звезду Героя, отмечал: «Он не только показал пример при высадке десанта в Лиинахамари, но и оставался под обстрелом на рейде, направляя подходившие с моря катера других групп к местам высадки».

После окончания войны Александр Осипович поступил на учебу, совершенствуя свой боевой опыт. В 1951 году он окончил Каспийское высшее военно-морское училище, в 1955 году – Академические курсы при Военно-морской академии имени Ворошилова. Занимал должности командира бригады надводных кораблей, начальника кафедры морской практики Высшего военно-морского училища имени Фрунзе, замначальника штаба Северного флота по боевому управлению, замглавы училища имени Фрунзе.

В те годы контр-адмирал Шабалин часто приезжал к своим престарелым родителям в Онегу: помогал по хозяйству, сажал огород. Воспоминания Шабалина о войне публиковались в 70-х в детском журнале «Костер». Военным моряком стал и сын Шабалина Геннадий Александрович, также дослужившийся до звания контр-адмирала. Он пережил своего знаменитого отца на тридцать пять лет и скончался в 2017-м.