Запад как единое целое расколот на несколько крупных лагерей. Новообразованные центры силы ведут друг с другом явное и скрытое противостояние, однако это вовсе не мешает им рефлекторно выступать единым фронтом против, так сказать, своих историко-идеологических противников. Это выливается в не менее логичную встречную реакцию. Например, глава Организации по атомной энергии Мохаммад Эслами объявил, что Иран и Россия в ближайшие дни подпишут соглашение о строительстве новых атомных электростанций. В клубок предшествовавших этому событий предельно тесно вплетена война на Украине, американские потуги на глобальную энергетическую гегемонию, агрессивная региональная политика Израиля и многое другое, о чем нам ежедневно сообщают в разделе международной хроники. Тема иранской ядерной программы с подачи периодически впадающего в озабоченность Вашингтона то и дело всплывает в новостной повестке, потому позволим себе кратко напомнить основные ее вехи. Иран решил вступить в клуб мирных атомных государств почти 70 лет назад. Историческая ирония заключается в том, что первый реактор на территории Персии был построен американцами во второй половине 50-х. У США тогда были очень теплые отношения с шахским правительством, и Дуайт Эйзенхауэр распорядился в рамках государственной программы "Атом ради мира" оказать всестороннюю помощь в создании ядерного научно-исследовательского центра в Тегеране. Американская компания GA Technologies, получив бюджетное финансирование, в сжатые сроки построила в Иране малый реактор мощностью пять мегаватт, присовокупив несколько килограммов высокообогащенного урана и более центнера плутония. Реактор бассейнового типа должен был нарабатывать медицинские изотопы, с чем, к слову, он прекрасно справляется и сегодня, из-за чего Иран уже не первое десятилетие удерживает третью мировую строчку по объемам производства препаратов радионуклидной терапии. В следующие два десятилетия Тегеран подписал и ратифицировал Устав МАГАТЭ, а также все основополагающие регуляторные документы, включая Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и всеобъемлющее соглашение о гарантиях МАГАТЭ. Последнее наделяет МАГАТЭ правом проверять атомные объекты и гарантировать, что участник клуба мирного атома не решил перейти в команду владельцев ядерного оружия. Еще в середине 70-х Иран, уже тогда добывавший огромное количество нефти, осознал необходимость перехода к более перспективным и надежным источникам энергии, в результате чего была просчитана программа строительства 22 реакторов суммарной мощностью 23 гигаватта. Тегеран рассчитывал на протяжении 20 лет ежегодно вводить в строй по одному энергоблоку, на что был запланирован колоссальный бюджет, львиную долю которого составляли деньги от экспорта персидской нефти. Тогда это Запад нисколько не волновало — и даже совсем наоборот. На столь жирный проект вприпрыжку прибежали Франция (Framatome) и Германия (Kraftwerk Union). Подразумевалось, что французы построят в Иране восемь энергоблоков, американцы шесть, а немцы — четыре. Framatome построила ядерный центр в Исфахане, на его базе была создана Организация по атомной энергии Ирана (ОАЭИ). Kraftwerk Union запустила строительство сразу двух энергоблоков в Бушере, далее эстафету должны были опять подхватить французы, обязавшиеся построить два "горшка" в районе Ахваза. Отношения Ирана с Западом были настолько безоблачны, что в 1974 году Париж согласовал продажу десятипроцентной доли на предприятии по обогащению урана, за что получил миллиард долларов (6,4 миллиарда в текущем эквиваленте). Эту идиллию разрушила исламская революция. Иностранные компании, присевшие на грандиозные иранские госконтракты, попросили вон, на что Вашингтон, Париж и Берлин смертельно обиделись — и именно с этого момента стартует нескончаемый сериал под названием "Иран вот-вот создаст ядерное оружие". США и Израиль на каждом углу кричали об иранской ядерной угрозе, в результате представители МАГАТЭ постоянно выезжали на завод по обогащению топлива в Натанзе, по производству тяжелой воды в Араке, в Исследовательский центр атомной энергии в Бонабе и даже на военно-промышленный комплекс в Парчине. Мы не будем утверждать, что все эти обвинения ложные, тем более что позднее Тегеран полуофициально признал факт центрифужного и лазерного обогащения урана. Следующие десять лет прошли в затяжных переговорах, когда персы выторговывали себе право на ядерное оружие, а западные союзники душили их санкциями и требовали сдать все наработанное и уничтожить производственные мощности. Дело сдвинулось с мертвой точки после включения в процесс России и Китая, которые во многом и поспособствовали подписанию в 2015-м Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД, он же иранская ядерная сделка). СВПД худо-бедно работал до 2018 года, когда к власти пришел Дональд Трамп и вывел США из сделки, вернув все ранее снятые санкции. Важно, что Тегеран еще год выполнял все свои обязательства, призывая американцев вернуться за стол переговоров. События текущего года еще свежи в памяти, отметим лишь, что стороны радикально расходятся в оценке эффективности ударов по иранским ядерным объектам. Вашингтон и Тель-Авив утверждают, что все уничтожено почти под корень, в Тегеране же уверяют, что пациент жив, бодр и хорошо кушает. Ну и при чем же здесь Россия? Наши атомщики еще в начале 90-х расконсервировали стоявшую более десяти лет стройку АЭС "Бушер" и в 2011 году торжественно включили в национальную сеть первый промышленный реактор ВВЭР-1000 российского производства. Это без преувеличения стало эпохальным событием, так как Исламская Республика, как бы странно это ни звучало, располагая колоссальными запасами нефти, испытывает тяжелейшие проблемы с энергией. Из последнего опубликованного отчета Министерства энергетики Ирана известно, что в структуре производства электроэнергии здесь тотально доминирует природный газ (81 процент), затем идут нефть (14 процентов), гидроэлектроэнергетика (4 процента). И всего один процент закрывает упомянутая АЭС "Бушер". В 2023 году иранский сектор генерации выработал 385 миллиардов киловатт-часов электричества, всего за год увеличив производство на 13 миллиардов, а с 2000 года генерация выросла на 217 процентов. И все равно этого мало. Потребление электричества в республике растет опережающими темпами, что обусловлено рекордно низкими потребительскими ценами, ураганно прибывающим населением (плюс 25 миллионов начиная с 2000 года), ростом реального сектора экономики, стимулируемого правительством. Но главное, львиная доля электроэнергии расходуется нефтеперерабатывающими и нефтехимическими заводами — основой иранской энергетики и экономики. Свою долю откусывают сельское хозяйство и пухнущий сектор майнинга криптовалют. Тегеран пытался решить проблему путем газификации, но уперся в ограниченные объемы подземных хранилищ, коих на территории страны всего два, одно из которых частично находится в Туркменистане. Потому вопрос заключался лишь в выборе партнера, способного с гарантией построить современную АЭС, обеспечив полный (замкнутый) цикл ее работы. Иран собственными силами сейчас строит атомные станции "Сирик" и "Карун", но объективно признает неопределенность сроков их ввода. Одновременно с этим наш "Росатом" ведет строительство второго и третьего энергоблоков в Бушере, а теперь еще и подписал соглашение на дополнительные реакторы. Во множественном числе, что характерно. Сергей Савчук | 
