— В самом Дарфуре можно говорить о возобновлении давнего межэтнического противостояния между арабами и африканцами, которые проживают по обе стороны его границ с Чадом, Ливией, ЦАР и Южным Суданом. Это грозит окончательной дестабилизацией соседних с Суданом государств с проекцией на весь Сахаро-Сахельский регион. Командующего повстанцами Дагло активно поддерживает вооруженная политическая оппозиция Чада и Нигера. Повстанцы, воюющие сегодня в Дарфуре, прямо говорят, что они помогают СБР сейчас, чтобы Хамидти, как еще называют Дагло, помог им захватить власть в своих странах.

— А как развивается ситуация в других регионах Судана, где тоже шли военные действия, в частности, в столице Хартум? Удалось ли властям вернуть контроль над захваченными повстанцами территориями?

— В течение этого года правительственным силам удалось окончательно освободить от мятежников центральные регионы страны, прежде всего Хартум и житницу страны — штат Эль-Гезира. Только в столицу уже вернулись свыше 800 тысяч жителей, а общее число внутренне перемещенных лиц и беженцев буквально за считанные месяцы сократилось на 2,5 миллиона человек. Муниципалитеты работают над восстановлением разрушенных коммунальных сетей, правоохранители наводят порядок на улицах, городскими службами ведется расчистка завалов. Однако ситуация в агломерации по-прежнему сложная, имеют место случаи вооруженных грабежей, вспышек инфекционных заболеваний, не до конца решены проблемы с электро- и водоснабжением. Боевики периодически наносят удары дронами по различным инфраструктурным объектам. Сохраняется риск набегов "летучих" отрядов СБР на западные предместья города-спутника Хартума — Омдурмана. Однако армии в целом удалось склонить чашу весов в свою пользу. Вооруженные силы Судана также предпринимают усилия по установлению устойчивого контроля над Кордофаном, через который проходят дороги из центра страны в Дарфур. Подавляющее большинство населения, несмотря на политические разногласия, объединилось вокруг армии и недавно сформированного гражданского правительства во главе с премьер-министром Камилем Идрисом.

— Как вы считаете, правительство Судана все-таки смогло закрепиться в столице Хартум, собирается ли оно покинуть Порт-Судан, куда было вынуждено переехать из-за войны?

— Я уже выше частично ответил на этот вопрос. Добавлю, что для законного правительства возвращение в Хартум имеет серьезное внутриполитическое значение. Местные официальные лица неоднократно озвучивали различные сроки переезда, однако пока лишь отдельным ведомствам удалось открыть временные представительства в освобожденной столице. К сожалению, в силу объективных причин процесс восстановления идет не так быстро, как всем хотелось бы. Требуются дополнительное время и существенные финансовые вложения, чтобы вернуть к полноценной жизни огромный мегаполис, насчитывавший до войны 12-14 миллионов жителей (более четверти населения страны) и обеспечивавший до 80 процентов производственных мощностей республики.

— На фоне всего происходящего в Судане как развиваются российско-суданские отношения? В каких областях идет сотрудничество, несмотря на военные действия? Расширяют ли компании из России участие в экономической деятельности в республике или ситуация пока не позволяет это сделать?

— Наше взаимодействие только набирает обороты. Согласен, что затянувшийся внутрисуданский конфликт создает известные сложности для российских компаний. Однако сотрудничество не останавливалось даже в самом тяжелом для Судана 2023 году. Партнеры по-прежнему ежегодно закупают российские зерновые, отечественные масла, удобрения, а в последнее время — и нефтепродукты, особенно после остановки единственного в стране НПЗ. Понятно, что в условиях санкционного давления на наши государства значительная часть этих поставок идет через третьи страны.

— Что происходит в сфере добычи полезных ископаемых, которыми богат Судан? Задействованы ли в этом российские компании?

— Что касается добычи полезных ископаемых, то в Судане продолжает добывать золото одна наша компания, которая благодаря этому обеспечивает значительную долю поступлений в местный госбюджет. Кроме того, Судангеология продолжает сотрудничество с "Зарубежгеологией" по проекту составления металлогенической карты этой страны. Ведутся переговоры о сотрудничестве в области транспорта и логистики, других сферах, включая гуманитарные и культурные связи.

— Каким образом осуществляется гуманитарное и культурное сотрудничество с Суданом, когда в стране идут военные действия?

— Например, неизменным спросом пользуются выделяемые ежегодно Судану сто стипендий на обучение в российских вузах. В последней приемной кампании, чтобы начать учиться с сентября 2025 года, приняли участие свыше 6,8 тысячи абитуриентов. Такое рекордное число заявок подтверждает рост в стране интереса к России и отечественному образованию.

Также отрадно, что, несмотря на имеющиеся вызовы, наши археологи не свернули свою деятельность в Судане и стали де-факто первыми в этой области, кто после начала военных действий продолжил изучение местного богатого культурно-исторического наследия. Так, в январе этого года возобновила свою работу Нубийская археолого-антропологическая экспедиция НИИ и Музея антропологии МГУ имени М. В. Ломоносова под руководством кандидата исторических наук Алексея Крола. В период с 20 января по 28 февраля впервые были проведены раскопки в районе Джебель Ониб в штате Красное Море на востоке Судана. Практически одновременно (25 января — 25 февраля этого года) в стране находилась экспедиция Института востоковедения РАН под руководством профессора Элеоноры Ефимовны Кормышевой. Ученые провели уникальную подводную археологическую разведку в районе залива Агиг тоже в штате Красное Море.

Посольство оказало нашим археологам все необходимое содействие в части, касающейся получения виз, необходимых разрешений на ввоз в страну оборудования и проведения раскопок. В настоящее время также получено принципиальное согласие суданских властей на прибытие новой экспедиции российских археологов, которые хотели бы попасть в те места, где они проводили раскопки до войны.

— Какие еще моменты двустороннего сотрудничества вы хотели бы отметить?

— На нынешнем этапе считаю важными итоги состоявшегося в сентябре в Москве после двухлетнего перерыва восьмого заседания межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству, в ходе которого было подписано два меморандума о сотрудничестве в области транспорта и межбанковского взаимодействия. Это большой шаг вперед. Рассчитываем на практическую реализацию всех прежних и вновь достигнутых договоренностей. Тем более что российское участие востребовано на таком актуальном для суданцев направлении, как постконфликтное восстановление.

— Участвует ли Россия в доставке гуманитарной помощи Судану, особенно на фоне острой нехватки продовольствия в некоторых его регионах?

— Начнем с того, что в Судане нет острого дефицита продовольствия. Этот безосновательный тезис упорно навязывается теми, кто стремится найти гуманитарный повод для международного вмешательства во внутрисуданский конфликт. В реальности страна даже сейчас экспортирует арахис, кунжут, сорго и живой скот. Проблема "голода" носит локальный характер и искусственно создается руками мятежников, которые грабят фермерские хозяйства, уничтожают посевы и захватывают грузовики с продовольствием в контролируемых ими районах.

Из-за наличия санкционных проблем Россия направляет гуманитарную помощь в Республику Судан в основном по линии профильных международных агентств, прежде всего Всемирной продовольственной программы ООН. Однако порой дело доходит до откровенного саботажа. Так, в прошлом году тысяча тонн российской муки была испорчена в результате сознательного попустительства странового офиса гуманитарной организации, когда более месяца муку не могли вывезти из порта.

— Как обстоит дело с нашумевшим созданием российской военной базы в Порт-Судане, или стороны отказались от этой идеи?

— Как известно, двусторонние переговоры завершились еще в 2020 году подписанием соответствующего межгосударственного соглашения (Республика Судан согласилась на создание и размещение на ее территории пункта материально-технического обеспечения Военно-морского флота России. — Прим. ред.). В нем же прописаны механизмы двусторонних консультаций и временного применения до завершения всех необходимых ратификационных процедур. С учетом нынешнего военного конфликта движение по этому вопросу пока приостановлено.