Ирак, точнее, та часть страны, что осталась после фактического отделения Иракского Курдистана, стоит на пороге гражданской войны. Итог ее вполне предсказуем: раскол на суннитскую и шиитскую части, кровь, хаос, нестабильность и "дикие земли", на которых будут хозяйничать террористы.

Захват "джихадистами" стратегически важной провинции Анбар, которая граничит одновременно с Саудовской Аравией, Сирией и Иорданией – это не суннито-шиитское противостояние, как бы ни пытались многие журналисты убедить нас в обратном. Перед нами – новая геополитическая партия, от исхода которой зависит ответ на вопрос, кто будет контролировать Левант.

Война в Ираке слишком многим выгодна, чтобы существующие трения между суннитами и шиитами не переросли в вооруженный конфликт.

Более того, эти трения уже несколько лет искусственно подогревались террористическими актами, провокациями, слухами и интригами. "Иракский коридор" в Сирию и партнерство с Багдадом сегодня критически важны для Тегерана и Дамаска. Соответственно, перекрытие этого коридора и создание "государства суннитов" на территории Ирака важно для антисирийской и антииранской коалиции исламистов. Ее лидером Вашингтон теперь уже окончательно назначил Саудовскую Аравию, предоставив Эр-Рияду карт-бланш - как на окончательное решение "сирийского вопроса", так и на "сдерживание иранской гегемонии в регионе".

По официальной версии, открытое вооруженное противостояние суннитов и шиитов началось вслед за началом крупной операции иракских силовиков в провинции Анбар: в Рамади был ликвидирован антиправительственный лагерь суннитов. Причем силовики вполне обоснованно считали, что в этом и других лагерях собрались отнюдь не борцы за права суннитов, а боевики группировки "Исламское государство Ирака и Леванта", являющейся дочерней организацией "Аль-Каиды в Ираке".

Но верить силовикам во всем мире считается дурным тоном. А потому, буквально на следующий день, 44 депутата парламента Ирака - сунниты - объявили о решении уйти в отставку в знак протеста против разгона лагеря в Рамади. Попутно они заявили о монополизации власти шиитами во главе с действующим премьер-министром страны Нури аль-Малики.

По большому счету, ничего особо критичного еще не происходило. В декабре 2012 в Ираке прокатилась волна протестов суннитов под аналогичными лозунгами и, что характерно, в той же провинции. Тогда справедливость требований суннитов признали и лидер шиитов, великий аятолла Али Систани, и шииты - последователи Муктады ас-Садра. Более того, шииты, выражая солидарность с требованиями протестующих, даже принимали участие в демонстрациях.

Именно поэтому иракское правительство, столкнувшись с политическим демаршем депутатов-суннитов, приняло решение приостановить зачистку провинции и вывести оттуда полицейские силы. Тут-то и полыхнуло. Сразу вслед за блюстителями порядка, покидающими Рамади, Фаллуджу и другие населенные пункты, туда начали входить боевики исламистов, громя по маршруту движения полицейские участки, захватывая правительственные здания и устанавливая собственные блокпосты. В четверг 2 января исламисты вывесили черные флаги на многих зданиях в Рамади и Фаллудже, и через установленные на минаретах мечетей громкоговорители призвали население присоединиться к их борьбе и принять участие в "мирном захвате власти". А попытки правительственных сил восстановить контроль над населенными пунктами встретили ожесточенное и хорошо скоординированное вооруженное сопротивление.

Предчувствие гражданской войны весь минувший год буквально витало над Ираком. По данным ООН, за 2013 год в стране погибли, по меньшей мере, 7818 мирных жителей и 1050 представителей сил безопасности.

Такого количества жертв страна не видела с 2008 года, на который пришелся пик борьбы за власть между различными политическими и конфессиональными группировками.

К лету 2013 года сложилась ситуация, когда на Ираке сомкнулись интересы антисирийской и антииранской коалиций. При внешней схожести в их конфигурации все же есть отличия, потому о них есть смысл говорить как о разных союзах. Суннитская оппозиция Ирака мало того, что сомкнулась с баасистами, так еще и получила вооруженное подкрепление от исламистов, прошедших обкатку боем в Сирии и мечтающих на иракской территории поквитаться с шиитами. За акциями протеста в регионах проживания арабов-суннитов в полный рост вставала "Аль-Каида в Ираке", которая в апреле 2013 произвела своеобразный "ребрендинг", оформившись в "Исламское государство Ирака и Леванта". Значительная часть иракской "суннитской оппозиции" контролировалась исламскими экстремистами, а требования ее становились день ото дня все жестче и невыполнимее. Становился понятным и план этой коалиции, в которой змеиным клубком сплелись салафиты, баасисты и откровенные террористы: либо отстранение аль-Малики - а заодно и всех шиитов - от власти, что нереально, либо гражданская война и разрыв Ирака на суннитскую и шиитскую части, находящиеся между собой в состоянии перманентной войны.

В апреле 2013 года посетивший Ирак руководитель иранской службы безопасности Хейдар Мослехи, встречаясь с Нури аль-Малики и другими высшими руководителями государства, предложил Багдаду полноценное и всестороннее сотрудничество в сфере безопасности, в первую очередь – в организации противодействия джихадистам из "Исламского государства". Инициативу иракское руководство откровенно "спустило на тормозах". Надежды в обеспечении собственной безопасности команда аль-Малики возлагала на собственное умение маневрировать между Тегераном, Эр-Риядом и Вашингтоном.

Иракское руководство явно переоценило свои дипломатические таланты. Сохранять "многовекторность" после начала конфликта в Сирии для Багдада стало невозможным. Посол США в Ираке Залмай Халилзад - первый мусульманин, сделавший успешную карьеру в американском дипломатическом ведомстве и приложивший немало усилий для выстраивания политической карьеры премьера - предельно точно охарактеризовал аль-Малики как человека, "не зависящего от Ирана и позиционирующего себя в качестве арабского националиста". Его сотрудничество с Тегераном всегда диктовалось, в первую очередь, политическими интересами части иракской элиты, а уж потом – какими-либо "идейными" соображениями.

Этот же принцип "равноудаленности" аль-Малики исповедовал и в отношении США, заявив во время своего визита в Вашингтон: "Я считаю себя другом США, но я не человек Америки в Ираке".

Проблема заключалась в том, что, по мнению короля Саудовской Аравии Абдаллы, высказанному в 2009 году, Малики является "иранским агентом", а его правление "открыло дверь для иранского влияния в Ираке". С учетом маниакальной саудовской иранофобии данное заявление было равносильно приговору, вынесенному иракскому премьеру суннитским монархом. И хотя прямых доказательств так и не обнаружено, но есть мнение, что саудиты, при посредничестве представителей республиканской партии США, еще в августе 2007 оплатили долгосрочный контракт с американской компанией "Барбур, Гриффит и Роджерс" на предмет ведения информационной войны против аль-Малики и его партии.

Собственно, до определенного времени партнерские отношения Багдада и Тегерана были исключительно саудовской проблемой. Вашингтон достаточно спокойно отреагировал на визит президента Махмуда Ахмадинежада в Ирак в 2008 году, в ходе которого и был заложен фундамент партнерства между двумя странами. Оптимизма американцам придавало и то обстоятельство, что далеко не все иракские шииты одобряли сближение с Ираном, а великий аятолла Али Систани даже отказался встречаться с Ахмадинежадом, будучи не в состоянии забыть то, какую поддержку иранский президент оказывал его "конкуренту", Муктаде аль-Садру.

Впрочем, подобные "мелочи" не слишком смущали и иранское руководство, сделавшего ставку на аль-Малики и ради его поддержки откровенно "давившие" на проиранские организации - тех же сторонников Муктады ас-Садра. Важность стратегического партнерства с Ираком имела политическую цену, и Тегеран готов был ее платить, поскольку любые его финансовые затраты на партнерство с Багдадом окупались полностью. Товарооборот между двумя странами показывал потрясающий рост: по разным оценкам, он составил в 2012 году от 7 до 12 миллиардов долларов. В условиях, когда удавка американских санкций затягивалась все туже, Ирак стал для Ирана своеобразным "окном в мировую экономику". Западные эксперты, специализирующиеся на теоретических вопросах применения экономических санкций и повышения их эффективности, используют термин "черный рыцарь". Под ним понимаются торгово-экономические партнеры, ради получения дополнительной прибыли или же политических выгод помогающие нарушать санкционный режим или, как минимум, ослабляющие негативные последствия его введения. Именно таким "черным рыцарем" и стал Ирак для Исламской республики.

Причем, обход санкций осуществлялся по всем направлениям – от торговых до финансовых операций. К примеру, Ирак резко увеличил импорт автомобилей из Ирана, после чего они широко "пошли" по всему региону. В октябре 2010 года американские эксперты обнаружили, что целью открытия двух частных иранских банков в Ираке было, в первую очередь, обслуживание международных финансовых операций компаний из ИРИ. Кроме того, всевозможные компании Ирака и Турции были теми лазейками в санкционном режиме, через которые Иран приобретал технологии для нужд собственной экономики.

Разумеется, раздражение Вашингтона в отношении аль-Малики и его курса на партнерство с Ираном нарастало. А, следовательно, Вашингтон становился все податливее к просьбам Эр-Рияда "разыграть в Ираке суннитскую карту". Сирийский кризис поставил на многовекторности аль-Малики и его команды жирный полумесяц.

Стремление Багдада установить контакт с Москвой и открыть для России свой рынок, в частности, подписать "оружейный" контракт на четыре с лишним миллиарда долларов, да еще и заключить соглашения с нефтяниками и "Газпромом", ускорило события.

Ну а нынешние дебаты в конгрессе США по поводу Ирака несут в себе значительную долю лицемерия. Во-первых, именно американские законодатели блокировали сделку на поставку Багдаду истребителей Ф-16 и ударных вертолетов "Апач", которые аль-Малики просил с 2011 года именно для подавления сепаратистов и исламистов. Три года свой отказ Вашингтон мотивировал тем, что "у США нет уверенности в том, что иракский премьер-министр не использует поставленное ему вооружение для дальнейшего угнетения суннитского меньшинства и для репрессий в отношении борцов за права этого меньшинства". Фееричность формулировки объясняется тем, что Вашингтон с этими "борцами за права меньшинства" знаком не просто близко, а очень близко. Фаллуджу американцы дважды оккупировали в 2004-м, а потом еще раз "зачищали" в 2007-2008 гг. И всякий раз суннитские радикалы умудрялись не понести особых потерь от этих операций, а группировка "Пробуждение", которая нынче тесно сотрудничает с "Исламским государством Ирака и Леванта", вообще оказывала американским силам "всяческое содействие".

И, наконец, третье. "Экссон мобил", нефтяной гигант, работающий на нефтяных полях Иракского Курдистана, в 2013-м нанял в качестве консультанта бывшего американского посла в Ираке в 2010-2012 гг. Джеффри Джеймса. И именно он сформулировал идею о том, что для защиты интересов "Экссон мобил" выгоднее всего серьезное ослабление центрального правительства Ирака в результате конфликта, который отвлечет внимание команды аль-Малики от Иракского Курдистана и его де-факто независимости. Видоизмененного кредо "То, что выгодно транснациональным корпорациям, то выгодно Америке", никто еще не отменял…

Если мятеж в Анбаре не будет подавлен в ближайшие пару недель, то уже в следующем месяце контролирующие провинцию боевики объявят о провозглашении "независимого исламского государства".

Что-то подсказывает, что минимум одна монархия Персидского залива это государство признает, а, следовательно, и в Сирии, и в Ираке ситуация начнет стремительно ухудшаться.

В разворачивающейся перед нами иракской войне на заказ Россия присутствует как некая "фигура умолчания". Протянув с поставкой вооружений аль-Малики, США заставили иракское руководство обратиться к России. Вслед за оружейниками, на иракский рынок началось вхождение наших нефтяников и газовиков. Наметились серьезные экономические перспективы, а точнее – конкуренция транснациональным западным компаниям. Так что, с учетом партнерства Багдада и Тегерана, полыхнуть в Ираке должно было со всей неотвратимостью. Да и "доброжелательный нейтралитет" Багдада в сирийском вопросе многое значит, ограничивая возможности интервенции исламистов всех мастей в Левант.

По большому счету, позволяя джихадистам разрывать Ирак, ось Вашингтон - Эр-Рияд - Тель-Авив - именно в такой конфигурации - всему миру сегодня демонстрирует: вот что происходит со страной, которая выбирает "неправильных" партнеров. Страной, которая опирается на Иран, Россию и Китай - последний, кстати, тоже довольно основательно "заходит" в иракскую экономику. Победа джихадистов в Ираке станет, помимо прочего, и серьезным реваншем Вашингтона, Израиля и саудитов за дипломатические поражения 2013 года. Случись победа в Ираке, и вопрос о том, кто же будет контролировать Левант, попросту будет снят с повестки дня.

Это "трио" конкурентов в регионе не потерпит.

Игорь Панкратенко - советник директора Института внешнеполитических исследований и инициатив