Государство Ирак находится на грани распада, но главным его могильщиком станет не гражданская война враждующих этноконфессиональных групп, а внедряемая схема раздела грандиозных нефтегазовых ресурсов страны.Кабинет министров Ирака одобрил и передал в парламент новый закон о нефти, который должен быть ратифицирован до конца марта. Законопроект свидетельствует, что под шумок партизанских вылазок американцы намерены создать новые правила игры в иракской нефтяной отрасли. Поскольку практически общим местом стало мнение, что истинный мотив силового свержения режима Саддама Хусейна — нефть, то и администрация США все эти годы пыталась лишний раз не подставиться под мощный огонь критики. Вашингтон упорно дожидался момента, когда на политической сцене Ирака появятся легитимные игроки. Американцы не могли лезть напролом и сажать свои компании на иракскую нефть без завершения конституционного процесса и без соответствующего закона о ресурсах. Внешне же все выглядело так: Вашингтону не до нефти. Ирак сползал в омут гражданской войны, крепло международное джихадистское движение, эмиссары бен Ладена и аз-Завахири чувствовали себя как дома, число ежедневных столкновений между эскадронами смерти шиитов и суннитов пошло на сотни, подрывы нефтяной инфраструктуры и нефтепроводов стали рутиной. Почти все проекты восстановления страны провалились. Казалось бы, вход в Ирак нефтяных транснациональных компаний в такой атмосфере невозможен. Но закон о нефти может изменить ситуацию. Иракский проект Еще перед вторжением в Ирак в главном документе планирования госдепа «Будущее иракского проекта» (итог работы 17 рабочих групп) уже был сделан вывод, что освобожденная страна как можно скорее должна быть открыта для международных нефтяных корпораций. А вице-президент США Дик Чейни возглавил в 2001 году так называемый Energy Task Force, главной задачей которого стала разработка энергетической стратегии в долгосрочной перспективе. Основной вывод этой группы: «Производители нефти на Ближнем Востоке останутся ключевыми игроками в обеспечении мировой энергетической безопасности. Регион Персидского залива будет центром американской международной энергетической политики». Ирак же нужен был американцам для того, чтобы снизить зависимость от Саудовской Аравии: теракты 11 сентября показали, что такая зависимость стала слишком опасной. Новый закон о нефти опирается на конституцию Ирака, которую представители суннитских районов тщетно пытались изменить весь последний год. Основной закон страны передает большую часть полномочий от центра в регионы. В отношении нефти статьи конституции крайне противоречивы и максимально абстрактны, но уже сейчас ясно, что за центральным правительством оставлен контроль только над действующими месторождениями. Разведка и разработка остальных (разведанных и неразведанных) попадает в ведение региональных властей. Именно в эту нишу и хотят войти транснационалы через эксклюзивные сделки с региональными баронами. Закон о нефти в редакции конца 2006 года напрямую говорит о необходимости внедрить в Ираке инвестиционную модель, известную как СРП (Соглашение о разделе продукции). Данная форма освоения нефтяных месторождений западными компаниями появилась в конце 60−х годов прошлого века после повальной национализации нефтяной отрасли в странах третьего мира на волне национально-освободительного движения. По сути СРП пришло на смену концессионной системе. По СРП государство формально владеет недрами, но компании получают право на их разработку на долговременной основе без права со стороны властей изменить условия, если будет меняться национальное законодательство. В учебнике по нефтяной налоговой политике консультант Дэниэл Джонсон писал: «Поначалу СРП и концессионная система кажутся разными. Но различия между ними носят скорее политический и даже философский характер. Термины разные, но в финансовом плане системы ничем не отличаются». СРП против государства Схема работы СРП варьируется в зависимости от конкретного соглашения, но стандартно выглядит так: компания заключает с властями договор сроком на двадцать-сорок лет, по которому обеспечивает капитальные инвестиции в добычу. Государство начинает получать прибыль только после того, как компания окупит все капитальные расходы. Главный принцип СРП очевиден — доходы инвесторов железно гарантированы, государству отказывают в доле прибыли, пока не компенсированы все издержки. Понятно, что в интересах инвестора завысить цифры инвестиций и максимально отдалить срок выхода на раздел продукции. СРП выше национального законодательства, и все споры между сторонами разрешаются в международном арбитраже. Условия сделки замораживаются на долгие годы и не эволюционируют вместе со страной. В том или ином виде СРП сейчас действует в ОАЭ, Венесуэле, России, Экваториальной Гвинее, но процедура отказа от такой формы инвестиций начата повсеместно. СРП стало символом слабости национального государства и его зависимости от транснациональных компаний. Сложность юридического механизма СРП всегда работает против государства, подчеркнем — слабого государства. Именно таким является сегодня Ирак (такой была и Россия в 90−х, когда соглашалась на СРП на Сахалине). Так, государство не может влиять на уровень добычи по СРП, из-за чего правительство не в состоянии заниматься стратегическим планированием в нефтедобыче. В иракском случае это означает, что новые месторождения будут выведены из системы квот ОПЕК. Западные компании утверждают, что раздел продукции — стандартная практика по всему миру. Особенно усердствует в такого рода информационном лоббизме корпоративная группа International Tax & Investment Centre (ITIC). Ее спонсорами выступают 110 крупнейших нефтяных корпораций, среди которых Shell, BP, ConocoPhillips, ExxonMobil и ChevronTexaco. ITIC начинала свою деятельность в 1993 году с бывшего СССР — одним из ее прямых итогов стал вход Shell в сахалинский проект на условиях СРП. Но, по данным Международного энергетического агентства, соглашения о разделе продукции используются только в отношении 12% мировых запасов нефти, как правило, в странах с небольшими запасами, с высокими издержками добычи (в том числе на морском шельфе) и неясными объемами доказанных запасов. Очевидно, что все это никак не может относиться к Ираку. Иракская нефть залегает на сравнительно небольшой глубине (часто это не более 600 м), объемы ее велики, себестоимость низкая, рентабельность добычи высокая. Феодализм будущего По расчетам общественной организации Platform, которая начала мощную кампанию против корпораций, рвущихся на иракский рынок, если взять за основу 12 действующих в Ираке нефтяных месторождений и применить к ним среднестатистическую схему СРП из расчета 40 долларов за баррель, то Соглашение о разделе продукции на этих скважинах до их истощения обойдется стране от 74 до 194 млрд долларов упущенной прибыли. При этом вышеупомянутая ITIC заявляла, что западные инвестиции в нефтянку избавят Ирак от затрат на сумму 2,5 млрд долларов в год. Экономия на инвестициях для иракского правительства в этом случае достигнет к 2010 году 8,5 млрд долларов — подразумевается, что эти средства властям лучше вложить в социальную сферу, а не в разработку месторождений. Как подчеркивает в своих пресс-релизах ITIC, «Ирак должен предложить компаниям такой доходный потенциал, который соответствует тем рискам, которые они несут». Использование СРП в Ираке было предложено еще до 2003 года госдеповским документом «Будущее иракского проекта», но до поры до времени эта схема не афишировалась. Американцы сначала стремились заложить децентрализацию страны в основной закон, так как сильная центральная власть не пошла бы на предложенные условия, а слабая центральная власть — неуправляемый и слабоэффективный проводник корпоративных интересов. В случае с Ираком говорить об СРП можно только с моноэтническими политическими силами, крайне нуждающимися в наличных средствах. Это шииты и курды. Они сегодня у власти, но именно они не осознают иракский интерес как национальный — государство для них является наследием репрессивной эпохи Саддама. Поэтому в разделе страны сегодня заинтересованы многие. Это самый настоящий рай для международного террористического подполья, да и США с Великобританией слишком много вложили в иракскую авантюру, чтобы не попытаться как можно быстрее отбить свои многомиллиардные издержки, — если в ходе дезинтеграции страны это удастся быстрее, тогда да здравствует дезинтеграция! Конституция и закон о нефти закрепляют за потенциальными нефтяными автономиями юга и севера страны право заключения эксклюзивных сделок с нефтяными компаниями. Это мощнейший удар по централизованной нефтяной индустрии с ее единой инфраструктурой хранения, транспортировки, переработки, экспорта, базами данных и научным потенциалом. Месторождения нефти и газа не знают региональных границ, а значит, именно сейчас закладываются предпосылки для грядущих межрегиональных ресурсных войн. В Ираке рождается новая региональная модель будущего. Страна планомерно движется к децентрализации и далее к феодализации — созданию нефтяных корпоративных анклавов в море удельных джихадистских халифатов. Если гражданская война может привести к новому единению страны, то освоение ресурсов на условиях транснациональных корпораций ведет лишь к новой междоусобице, возможно, с участием соседей | 
