Весной 1998 года, когда Борис Ельцин еще стоял у руля в России, я возглавлял группу глобальных инвесторов в Москве, чтобы узнавать из первых рук, куда двигалась российская экономика. Моя долгая карьера в Международном валютном фонде и на Уолл-стрит была связана с "развивающимися рынками" по всей Азии, Восточной Европе и Латинской Америке, и я думал, что повидал почти все. Тем не менее, я до сих пор помню, как я был шокирован на совещании в российском обветшалом Министерстве финансов, где я, наконец, осознал, как горстка молодых олигархов вела российскую экономику к разрушению, преследуя свои собственные эгоистические интересы, несмотря на мнимый блеск Анатолия Чубайса, российского экономического царя в то время.
В то время я не мог себе представить, что что-то подобное когда-нибудь может произойти в Соединенных Штатах. Более того, я разделял американское самомнение, что в большинстве стран с развивающейся рыночной экономикой были слабо развиты [финансовые] институты, и было бы неплохо для этих стран следовать примеру Вашингтона и Уолл-стрит. Сейчас я не столь в этом уверен. Многие экономисты и аналитики обеспокоены тем, что Соединенные Штаты могут пойти по пути Японии, которая пострадала в "потерянное десятилетие" после того, как в начале 1990-х годов ее собственный рынок недвижимости рухнул. Но я больше обеспокоен тем, что Соединенные Штаты все больше становятся похожи на Аргентину, Россию и другие так называемые развивающиеся рынки, как в том, что привело нас к кризису, так и в том, как мы пытаемся найти из него выход.
В последний год, наблюдая за фиаско AIG, а также крах Bear Sterns и целого ряда других финансовых институтов, все чаще вспоминаю Россию. Подобно тому, как это сделали олигархи в России, небольшая группка трейдеров и руководителей почтенных учреждений своим безрассудным риском (чужими деньгами) во имя личной личной выгоды бросили на колени США и глобальную финансовую систему.
Ведение переговоров с высокопоставленными должностными лицами Аргентины в течение многократных финансовых кризисов в 1990-х всегда было испытанием, и препирательства с Доминго Кавалло (Domingo Cavallo), обученным в Гарварде министром финансов страны, в то время были особенно утомительны. Всегда было чувство, что, несмотря на свое запредельное высокомерие, руководители страны никогда не имели последовательной экономической стратегии, и что основные решения всегда принимались на бегу. Я никогда не думал, что такая же политика будет вестись в Соединенных Штатах. До того момента, пока я многократно не увидел, как во время продолжающегося экономического и финансового шторма в нашей стране выглядели полностью сбитые с толку министры финансов Генри Полсон (Henry Paulson) и Тимоти Гейтнер (Timothy F. Geithner), а также глава Федеральной Резервной системы Бен Бернанке (Ben S. Bernanke).
Параллели между выработкой политического курса США и тем, что мы видим на рынках, самый ясным образом показывают, как мы неправильно управляемся с банковским кризисом. Мы обманываем сами себя, что наши банки сталкиваются лишь с проблемами ликвидности, а не с более глубокими проблемами платежеспособности, и мы стараемся исправить все это задешево, подобно попыткам любой заурядной развивающейся рыночной экономики. И после нескольких лет чтения лекций азиатским и латиноамериканским лидерам о важности согласованности и прозрачности в выходе из финансового кризиса мы проигрываем в обоих направлениях: в марте 2008 года был спасен один инвестиционный банк Bear Stearns, поскольку он считался слишком взаимосвязанным с остальной банковской системой, чтобы рухнуть. Однако, шесть месяцев спустя, другому инвестиционному банку Lehman Brothers (по параметрами неотличимым от Bear Stearns в отношении своей вовлеченности в финансовые рынки) было позволено обанкротиться с катастрофическими последствиями для глобальных финансовых рынков.
Посещая азиатские столицы в ходе финансового кризиса в конце 1990-х годов, я часто слышал от азиатских реформаторов (таких как сингапурский Ли Куан Ю и японский Исуки Сакакибара (Eisuke Sakakibara) жалобы о том, как кровосмесительные отношения между правительствами и крупными корпоративными азиатскими конгломератами загоняют в тупик реальные экономические преобразования. Как повезло, думал я тогда, что Соединенные Штаты не заражены аналогичным клановым капитализмом! Однако, наблюдения над кажущимися близкими связми Goldman Sachs с работой Минфина США на высшем уровне, так же как и над манерой, в которой республиканцы и демократы ходили на цыпочках вокруг преобразования Freddie Mac и Fannie Mae (крупнейшие вкладчики в предвыборные кампании в Конгресс), заставили меня задаться вопросом, а не являются ли различия между Соединенными Штатами и азиатскими экономическими системами только вопросом степени.
На Уолл-стрит есть старая шутка, что самая длинная река в развивающихся рыночных экономиках является "де-Нил" (de Nile, "несознанка" -прим.перев.). Все же, сколь часто американские лидеры отвечают на растущие признаки экономической недееспособности, извергая националистическую риторику, которая повторяет речи таких латиноамериканских демагогов как Алан Гарсия (Alan Garcia) из Перу в 1980-ых и Карлос Менем (Carlos Menem) из Аргентины в 1990-х? Но вместо того, чтобы смело встретить наши проблемы, мы расхваливаем устойчивость американской экономики, хвалим самых производительных рабочих в мире и продолжаем и продолжаем говорить о врожденной способности Америки с успехом выйти из любого кризиса. И мы будем игнорировать нашу склонность как государства тратить из года в год больше, чем мы производим, откладывать решение долгосрочных проблем и принимать всей страной участие в грандиозной долгосрочной программе, которую мы вряд ли можем себе позволить.
Исключительной особенностью развивающегося рынка, впавшего в глубокие проблемы, является, по-видимому, убийственная тенденция становиться чрезмерно обязанным иностранным кредиторам. Эта тенденция лежала в основе впечатляющего краха тайской, индонезийской и корейской валют в 1997 году. Она также привела Россию к дефолту по своей задолженности в 1998 году и ввергла Аргентину в экономическую депрессию в 2001 году. Тем не менее, мы тоже, похоже, с легкостью влезаем в долги на сумму в несколько сотен миллиардов долларов в год. Что еще хуже, мы делаем это в таких странах, как Китай, Россия и ближневосточные нефтяные производители в ассортименте, а ведь ни одна из них не расположена к нам с симпатией.
Подобно Аргентине в ее худшие моменты, мы никогда, похоже, не задаемся вопросом о том, разумно ли ожидать, что иностранцы продолжат финансирование нашей экстравагантности, и мы забываем о неприятностях, которые происходят с аргентинцами или венграми, когда иностранцы прекращают финансирование их излишеств. Таким образом, вместо создания реалистичного плана для наращивания наших национальных сбережений, мы решили не готовиться к кризису социальной защиты и медицинского страхования, который стоит перед нами, запустив вместо этого массивные расточительные программы (независимо от того, как долгосрочны они могут оказаться в реальности), которые мы просто не можем себе позволить.
После опыта нескольких кризисов на развивающихся рынках, у меня такое ощущение, словно я смотрю один и тот же фильм снова и снова. Слишком часто трагической частью этого фильма является неспособность политиков этих стран услышать громкие крики канареек в угольной шахте (предупреждающие об опасности голоса — прим.перев.). Перед тем, как приступить к исполнению будущего выходящего за все рамки дефицитного бюджета, разве не должны мы учесть рынки, которые уже сейчас видят 10-процентную вероятность того, что в следующие пять лет американское правительство не выполнит своих обязательств по своему суверенному долгу? И не должны ли мы уделить пристальное внимание размышлениям главы китайского центробанка, что он не чувствует себя комфортно, уже обладая $ 1 триллионом долларов государственного долга США, не говоря уже о добавлении этих запасов?
На закате моей карьеры, когда я, надеюсь, стал мудрее, чем прежде, я пришел к сожалению по поводу того, что МВФ и Минфин США слишком часто наставляли лидеров развивающихся рынков, как "привести их дома в порядок", без малейшей мысли о том, что Соединенные Штаты, возможно, поведут себя не лучше, столкнувшись с крупным экономическим кризисом. Теперь, я боюсь, что для наших собственных высших чиновников время истекает, чтобы исправиться и предложить реальное лидерство в высвобождении Соединенных Штатов из их худшего экономического бедствия с 1930-х. Если мы настаиваем на том, чтобы импровизировать, а не стоять перед лицом наших реальных проблем, мы можем скоро потерять наш статус страны, достойной подражания, и присоединимся к тем государствам, которым мы покровительствовали так долго.
Десмонд Лечмен, научный сотрудник Американского института предпринимательства, ранее главный стратег развивающихся рынков в Salomon Smith Barney и заместитель директора-распорядителя Департамента по вопросам политики и анализа Международного валютного фонда.
© Перевод специально для сайта "Война и Мир". При полном или частичном использовании материалов ссылка на warandpeace.ru обязательна.
|
