Разумеется, можно по-разному объяснять усилия, прилагаемые странами ближневосточного региона для развития своей атомной энергетики. Это может быть сигналом о "переходе в разряд высокоразвитых стран", поскольку ядерная энергетика ассоциируется с национальным престижем и говорит о высоком уровне развития экономики. А возможно, это признак дальновидного подхода, основанного на диверсификации энергетической сферы. Нельзя исключить даже такого варианта как стремление в будущем присоединиться к ядерному клубу. Однако, какими бы причинами ни объяснялись амбиции ближневосточных стран в сфере ядерной энергетики, совершенно очевидно, что приняв подобное решение, каждая из этих стран нуждается в существенной иностранной помощи – помощи, которая, в свою очередь, связана с не менее существенным политическим влиянием.

Проанализируем позиции России. Государственная компания "Росатом" предлагает широкий перечень услуг странам, стремящимся к развитию собственной атомной энергетики. При заключении контрактов могут быть задействованы самые различные тактические комбинации, связанные с гибким финансированием, строительством, вопросами собственности и т.д. В некоторых случаях, заказ включает весь перечень подобных решений. А результатом такой политики является то, что Россия устанавливает долгосрочные стратегические и коммерческие связи с этими странами.

Российские гарантии и обещания ближневосточным странам партнерской помощи в осуществлении их ядерных программ весьма похожи на те, которые предлагаются в Европе, Азии, Африке и Южной Америке. Нельзя недооценивать политический капитал, который приобретает Россия в результате подобных атомных соглашений. Финансирование проектов в сфере ядерной энергетики носит долгосрочный характер, является весьма сложным процессом, не приносящим практически никаких краткосрочных дивидендов, в то время как долгосрочные прибыли трудно поддаются исчислению. Однако, заключаемые Россией ядерные сделки – это лишь "вишенки на торте" целого комплекса инфраструктурных проектов, который делает сотрудничество выгодным для обеих сторон.

Первый и пока единственный атомный проект на Ближнем Востоке, в который были инвестированы российские деньги, около полутора миллиардов долларов, реализуется в Турции, начало работ намечено на 2016 год. Это первый случай, когда в ядерной энергетике задействуется модель финансирования по схеме строительство – владение – эксплуатация. Схожие условия были предложены Иордании, где российская часть инвестиций составляет лишь немногим меньше половины 10-миллиардного проекта, осуществление которого предполагается начать в 2017 году. Египтом также был подписан протокол о намерениях с Россией, однако, сроки и порядок финансирования пока не определены. Помимо уже существующей российской атомной станции в Иране, "Росатом" намерен построить здесь еще две. А в июне этого года был подписан протокол о намерениях между Саудовской Аравией и Россией, также предусматривающий сотрудничество в сфере атомной энергетики. Следует добавить к нему объявленные планы Саудовской Аравии инвестировать 10 миллиардов долларов в экономику России, и учесть, что все это происходит на фоне очевидного ухудшения отношений Эр-Рияда с Соединенными Штатами.

В то время как решение о вступлении в ядерную сферу требует больших капиталовложений, если у проекта имеются государственные гарантии, это может помочь "подсластить сделку". Что происходит, например, когда суверенный гарант сам испытывает геополитическую и финансовую неустойчивость, а его обещания и гарантии не выполняются? Сегодня, в середине 2015-го, российская экономика находится в состоянии свободного падения, испытывая удары от снижающихся цен на энергоносители, падения курса рубля, западных санкций, оттока капиталов и консолидированных усилий Европы по снижению зависимости от "Газпрома". Вероятность того, что Россия в состоянии выполнить все свои ядерные обещания вызывает сомнение, учитывая количество подобных обязательств, данных Бангладеш, Вьетнама, Венгрии, Финляндии, Турции, Ирану, Египту, Южной Америке, Саудовской Аравии и так далее. Даже для России это, похоже, чересчур.

А что же Соединенные Штаты? Нынешние и прогнозируемые экономические проблемы России указывают на возможность такого варианта, что Россия окажется не в состоянии выполнить свои обязательства и протоколы о намерениях, что дает хорошие возможности для вступления в игру Соединенных Штатов. Если Америка хочет получить свой арсенал инструментов влияния в регионе, крайне важной мерой является предоставление поддержки собственной атомной энергетике. А недавний отказ Конгресса продлить лицензию Экспортно-импортного банка США, по мнению Мелиссы Херш, подобен выстрелу в собственную ногу. Кроме того, следует помнить, что ни один регион мира не имеет сегодня такого значения, как Ближний Восток.

Ближний Восток по-прежнему весьма значим для национальных интересов США, даже несмотря на разворот к Азии и новообретенный источник богатства Америки – доходы от сланцевой нефти и газа, которые снизили ее зависимость от Ближнего Востока. Регион остается серьезным очагом нестабильности и имеет стратегическую важность. Соединенные Штаты будут по-прежнему импортировать ближневосточную нефть в течение ближайших десятилетий и обеспечение безопасности путей доставки является критически важным для мировой торговли. Исходя из этого, Америка не должна стать жертвой собственной недальновидной внешней политики.

Поддержав развитие ядерной энергетики в странах ближневосточного региона, Соединенные Штаты могли бы убить сразу трех зайцев одним выстрелом: ограничить влияния России на Ближнем Востоке, усилить свое стратегическое влияние и присутствие на фоне сделки с Ираном и сохранить таким образом связи с региональными союзниками, а также дать стимул для развития отечественного экспорта в сфере атомной энергетики. Независимо от окончательных результатов соглашения с Ираном, эти соображения остаются неизменными.

Более того, поскольку Америка переживает процесс возрождения технологических инноваций в отечественной атомной индустрии, вполне вероятно, наступил удачный момент для того, чтобы оказать поддержку развитию атомных станций за рубежом, а также потеснить иностранных конкурентов в этой сфере и усилить свое региональное влияние, а кроме того, сделать существенный вклад в экономическое развитие Ближнего Востока. А так как американская атомная энергетика долгое время находилась в упадке, у Вашингтона появилась возможность предоставить государственную помощь собственным атомным компаниям, чтобы ослабить региональное влияние России на Ближнем Востоке. Пора пересмотреть роль, которую играет Экспортно-импортный банк США в распространении глобального коммерческого присутствия США. Американское влияние за рубежом не должно ограничиваться военной и гуманитарной сферой.

И, наконец, поскольку Вашингтон крайне заинтересован в восстановлении тесных связей со своими ближневосточными союзниками, обеспокоенными его сближением с Тегераном, отказ от участия в сотрудничестве в сфере мирного использования атомной энергии с другими ближневосточными странами означал бы упущенную возможность восстановить стратегические отношения. В целом это все означает, что у США имеется очень хорошая возможность вступить в процесс развития атомной энергетики на Ближнем Востоке. Очень жаль, что, в то время как Саудовская Аравия и Россия оказались в состоянии проявить прагматизм в отношении своих двусторонних отношениях, американская политика остается не столь гибкой.

В то же время, разумеется, подобная стратегия не лишена определенного риска, особенно учитывая общую турбулентность региона. Ближний Восток поражен волной внутренних и международных беспорядков, геополитическим соперничеством и политической нестабильностью. Таким образом, риск, связанный с распространением ядерного оружия вполне реальный. Любая стратегия США в сфере поддержки развития атомной энергетики обязательно должна включать строгий экспертный контроль и процессы верификации для обеспечения соответствия стандартам. Впрочем, если говорить о странах, делающих первые попытки стать производителями атомной энергии, обсуждение проблем распространения ядерных вооружений является, возможно, весьма преждевременным. В любом случае, финансирование крупномасштабных проектов и развитие инфраструктуры той или иной страны представляют собой мощные инструменты распространения влияния страны-инвестора.

Итак, отступив шаг или два назад, можно заключить, что у России имеется стратегический план по Ближнему Востоку, в то время как у Соединенных Штатов, по всей видимости, такой план отсутствует.