Чем глубже мир погружается в пандемию, тем очевиднее становится осознание наличия факта системности кризиса нынешней глобальной экономической модели. Что порождает многочисленные попытки осознания его сути, без которого пытаться найти лечение болезни заведомо бесполезно. Но, увы, в абсолютном большинстве они демонстрируют непонимание базовых принципов работы экономики. 

Одним из примеров этого можно считать, безусловно, талантливую статью "Экономика после пандемии. Пролог". Ее автор, что называется, на пальцах излагает суть затыка в мировом масштабе, но, допуская некоторые ошибки в оценках ключевых моментов, в конце приходит и к неверным выводам. 

Основанная на приоритете оборота капитала экономика держалась не на том, что ее участники расходовали всю получаемую зарплату. И сломалась не потому, что часть денег они начали копить. Как раз наоборот, ее устойчивость формировалась именно наличием запаса ценности в заначках, проедание которых позволяло продержаться в период кризисов. Любых — вызванных что перепроизводством, что какими бы то ни было иными напастями, включая природные.

Система работала именно потому, что внутри нее оставалась не только зарплата, но и получаемая прибыль от бизнес-процессов, полностью ориентированных на накопление богатства.

Нынешний мир от изначального отличается разительно. Если раньше мелкий и средний бизнес, условно говоря, формировал 90% ВВП, а ТНК вообще не существовали как класс, то сегодня картина изменилась на противоположную.

Основу современной американской экономики составляет биржевая капитализация всего 10 компаний: Apple (871,97 млрд долл), Alphabet (766,67 млрд), Microsoft (713,92 млрд), Amazon (710,84 млрд), Facebook (511,31 млрд), Berkshire Hathaway (501,21 млрд), JPMorgan Chase (398,01 млрд), Johnson & Johnson (351,58 млрд), Bank of America (328,47 млрд) и Exxon Mobil (320,96 млрд).

Взятые вместе, по капитализации они превосходят сумму следующих за ними 70−80 позиций. И все они львиную долю прибылей прячут за пределами экономической системы. Как из нежелания делиться (платить налоги), так и из непонимания — во что и куда ее расходовать "на потребление". И эти деньги примерно на два порядка превосходят совокупный размер зарплат всех работников в США.

Не то чтобы какой-нибудь условный Марк Цукерберг или Джефф Безос не знали, где заказать яхту на пару метров длиннее, чем у Абрамовича. Просто оно им без надобности. Все, что им нужно, в смысле именно потребления, у них уже есть. Именно проедать накопившуюся корпоративную прибыль им не интересно. Вот она и лежит по офшорным нычкам. Благо, американские законы позволяют хранить так называемую нераспределенную прибыль без уплаты налогов неограниченно долго. 

Согласно итогам сенатского расследования, в США общая сумма таких "отложенных" денег у Microsoft, Apple и Hewlett-Packard в 2013 достигала 1 трлн долларов. Это 6,17% от ВВП или 36,1% от доходной части бюджета США за 2013 год. К настоящему моменту размер этой заначки у ТОП-10 американских голубых фишек достигает 5 трлн.

В переводе на русский, эти деньги фактически не существуют для экономического оборота. А так как они составляют львиную долю (по разным оценкам от 43 до 56%) совокупной прибыли экономической системы (в данном случае, как примера системы США), то именно отсюда выходит, что система в целом функционирует как бы успешно и даже каждый год на несколько процентов подрастает, но по факту суммарный объем ее потребительской платежеспособности неумолимо сокращается.

Как ни парадоксально, однако львиная доля занятых в экономическом механизме способна оплачивать свое потребление только на короткий (от нескольких недель до считаных месяцев) период вперед. Они могут нормально существовать, только пока колесо оборота продолжает катиться. И сразу же оказываются с голой задницей, как только качение по любой причине останавливается.

Причем к ним относятся не только работники — люди, но и львиная доля дающих им работу бизнесов, живущих на кредите. А иначе, только своими доходами, они не в состоянии поддерживать темп роста, принудительно задаваемый экономической системой в целом. 

Во времена оные экономический рост не являлся самоцелью. Вы когда-нибудь замечали, как растут деревья? Сначала этап быстрого развития, а потом долгие годы дерево просто живет. Прирастая очень по чуть-чуть. 

Примерно так же развивались классические бизнесы. После периодов роста на особо удачных внешних условиях, всегда восстанавливалось равновесие, в котором объем производства примерно соответствовал уровню платежеспособного спроса.

Конкуренция шла тихо, неспешно, а выскочек, за пяток лет взлетавших из никому не известной грязи до высот Илона Маска, мягко скажем, не любили. Потому, если такие и встречались, то они всегда оказывались, действительно, настоящими гениями, предлагавшими реально полезные вещи, а не разводившими за деньги лохов на мечту.

Это создавало надежные ограничения области применения ссудного процента как инструмента финансирования. Сам по себе он ни плох и ни хорош. Он — как кухонный нож, одинаково хорошо подходящий как для нарезки колбасы к завтраку, так и для совершения убийства.

Бизнес пользовался кредитом, только когда испытывал острую потребность в свободном капитале, по объему превосходящую размер резервов его владельца. Механизм ссудного процента обеспечивал нормальный баланс интересов и рисков. Вам надо построить фабрику — вы берете кредит. Далее, из получаемой прибыли вы его гасите и дальше спокойно живете на свои. Банк не закрывает перед вами двери, просто его услуги вам становятся не особо необходимыми.

Примерно так же ссудный процент позволял построить и жить в нормальном доме тем, кто в своем жилье нуждался, как говорится, "уже", но не располагал возможностью выложить за него из своего кармана всю сумму сразу.

В общем, наблюдалось четкое разделение этапов аренды денег и периодов, когда устаканившийся бизнес спокойно генерировал прибыль, примерно как труба прокачивает нефть или газ. Расплатился с долгами и наживаешь богатство. Себе, детям, внукам. Так появлялись династии и возникали наследственные фамилии. К примеру, династия Ротшильдов существует с 1744 года.

Это же обеспечивало высокую стойкость экономического механизма. Благодаря ранее накопленным запасам денег он мог относительно спокойно переживать трудные времена и даже на существенные периоды уходить в минус, тут же легко восстанавливаясь после их окончания. 

Выход значительной доли крупного бизнеса за пределы государственных границ создал ощущение бесконечности рыночного пространства, доступного для экспансии. Тут кто первый, тот и победитель. Кто успеет максимально быстро расшириться, обогнав конкурентов, тот в конце концов превзойдет их по масштабу подконтрольных ресурсов, что позволит любую угрозу просто перекупать. Банально за деньги.

Сегодня даже ведущие технологические корпорации сами давно уже ничего не изобретают. Нормой ведения бизнеса является скупка перспективных стартапов и разных блокирующих узловых патентов. А для этого нужно много денег, иметь которые в достаточном объеме способны только лидеры роста размеров бизнеса.

Таким образом, фаза роста и расширения из отдельного короткого этапа превратилась в ключевой и, самое главное, бесконечный процесс, собственно рост в котором стал самодостаточной целью. Расти надо просто потому, что надо расти всегда.

А так как рост неразрывно сопряжен с темпом расходов, опережающих скорость увеличения размера прибыли, в системном смысле бизнес анмасс генерировать итоговую прибыль перестал. Итоговую, в смысле — идущую на выплату дивидендов держателям акций и накопление заначек.

За исключением упомянутых выше буквально считаных крупнейших грандов, абсолютное большинство даже больших компаний, не говоря уже про средние, в норме живут в условиях непрекращающейся кредитной нагрузки. Сегодня кредитом принято покрывать даже кассовые разрывы, еще сотню лет назад повсеместно компенсировавшиеся из собственных средств компании.

Отсюда и сложилось положение, когда еще с 80-х годов прошлого века, т. е. уже практически 40 лет к ряду, на бумаге экономика ведущих стран выросла в 4−5 раз, а общемировая — по меньшей мере в 2,5 раза, но степень ее устойчивости к кризисам не увеличилась, а, наоборот, многократно просела.

Экономика в целом стала критично зависеть от непрерывности цикла качения. Пока одни деньги делают другие деньги, можно было не замечать практически полного проедания прибыли уже внутри одного бизнес-цикла.

Как отвлеченный пример. Хозяин кафе собрал выручку за месяц, расплатился с поставщиками, оплатил счета за аренду и коммунальные услуги, перевел банку в счет обслуживания кредита, раздал зарплату, перечислил налоги и… остатка ему хватит жить следующие четыре недели, по истечении которых цикл повторяется. Прибыль? Предприятие ее, безусловно, приносит. Да. Но вот в заначку складывать нечего.

Дело усугубляется еще и бесполезностью накопления денег в качестве консервации капитала, ставшего конкретно сейчас временно излишним. Собственно, сегодня денег в экономике нет. Совсем. 

После введения Ямайской финансовой системы то, что мы по инерции называем деньгами, в действительности является лишь расчетными билетами, не имеющими никакой самостоятельной, тем более постоянной ценности. Золото, серебро копить можно. Даже дома в чулке. А бумажки с нарисованным количеством нолей? Вот где один из главных обманов нынешней мировой финансовой системы.

Вы копили — копили — копили, а потом ФРС взял и напечатал из воздуха еще 35% ВВП, мгновенно обесценив ваши накопления ровно в объеме отношения размера допечатанного к размеру до того существовавшей денежной массы.

Зачем допечатал? А потому что ему так показалось правильным. Или потому что так подумали влияющие политики. Или те же самые Ротшильды и Бильдербергский клуб, по версии конспирологов. Впрочем, это уже другая история, о которой мы поговорим как-нибудь отдельно.

Сейчас же просто констатируем, что все перечисленное возникло не вчера. И даже не в феврале 2020 с началом эпидемии в Ухане. Упомянутые выше проблемы подтачивали глобальный экономический механизм давно. И это мы еще не коснулись отдельной и увлекательной темы кризиса смысла банков и ракового перерождения бирж с деривативами и прочей "финансовой нечистью".

Просто, пока все более-менее стабильно катилось, ситуация не требовала крутых немедленных решений. Более того, она создавала ощущение возможности раз за разом откладывать трудные решения на когда-нибудь потом. Особенно учитывая факт отсутствия на данный момент самих по себе методик, реально способных действительно излечить глобальную экономику от ее системных и хронических болезней. 

А потом пришла эпидемия и процесс постоянного качения решительно остановила. Тут-то и стало очевидным, что король в действительности голый. Но как его одеть на данный момент непонятно никому.

Точнее, что мы должны получить в итоге — вариантов конструкций существует море. Китайцы замыкаются на границах пространства, охваченного их проектом "Пояса и Пути". Трамп должен вернуть домой ТНК и их капиталы. России необходимо создать собственное самодостаточное экономическое пространство. И так далее.

Проблема, однако, в том, что никто пока не в состоянии представить внятный и, самое главное, практически реально осуществимый план перехода туда из текущих реалий и в условиях текущих доступных ресурсов.

Словом, прежде чем мы сможем взяться за распутывание гордиева узла проблем современной экономики, сначала критично важно четко разобраться в базовых смыслах фундаментальных понятий. Так как ошибки в них неизбежно ведут к ошибочности — сначала оценок, а потом и выводов.

Специально для ИА REGNUM