Документ о преобразовании ЕврАзЭС, который был сообществом, в ЕАЭС, ставший экономическим союзом, был заключен в мае 2014 года. Подписи под ним поставили президенты Владимир Путин, Александр Лукашенко и Нурсултан Назарбаев. На торжественной церемонии в Астане подчеркивалось, что это не просто ребрендинг, а объединение, которое будет строиться на новых принципах фактически единой экономической системы. «(Наша — „Эксперт“) встреча (где был подписан договор о создании ЕАЭС — „Эксперт“) имеет особое, без преувеличения эпохальное значение», — подчеркивал тогда господин Путин. В похожих выражениях новое объединение приветствовали господа Лукашенко и Назарбаев.

Но десять лет работы Евразийского союза оказались не самыми гармоничными. Сырьевая составляющая товарооборота ЕАЭС с другими странами была доминирующей, доля торговли техникой оставалась на низком уровне. Надежды на скорую интеграцию экономических систем также не сбылись. Например, единый энергорынок договаривались запустить в 2019 году, после этого сроки несколько раз переносились, и пока объединение отложено на 2025-й.

Исходно надежды на развитие ЕАЭС в значительной степени связывались с Европой, а ЕС в целом казался эталоном экономического объединения.

Жизнь внесла свои коррективы. Конфликт с Западом активизировал интеграционные процессы. Причем если тональность политиков стран—участниц ЕАЭС по отношению к Москве не всегда звучит комплементарно, то, судя по статистическим данным, экономическая интеграция идет полным ходом. Близкий к правительству источник «Эксперта» считает такую дихотомию логичной: «Публичная критика действий России и развитие торговли гораздо выгоднее, чем отсутствие критики и отсутствие торговли. Риторика в медиа и должна в данном случае уравновешивать укрепление реальных деловых связей», — заявил он.

Впрочем, появились и новые угрозы: конфликт интересов с Китаем и в целом усиление зависимости от китайских технологий.

До 2022 года значение торговли и экономических связей внутри ЕАЭС для участников объединения находилось если не на периферии, то по крайней мере не в первом и даже не во втором ряду деловых интересов. С того момента обороты начали стремительно расти. Торговля внутри ЕАЭС выросла с $73,1 млрд в 2021 году до $83,3 млрд в 2022-м, или на 14%, отчитывалось правительство. В предыдущие годы средние темпы роста были небольшими: в 2013 году этот показатель составлял $68,2 млрд, то есть к 2021-му вырос всего на 7%. А в 2023 году, по данным UN Comtrade и заявлений официальных лиц, превысил $84,5 млрд.

Доминирующая роль России несколько ослабла: если в 2021 году ее доля в совокупном экспорте внутри ЕАЭС была 63%, то в 2023-м — около 51%.

Машины и оборудование (товарные группы с 84-й по 90-ю) в 2021 году составляли основную часть взаимной торговли ЕАЭС — 19,8%, продукты — еще 15,8%, металлы — 15,7%, минеральное сырье — 15,1%. В последние годы доля машин и оборудования снизилась (в 2014 году — 21%).

Структура торговли в ЕАЭС в 2022 и 2023 годах пока не раскрыта. Но из данных UN Comtrade следует, что Россия и Беларусь в 2021 году экспортировали в Казахстан, Кыргызстан и Армению машин и оборудования на $5,4 млрд, а в 2022-м — на $4,1 млрд. Тогда как импорт вырос с $0,6 млрд до $3,4 млрд. При этом санкции против России и Беларуси обрушили их торговлю с Европой. Если в 2021 году товарооборот с Европой был $333 млрд, а в 2022-м — $281 млрд, то в 2023-м — не более $108 млрд.

Кроме этого, россияне — как физические, так и юридические лица — оказали значительное влияние на банковские системы стран ЕАЭС. Например, в Кыргызстане доля счетов нерезидентов за 2022 год выросла на 10 процентных пунктов — с 5% до 15%, следует из доклада департамента экономических и социальных исследований ООН за 2023 год.

В 2022 году в Армении было создано около 2,5 тыс. юрлиц с российскими участниками, не считая 4 тыс. бизнесов, зарегистрированных в форме ИП, сообщал министр экономики Ваган Керобян. По его словам, по масштабам компании очень разнообразны: в некоторых штат достигает 600–700 сотрудников, в других работает один человек. Дополнительный приток средств клиентов в армянскую банковскую систему в 2022 году составил, по его данным, $3 млрд.

При этом в 2022 году в Россию приехали 1,6 млн человек из стран союза. Больше всего — 1 млн — из Кыргызстана. Из остальных трех стран — примерно поровну: по 200–300 тыс.

Несмотря на небольшое снижение численности приехавших в Россию граждан других стран ЕАЭС, объем денежных переводов между ними вырос почти в полтора раза — с $8,5 млрд в 2021-м до $11,9 млрд в 2022-м.

Все это привело к росту ВВП участников ЕАЭС в 2023 году. Экономика всего союза в предшествующем году упала на 1,6%, но прежде всего за счет спада в России, следует из данных ЕЭК.

Наибольший рост продемонстрировала Армения, где в 2022 году ВВП увеличился на 12,6%, а в январе—октябре 2023 года — на 9,3%. Кыргызстан вырос на 7%, Казахстан — на 3,2%.

За десять месяцев 2023 года экономика ЕАЭС прибавила 3,1%. В частности, Россия — 2,9%, Армения — 9,2%, Казахстан — 4,7%, Кыргызстан — 4,2%, Беларусь — 3,5%.

Эксперты даже начали говорить о появлении так называемой голландской болезни у соседей России — ситуации, когда укрепление валюты приводит к вытеснению продукции национальных производителей более доступным импортом. Внимание на это в августе прошлого года обратил Центр экономического прогнозирования Газпромбанка.

Страны ЕАЭС, кроме Беларуси, не нарушают санкции и стараются укрепить отношения с ЕС и США. В кратко- и среднесрочной перспективах это для них выгодно, поскольку открывает возможность играть роль моста между враждующими блоками, считает ведущий эксперт Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования Роман Волков.

Банки стран ЕАЭС осторожно сотрудничают с Россией. Неоднократно были проблемы с использованием платежной карты «Мир», когда, например, в Казахстане или Армении банки не принимали платежи, напоминает заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований ВШЭ Александр Королев. Это результат давления надзорных органов США и ЕС на банковские системы стран. «Случаев, чтобы банки или компании этих стран попали под санкции, не было. Пока это запугивание, — добавляет господин Королев. — Отдельные страны ЕАЭС больше выиграли от западных санкций, нежели потеряли».

В финансовой сфере, по крайней мере в сфере взаимной торговли, страны союза ускорили дедолларизацию экономик. Если два года назад доля расчетов национальными валютами внутри ЕАЭС была 75%, то сейчас — 90%. Из них на российский рубль приходится 70–75%.

Новые контрагенты подключаются к российской Системе передачи финансовых сообщений (СПФС). По данным Банка России, на декабрь 2021 года к системе подключились 38 участников из девяти стран. А к январю 2024 года к СПФС подключились уже 557 участников из 20 стран мира, сообщал первый зампред ЦБ РФ Владимир Чистюхин.

Армения, Казахстан и Кыргызстан становятся хабами и точками входа для параллельного импорта и внешнеторговых операций. Это не только стимулирует их экономики, но и дает значительный потенциал развитию инфраструктуры, считает старший научный сотрудник Центра исследований проблем государственного управления ИЭ РАН Рафаэль Абдулов. «Если бы не существовало ЕАЭС, российская экономика сильнее бы пострадала от санкций», — уверен он.

Впрочем, эффект от редомициляции и релокации все же краткосрочный, так как возник ввиду значительного притока финансового и человеческого капитала в эти страны. В будущем году рост может замедлиться, считает доцент МГИМО Егор Пак.

Для усиления евразийской интеграции и укрепления ЕАЭС особое значение имеет развитие высокотехнологичных производств и масштабных инфраструктурных проектов, сходятся во мнении опрошенные эксперты.

Положительные тенденции уже видны. Объем взаимных накопленных прямых иностранных инвестиций в ЕАЭС к концу первой половины 2023 года составил $48,8 млрд, что оказалось на 9,7% больше, чем в 2021 году, говорится в отчете Евразийского банка развития. Россия остается главным экспортером капиталовложений в Евразийском регионе с долей 79%. Она реализует в регионе 256 проектов, в частности в странах ЕАЭС — 187 на сумму $23 млрд. Страны союза вложили в 47 проектов в России $4,5 млрд.

Сырьевые отрасли по-прежнему преобладают, хотя и не так сильно, как в товарообмене. В общем объеме взаимных накопленных инвестиций в Евразийском регионе к середине 2023 года на добычу нефти и природного газа приходилось 22%, добычу металлических руд — 14%, химию — 11%, транспорт — 9%. Ведущие отрасли взаимных инвестиций в ЕАЭС — добыча металлических руд (24%), транспорт (13%) и финансы (11%).

Среди основных игроков по накопленным инвестициям — ЛУКОЙЛ, «Газпром» и «Росатом». Одними из крупнейших инвестиционных проектов 2022–2023 годов были: приобретение «Росатомом» Степногорского горно-химического комбината ($1,6 млрд), вложение Kaz Minerals в российский медный проект «Баимская» ($577 млн), создание СИБУРом комплекса по производству полиэтилена в Казахстане ($456 млн), вложения «Татнефти» в каучуковый проект «Бутадиен» ($197 млн).

В разы активнее, чем Россия, в ЕАЭС инвестирует Китай, у которого накопленный объем прямых инвестиций составил $62,8 млрд, из которых $41,9 млрд — в Казахстане. Китай зря время не терял, пока львиная доля прямых инвестиций России направлялась в офшоры.

Переключение внешней торговли на дружественные страны существенно повысило значимость Китая во внешних отношениях ЕАЭС.

Если в 2013 году доля Китая в товарообороте с Россией составляла 10,3%, а в 2021 году — 18,4%, то в 2023-м она выросла до 33,1%. Причем в ноябре 2023 года уровень составил 37%, в частности по импорту из Китая — 45%, экспорту — 31%, следует из данных Главного таможенного управления КНР.

Это сделало Китай главным внешнеторговым партнером России, объемы товарооборота с которым в три раза перевешивают все страны ЕАЭС вместе взятые. На них в 2023 году у России пришлось 11,4% товарооборота.

Для противодействия санкциям и диверсификации связей активизировались переговоры по поводу расширения зоны свободной торговли (ЗСТ) с внешними партнерами, например с Египтом, Индонезией и другими странами, в конце года было подписано соглашение с Ираном. Одно время в качестве потенциального кандидата рассматривался и Китай. Но исследования показали, что это может повлечь рост зависимости до 45–50%, которая станет критической, утверждает Александр Королев. «ЗСТ с Китаем не будет, поскольку страны ЕАЭС бояться потери суверенитета», — считает ученый.

Хотя Китай стал крупнейшим партнером России, у нас с ним положительный внешнеторговый баланс, что смягчает зависимость. С Казахстаном и Кыргызстаном ситуация тяжелее, поскольку их рынок далеко не такой емкий, как российский. И потому у них нет экономических и политических возможностей, чтобы отстаивать жестко свою позицию в отношении Китая. «Китай в нынешних условиях осознает, что у него есть рычаги давления на страны ЕАЭС», — добавляет господин Королев.

«Тенденция такова, что Китай становится главной силой в регионе, что настораживает членов ЕАЭС и заставляет сближаться в рамках экономического союза», — говорит Рафаэль Абдулов.

Впрочем, по мнению Романа Волкова, ожидать стремительной китаизации ЕАЭС не стоит. «Центр тяжести» китайской экономики и населения смещен к юго-востоку, тогда как провинции, граничащие с ЕАЭС, сталкиваются с проблемой оттока населения. Страны ЕАЭС интересны Китаю как торговые пути, рынки сбыта, поставщики сырья и продовольствия. Поэтому сотрудничество с Китаем, скорее, будет способствовать интеграции в рамках ЕАЭС, например через совместное развитие трансъевразийских транспортных коридоров, добавляет ученый.

К запуску готовится новая стратегия развития ЕАЭС. «Сейчас активно пишут документы, будет Стратегия-2030 с горизонтом до 2045 года», — говорит Александр Королев.

Что могло бы стать важной частью стратегии? «Позитивный эффект могли бы дать развитие альтернативных торговых направлений и транспортных маршрутов, переориентация торговых потоков на рынки внутри ЕАЭС, а также развитие технологической и промышленной кооперации», — отмечает Егор Пак.

«Нужно создать большое технологическое и экономическое пространство. В одиночку у нас не получится: нас слишком мало», — подчеркивал на ПМЭФ президент Ассоциации экспорта технологического суверенитета Андрей Безруков. По его мнению, общеконтинентальная инфраструктура позволила бы объединить финансовые, информационные, транспортные и энергетические системы стран Евразии: «Мы должны активно искать союзников, активно строить логистику этого нового большого континента». России также необходимо стать главным «экспортером безопасности» на континенте в военном, политическом и экономическом планах», — добавил господин Безруков.

«В идеале — если ЕАЭС станет самостоятельным центром силы, для которого реализуется сценарий глубокой, комплексной интеграции: от финансовой до технологической», — считает Роман Волков. Этому помогла бы реиндустриализация в самой России.

Этот процесс в нынешних условиях небыстрый, говорит Александр Королев: «Санкции, конечно, дали импульс, но нужны десятилетия, чтобы поставить промышленную модель на системные высокотехнологичные рельсы». Россия пока лишь отчасти конкурентоспособна в отдельных отраслях машиностроения, энергетики, обеспечения продовольственной безопасности. Потенциал в IT и промышленности есть и у Беларуси и Казахстана, но он ограниченный.

«Следует выбраться из периферийного тупика, то есть перейти к независимой экономической и финансовой политике, направленной на реиндустриализацию и реальное достижение технологического суверенитета. Иными словами, провести de-linking», — говорит Рафаэль Абдулов. Этот термин ввел египетско-французский экономист Самир Амин, утверждавший, что успеха в развитии достигают лишь те, кто смог автономизироваться, отвязаться от мировых центров, создать собственный внутренний механизм накопления. «Для этого необходимы институциональные изменения, предполагающие внедрение институтов государственного планирования и системы справедливого распределения в экономике», — утверждает господин Абдулов.

Заместитель председателя ВЭБ.РФ Даниил Алгульян:

«ЕАЭС в настоящее время является ключевым регионом для российского промышленного экспорта. За последние два года в экономических отношениях России со странами ЕАЭС и ЕАЭС+ произошли радикальные изменения. Регион приобретает новое значение как важнейший партнер для российского промышленного экспорта, формирования новых производственных цепочек и логистических маршрутов. В настоящее время как никогда реализуется большое число российских промышленных проектов в этих странах. По сути, та интеграционная повестка, о которой говорили несколько лет, стремительно наполняется конкретным содержанием. В новых условиях это сотрудничество приносит выгоду как странам ЕАЭС, так и Российской Федерации. Несмотря на в целом очень непростую ситуацию в связи с санкционным давлением, динамика экономического сотрудничества весьма позитивна. Здесь я говорю не только о цифрах, статистике, но и о нашем конкретном опыте, конкретных проектах, которые мы как институт развития поддерживаем в настоящее время. Спрос на поддержку совместных проектов за последнее время вырос в несколько раз».