Картина Питера Брейгеля Старшего «Охотники на снегу» известна многим. Как и ряд других его картин, сюжеты которых разворачиваются на фоне заснеженных европейских пейзажей. Середина XVI в. — это начало наиболее холодной фазы так называемого малого ледникового периода, сопровождавшегося существенным понижением среднегодовой температуры в Северном полушарии. Но так было не всегда. В IX–XIII вв. в Исландии и даже в Гренландии люди возделывали землю и пасли скот на тех территориях, которые позднее на целых 600 лет покрыли ледники. Считается, что в 1250–1350 гг. сложился так называемый тепловой оптимум, когда климатические условия были максимально благоприятными. Более ранний климатический оптимум ученые выявили во времена Римской империи в I в. до н.э. — II в. н.э.

Это примеры относительно коротких температурных циклов. Однако в истории климата нашей планеты были и гораздо более длинные циклы. В 2019 г. на базе Смитсоновского института в США стартовал проект по оценке долгосрочного изменения средней температуры на Земле. Согласно его предварительным результатам, опубликованным в журнале Science, 500–400 млн лет назад температура воды в океанах нашей планеты достигала 35 °С, затем она снизилась до 10–16 °C. Примерно 350–300 млн лет назад появились полярные ледяные шапки. Спустя еще 100 млн лет вновь наступает жаркий период, температура возвращается к пиковым значениям, а полярные льды тают. И лишь 50 млн лет назад начался очередной, длящийся до нашего времени период охлаждения океана, а его температура опять спускается к 10–14 °С. Именно в рамках этой циклической фазы и наблюдались упомянутые выше более короткие волны температурного режима планеты. Игорь Сечин, например, указал на девять исторических периодов потепления, во время семи из которых температура была выше, чем сегодня.

Что касается одной из последних относительно краткосрочных волн похолодания, то она как раз связана с малым ледниковым периодом, который продлился 300 лет с 1550 по 1850 гг. С середины XIX в. началась своего рода разморозка Земли. Нынешний всплеск средней глобальной температуры, во-первых, мгновение в истории планеты, а во-вторых, он просто несоизмерим с параметрами потепления прошлого. Более того, анализ долгосрочных циклов заставляет в корне поменять точку зрения на то, что происходит сегодня. Те изменения температуры, свидетелями которых мы являемся, есть индикация выхода нашей планеты из 300-летнего периода глобального похолодания. В этом контексте отсылки к «эталонному» уровню температуры в доиндустриальный период, то есть в 1850–1900 гг., которые используются в современных прогнозах климатических активистов, выглядят некорректными, поскольку за основу берется температура в самой низшей точке перехода от относительно холодной к более теплой фазе климата.

Существует выражение: «Ложь говорит громко, а правда — тихо». Именно по такому принципу сегодня формируется зеленая повестка и присущие ей нарративы, мол, хозяйственная деятельность человека разогревает планету. Сокращение объемов хозяйственной деятельности человека — вот что теперь возводится в ранг общественного блага. И хотя «пагубному» влиянию экономики на климатические условия нашей планеты посвящено бесчисленное множество книг и статей, реальность оказывается значительно сложнее. Вернуться к рациональному восприятию происходящего помогает экономический анализ. Историки и этнографы давно заметили, что расцвет тех или иных государств и народов, как правило, совпадает с благоприятными климатическими условиями. Завершение малого ледникового периода тоже совпало с началом нового мощного инновационного цикла. С конца XIX в. начинается экспоненциальный рост мировой экономики и населения Земли. Важную роль в этом сыграла нефть — главный ресурс технологической революции XX — начала XXI вв. Как подчеркнул Игорь Сечин, и сегодня спрос на нефть в мире продолжает расти, особенно со стороны развивающихся стран, заинтересованных как можно скорее покончить с бедностью.

Потепление климата обычно иллюстрируется температурными аномалиями, то есть годовыми отклонениями температуры от ее среднего значения за некоторый исторический период. На основе данных, аккумулированных Национальными центрами экологической информации в США (NCEI), с момента завершения малого ледникового периода можно выделить как минимум три «волны» температурных аномалий. Первая имела место в 1870–1940 гг., когда отклонения ежегодной январской температуры от средней температуры XX в. сокращаются с −0,81 °C до +0,07 °C. Во время второй волны в 1940–1980 гг. положительные аномалии, в максимуме достигающие +0,76 °C к средней вековой температуре, практически компенсировались отрицательными аномалиями, составляющими до −0,83 °C. Наиболее интенсивный рост температуры связан с третьей волной климатических аномалий в 1980–2022 гг. Например, в 2016 и 2020 гг. отклонения январской температуры от средней составляют +1,98 °C и +1,97 °C соответственно. При этом весьма показательны значения среднегодовых темпов роста мирового ВВП на указанных временных интервалах. В 1870–1940 гг. они составляют 4,1%, в 1940–1980 гг. — 8%, в 1980–2022 гг. — 6,3%.

Сравнение этих данных наводит на мысль о том, что первоначально в конце XIX в. выход климата Земли из циклической фазы холода как раз способствовал активизации хозяйственной жизни, вовлечению в оборот сельхозугодий, росту промышленного производства и конечного потребления, а следовательно, экспоненциальному росту мировой экономики. В начале XXI в. динамика потепления отрывается от затухающих темпов ВВП, подчиняясь логике многовековых природных трендов.

Выступая на ПМЭФ-24, Игорь Сечин назвал цифры требуемых инвестиций для достижения целей Парижского соглашения: $270 трлн до 2050 г., то есть более $10 трлн в год. Международное энергетическое агентство ранее оценивало такие инвестиции в $4 трлн в год. Суть не в разнице оценок, а в том, что столь масштабные при любых подсчетах инвестиции должны пойти в отрасль, обеспечивающую далеко не всю потребность в энергоресурсах даже при самых оптимистических прогнозах.

В наиболее радикальном сценарии МЭА соотношение традиционных и возобновляемых источников энергии в энергобалансе 2050 г. может составить 1:4. Как предполагается авторами прогнозов «зеленого перехода», инвестиции в традиционные источники энергии существенно сократятся. Все по тому же сценарию МЭА они не превысят $110–150 млрд в год. То есть соотношение инвестиций в традиционную и в возобновляемую энергетику может составить 1:27, а с учетом максимальных оценок суммарных инвестиций это соотношение достигает 1:67. Такое непропорциональное распределение инвестиций по составным элементам энергетического баланса может обернуться существенным дефицитом энергоресурсов в будущем и стремительным ростом цен на них.

Возникает и другой вопрос: как же обеспечить окупаемость столь масштабных вложений? Его актуальность определяется не только размерами предполагаемых инвестиций, но и устойчивыми прогнозами по снижению глобальных темпов экономического роста. Кроме того, идеология правящих партий в развитых странах мира, меняющаяся под воздействием неомальтузианских призывов отказаться от экономического роста как такового, воплощается в соответствующих инициативах в области экономической политики, явно антагонистичной прогрессу. С учетом этого видятся как минимум три взаимосвязанных направления действий по решению инвестиционной головоломки: все потребности в инвестициях в новую энергетику будут покрываться за счет государственного финансирования; мир ждет существенное повышение энергетических цен для конечного пользователя; активизируются различные, прежде всего формирующие общественное сознание стимулы спроса самых широких кругов инвесторов на акции «зеленых компаний». Каждый из перечисленных вариантов имеет серьезные негативные последствия: бремя государственного долга, инфляция, надувание финансовых пузырей с вытекающими рисками глобальных кризисов. Кому-то такой сценарий покажется слишком пессимистичным, но в долгосрочном плане бьющий через край оптимизм в этих вопросах, помноженный на догматизм эко-экстремистов, чреват катастрофическими последствиями для всего человечества.

Владимир Миловидов, д.э.н., заместитель директора ИМЭМО РАН