В столице западноафриканского государства Нигер – городе Ниамее – прошла крупная манифестация за немедленный вывод из страны французских войск. Манифестация прошла под российскими флагами и с лозунгами «Франция – вон!», «Французские колониальные войска должны уйти», «Да здравствует Путин и Россия!». И это в стране, которая считается главным союзником Франции в регионе. Что же произошло?

Еще в августе местное «Движение 65», возглавляемое оппозиционным политиком Сейду Абдулайе, дважды подавало заявки на проведение манифестации протеста, но оба раза получало отказ от властей столицы Нигера по «соображениям безопасности». И вот именно сейчас такое разрешение было неожиданно получено. Более того, это первая официально разрешенная в Нигере манифестация протеста за последние лет пятьдесят.

«Движение 65» изначально формировалось летом этого года под экономическими и социальными лозунгами. Спровоцировало протесты в Нигере одномоментное повышение цен на топливо для насосов. Воды в стране немного, и повышение цен на топливо для насосов, которыми качают воду, ставит и так очень бедную страну на грань голода. Но довольно быстро в арсенале лозунгов движения появились откровенно антифранцузские и открыто пророссийские. Не стесняясь в выражениях.

Дополнительным поводом для протестов в самой профранцузской стране региона стал полный и окончательный вывод французских войск из соседнего Мали. 15 августа последние французские части покинули Мали, причем прибыли они именно в Нигер. Местное население пыталось даже блокировать продвижение французских военных конвоев на территорию Нигера и со стороны Буркина Фасо. Напомним, что после военного переворота новое руководство Мали в одностороннем порядке в январе этого года потребовало вывести все французские войска со своей территории, обратилось к российской ЧВК «Вагнер» с просьбой помочь в борьбе с исламским терроризмом и джихадизмом и выслало из страны французского посла.

10 августа президент переходного периода Мали полковник Ассими Гойта позвонил Владимиру Путину и рассказал ему о процессе вывода французских войск из Мали. И 15 августа Генеральный штаб вооруженных сил Франции подтвердил, что последний французский солдат покинул Мали в сторону Нигера. А еще в мае Мали вышло из так называемой Сахельской пятерки – сколоченного французами регионального объединения разнородных франкофонных стран Западной Африки, на территории которых были расположены французские военные базы.

До 15 августа в Нигере дислоцировалось примерно три тысячи французских военнослужащих. Сейчас их численность подросла еще примерно на две тысячи. В Ниамее расположена крупнейшая база французской военной авиации за пределами метрополии. Это крупнейший военно-воздушный хаб. Несколько укрепленных французских баз расположены в разных регионах страны, не только в Сахеле.

Кроме того, части Иностранного легиона и некоторые французские ЧВК несут охрану урановых рудников – основного промышленного потенциала Нигера. Без нигерийского урана сложно представить себе не только французское ядерное оружие, но и энергетическую систему: во Франции самый крупный в Европе комплекс атомных электростанций, что в обстановке нынешнего энергетического кризиса весьма важно. Кстати, две концессии на добычу урана в Нигере принадлежат Газпрому.

Надо сказать, что добыча урана отнюдь не панацея для благосостояния страны. Нигер сейчас на бумаге занимает восьмое/девятое место по добыче урана в мире. А в 1980-х годах прочно стоял на втором месте. Но в начале 1990-х случился так называемый урановый крах: на фоне перепроизводства сырья стал резко снижаться спрос, в результате чего цена на уран катастрофично упала.

На этом фоне Нигер покинуло 80% иностранцев, занятых на урановом производстве. Это экономически парадоксальное явление повторяется регулярно в странах Западной Африки, экономика которых опирается на производство какого-то одного редкого и дорогого ископаемого. Например, сейчас в пандемийный период на фоне мирового роста цен на редкоземельные материалы чистая прибыль западноафриканских стран, как это ни парадоксально, резко упала, что привело к волнениям и даже военным переворотам в ряде стран.

При этом лозунг нигерских оппозиционеров о выводе французских войск оригинален сейчас только в слове «немедленно». Еще весной этого года президент Франции Эммануэль Макрон объявил о завершении операции «Бархан» и о начале вывода французских войск вообще из всего Сахеля. Французские эксперты полагали тогда, что прекращение французского присутствия в Западной Африке было связано с президентскими выборами во Франции. Опросы показывали, что большинство французов против продолжения военной операции, и Макрон очевидно добавил себе голосов этим заявлением.

Но выборы прошли, Макрон победил и теперь ему нет смысла спешно покидать Западную Африку.

И пока нет четко утвержденных дат вывода французских войск в метрополию. Кроме того, только часть французского гарнизона в Нигере была введена туда с началом операции «Бархан» восемь лет назад. Авиабаза в Ниамее стоит там десятилетиями и ее статус определен двусторонними соглашениями между Францией и Нигером. И если тот контингент, который 15 августа покинул Мали, обязательно вернется во Францию, то судьба гарнизона авиабазы определяется другими юридическими нормами. А протестанты в Ниамее требуют вывести всех французов – и немедленно.

Местное население указывает на неэффективность французов как военного щита от джихадистов. Французы действительно действовали крайне плохо. Вертолеты не были приспособлены для ведения боевых действий в пустыне, в условиях пыльных бурь ломались, теряли управление, слепли. Однажды это привело к столкновению двух вертолетов в воздухе, в результате чего погибли 13 французских десантников.

В результате сама стратегия операции (попытка перехватывать караваны джихадистов в глубине пустыни, не пропуская их к населенным пунктам внутри Мали и Нигера) развалилась. Французы засели на нескольких укрепленных базах в Сахеле и крайне редко выдвигались для открытого столкновения с противником. Потери на земле несли местные вооруженные силы, что раздражало африканских офицеров и стало главной причиной военного переворота в Мали под пророссийскими лозунгами. Французов обвиняли в неэффективности и трусости, что резко контрастировало с поведением российских ЧВК.

Один из главных вопросов сейчас: почему нигерское правительство, склонное к диктаторству, само пришедшее к власти в результате длительных гражданских войн и переворотов, разрешило манифестацию в центре Ниамея, дважды до этого отказав. Кстати, в процессе манифестации люди залазили на ступени здания нигерского парламента и размахивали российскими флагами и портретами Путина (где взяли?), что считается нарушением общественного порядка.

Вполне возможно, что президент Мухамед Базум, занимающий эту должность полтора года, а до этого активно за нее всю жизнь боровшийся, вполне разумно оценивает то, что может произойти после анонсированного Макроном вывода французских войск. Джихадисты Сахеля никуда не денутся, туареги, которые вечно требуют автономии, тоже не откочуют в Ливию, цена на топливо не снизится, добыча урана не вырастет сама по себе, пшеница из Одессы уже никогда не приплывет. Ее перехватят французы и съедят. С этим со всем надо что-то делать.

Все это накладывается на исторический кризис идентичности. Макрону не удалось в ходе серии визитов в африканские страны убедить местных в том, что Франция больше не колониальная страна, а ее претензии на доминирование во франкофонных странах связаны исключительно с какими-то благородными целями.

Лозунги, которые поднимали в Мали, Буркина Фасо и теперь в Нигере – откровенно антиколониальные, а Россия здесь, наоборот, ассоциируется с помощью и эффективностью. В этом, конечно, много африканского романтизма. Сейду Абдулайе выступал на митинге в Ниамее в майке с фотографией Тома Санкара – военно-политического лидера Буркина Фасо, одного из теоретиков панафриканизма с большим налетом революционного марксизма, «африканского Че Гевары». То ли ему хотелось подражать харизме убиенного Тома Санкара, то ли он так хотел подчеркнуть свою приверженность марксистской идеологии, то ли он во многом наивно полагает, что в России до сих пор делают ставку на левые движения в Африке. Видимо, всего понемножку.

Но как показал опыт последних лет пяти, куда более эффективными в защите интересов небольших и бедных стран Африки оказываются не левые революционеры, а прагматичные военные в чине от майора до полковника. Неэффективность французов подвела их к мысли, что свято место не должно быть пусто, и есть сила, которая не замешана в колониализме, но действует грамотно для разрешения текущих кризисов.

Кроме того, французы по каким-то своим соображениям не стремились обучать местные армии. А российская стратегия как раз построена на том, чтобы создать что-то боеспособное из местных, как это случилось в ЦАР. Идеология тут тоже немаловажна.

Французская линия поведения даже внешне остается до сих пор неоколониальной («мы тут у вас сами разберемся, а вы, обезьянки, идите склад охраняйте»), а российская сторона строит дальнейшую самостоятельность африканских государств, создает предпосылки для их усиления. На первых порах путем построения армии, но и на российских концессиях в ряде африканских стран на постоянной основе работает большой процент африканцев. И не поварами и водителями, а из числа получивших профессиональное образование в России и СССР.

Разрушение по принципу домино французского присутствия в Западной Африке и кризис доверия к французской неоколониальной идеологии продолжаются. В разных формах и видах, в различных странах и на фоне глобального энергетического и продовольственного кризисов. На фоне других событий это явление может казаться не столь существенным, но ни при каких обстоятельствах нельзя забывать о важности роли Африканского континента в целом. И игнорировать такие события, как сейчас в Нигере, а ранее в Мали и Буркина Фасо, было бы недальновидно.