Мирослав, что запомнилось больше всего?
Мирослав Руденко: Ощущение причастности к масштабному историческому событию. Было понимание, что именно сейчас вершится история. И это не только мое субъективное мнение. Я видел глаза других людей. И тех, кто находился в зале, когда принимались Декларация и Акт, и тех, кто ждал результатов заседания на улице. Очень сильные и позитивные были эмоции. Мы воспринимали происходящее как большую победу. Хотя сейчас, оглядываясь назад, понимаем, что это было лишь начало большого пути. Первый шаг.
Но очень важный шаг.
Мирослав Руденко: Да, конечно, по сути состоялось рождение республики. Хотя протесты против киевского режима в Донбассе начались в марте, но в какой-то момент стало понятно, что надо двигаться дальше, иначе социальная энергия перегорит, а нас растащат и подавят поодиночке. Такое решение было приято коллегиально, на собрании активистов и делегатов протестного движения от представителей общественных организаций, политических партий, территориальных общин. В Донецке проходили митинги, на которые приезжали люди из других городов ДНР. Рождалось гражданское общество в лучшем смысле этого слова.
Когда стало понятно, что местные власти и элита обманули народ и начали за его спиной договариваться с киевским режимом, люди просто поняли, что оказались у последней черты, что надо проблему решать самостоятельно и надеяться больше не на кого. Тогда проявилась инициативная низовая самоорганизация. Народ смог провозгласить республику, довести дело до референдума, а после - отстоять ее в боях.
Вы описали общую атмосферу. А какие конкретные детали зацепились в памяти?
Мирослав Руденко: Помню, еще до провозглашения ДНР в понедельник должен был состояться митинг. И я сомневался, придут ли люди в будний день. И вот я вижу множество народа. Люди пришли! Вместо того чтобы отдыхать после тяжелой работы, приезжали целыми группами отработавшие свою смену шахтеры. Запомнился 30-летний мужчина из Енакиево. Он сказал, что не мог не приехать в Донецк, потому что чувствует важность происходящего процесса, исход которого зависит в том числе и от него.
Позже, когда мы заняли здание ОГА (Донецкая областная государственная администрация - прим. Ред.), были запоминающиеся народные дежурства на этажах. Туда приходили кто в масках, кто в касках, кто с транспарантами. Где-то стояли бутылки с зажигательной смесью на случай столкновений, а рядом - резали бутерброды. Женщины организовали пункт питания. Кто-то привозил продукты, кто-то - домашние закрутки. Тогда мне вспоминались картины о Французской революции, санкюлоты, восставший народ.
А как вы входили в ОГА?
Мирослав Руденко: Тогда это было гражданское противостояние. Да и донецкая милиция не готова была применять оружие против народа. В целом она была за нас и неохотно выполняла распоряжения начальников, подчинявшихся киевскому режиму. Люди начали напирать, и ряды силовиков поддались. Столкновений не было. Правда, чтобы закрыть нам путь на верхние этажи, были заварены металлические двери. Но их срезали болгарками. А на козырьке над входом в ОГА мы подняли флаги, в том числе и российские.
У нас были ответственные по этажам, комендант здания, мы сформировали временное правительство и совет представителей территориальных громад, политических партий и общественных организаций. Впоследствии его стали называть Верховный, а позже - Народный Совет ДНР. Парламент республики до сих пор так называется.
Сам момент провозглашения ДНР вы помните? Как все происходило?
Мирослав Руденко: Я сидел в зале в первом ряду. Декларацию о суверенитете и Акт о провозглашении государственной самостоятельности зачитал Владимир Макович. Присутствующие в зале подняли руки в едином порыве. Потом были аплодисменты. Как говорится, бурные и продолжительные.
Банальный вопрос. Страха не испытывали? Ведь непонятно было, как все повернется.
Мирослав Руденко: У меня, как и у всех, были определенные опасения. Уже арестовали Павла Губарева, и я, выступая публично, прекрасно понимал, что тоже рискую. Но нужно было выступать, и мы смогли создать критическую массу. А другая сторона не успела ничего сделать. Проходил, правда, провокационный проукраинский митинг, но его организаторы не являлись значимой силой и не имели влияния, даже при поддержке админресурса. Также работала СБУ, спецслужбы захватывали наших активистов. Но проукраинским силам не на кого было опереться в Донецке, и они могли действовать лишь точечно.
Однажды, после митинга, ко мне подошли ребята, которые занимались строительством. Их руководитель Евгений предложил охранять и сопровождать меня домой, чтобы "не дернули". Возможно, наличие такой охраны мне тогда помогло. Но к апрелю опасения рассеялись. Наоборот, было состояние, близкое к эйфории. К тому же, когда республику провозгласили, лидеров-сопредседателей временного правительства ДНР стало довольно много. Это было сделано сознательно, с таким расчетом, чтобы при задержании одного, остальные могли продолжить работу. Получился "коллективный президент". Кстати, одного из лидеров Леонида Баранова, действительно, выкрали. Все понимали: если остановиться - повяжут, арестуют, репрессируют, натравят "Правый сектор" (запрещенная в РФ организация). Или мы побеждаем, или нас "пакуют" и все заканчивается. Оставалось только закусить удила и - вперед.
Ситуация, когда отступать некуда?
Мирослав Руденко: Да, кстати, тогда стала очень популярной песня группы "День Триффидов" с такими словами: "Отступать больше некуда. Так бывало не раз. Возродится Отечество! Возродится Донбасс!". Это один из первых гимнов ДНР. Песню даже включали в Верховном Совете. Очень к месту она пришлась.
А было тогда понимание, что начнутся серьезные боевые действия?
Мирослав Руденко: Конечно, никто не думал, что Украина будет применять против населения Донбасса танки, РСЗО, артиллерию. Казалось, максимум - начнутся стычки с экстремистами-праворадикалами. Они и начались, поэтому на блокпостах дежурили ополченцы с охотничьим оружием. Украинская же армия неохотно втягивалась в этот процесс. Однажды десантники даже перешли на нашу сторону, а у ополченцев появилась боевая техника. Один из тех бывших украинских военных, кстати, стал депутатом Народного Совета. Но конфликт раскручивали, как маховик.
Уже позднее стало известно, что готовился штурм ОГА, с участием украинских радикалов, спецназа СБУ и внутренних войск. Но в итоге штурмовать здание не решились. Это мне рассказали представители внутренних войск, которые нам сочувствовали. Слышал также, что донецкая "Альфа" отказалась участвовать в штурме.
Вы бы пошли снова по этому пути, если бы знали о том, что произойдет?
Мирослав Руденко: Без сомнения. Понятно ведь, какую роль Запад уготовил Украине: стать новыми сипаями, пушечным мясом в борьбе с Россией. Иногда я думаю, что было бы, если бы мы в 2014 сдались киевскому режиму? Активистов ДНР убили бы или посадили. Донецк ждала бы судьба Одессы. Конфликт с Россией все равно бы произошел. И нас, дончан, как скот, погнали бы воевать с ней. Я считаю, мы поступили правильно. Не было других вариантов, кроме сопротивления.
Мирослав, если это возможно, попробуйте отстраниться и проанализировать провозглашение ДНР с точки зрение историка. В чем особенность начавшегося 10 лет назад процесса?
Мирослав Руденко: Я оцениваю его как национально-освободительную революцию. Мы освободились от киевского режима, который диктовал нам абсолютно неприемлемые мировоззренческие и идеологические установки. Навязывал чуждую национальную идентичность, потому что современный украинский национальный проект чужд Донбассу. Наша территория была освобождена из-под этого влияния. Причем, это демократический процесс, в котором участвовал народ. Произошедшее сложно с чем-то сравнивать. Это не "цветная" революция, которые устраивает Запад. И не межэтнический конфликт, которые возникали на постсоветском пространстве. Это скорее цивилизационный вопрос, выбор пути, языка, веры. Вопрос о том, с кем мы, кто друг, кто враг. Наверное, произошедшее чем-то похоже на восстание Хмельницкого. И в то же время - это преодоление ошибок 1991 года.
С одной стороны, в Донбассе происходили локальные события. Но с другой - они повлекли тектонические сдвиги, в том числе и в российском обществе, и Россия сейчас борется с Западом, освобождая свои исторические территории. Это, действительно, эпохальное событие.
Кстати, считается, что пока не прошло 10 лет, происходящие процесс изучают политологи. А после этого срока - историки. Так что мы становимся свидетелями новейшей истории Донбасса.
