Точных данных о порядке разрушений еще нет. Центральное телевидение КНДР сообщило, что были эвакуированы почти 70 тыс. человек, разрушены 11600 зданий, повреждены 180 участков автомобильных дорог и более 60 мостов, нарушены энергоснабжение и связь. Голос Америки, ссылаясь на данные Управления по координации гуманитарных вопросов ООН, пишет, что из-за сильного наводнения в городе Мусане пострадали более 50 тыс. домов, а в уезде Ёнса-гун и городе Хверёне — от 10 тыс. до 50 тыс домов, плюс серьёзно повреждены школы и детские дошкольные учреждения. Как пишет международное радио Кореи со ссылкой на очевидцев, "когда посещаешь пострадавшие районы, просто не верится, что до наводнения там жили люди".

Человеческие жертвы? Агентство Associated Press сообщало, что в результате наводнения погибли 133 человека, 395 пропали без вести. Похожую статистику дает и Голос Америки — 138 человек погибли, 400 пропали без вести, разрушены почти 20 тысяч домов, так что 24 тыс. местных жителей остались без крова и нуждаются в продовольственной помощи.

Радиостанция "Свободная Азия" (известная склонностью к "уткам") сообщает, что жертв куда больше и только в районе реки Туманган погибли и пропали без вести около 200 человек. Это будто бы связано с тем, что разлив реки произошёл очень быстро, после чего вода накрыла район города Хвэрёна.

Об угрозе голода при этом не говорится, так как на рисовые поля провинции Хамгён-Пукто приходится лишь 2% их общей площади по стране. Однако объем помощи оценивается от 15,5 до 28 млн долларов, и какая-то часть ее уже идет. Так, Всемирная продовольственная программа решила в качестве экстренней помощи поставить Пхеньяну 77 тонн сухарей и 79 тонн соевых бобов. Работа правительства КНДР по ликвидации последствий стихии была своевременной и уверенной, ряд международных организаций предоставил пострадавшим от наводнений районам КНДР гуманитарные грузы, а также намерен предоставить им временные укрытия, медикаменты и продукты питания.

Тем не менее 20 сентября 2016 г. координатор ООН в КНДР и постоянный представитель Программы развития ООН в этой стране Тапан Мишра призвал международное сообщество предоставить КНДР гуманитарную помощь. В эксклюзивном интервью агентству Синьхуа Мишра напомнил о том, что в конце октября температура в пострадавших районах снизится до ноля градусов по Цельсию. Зима принесет еще большие трудности восстановительным работам, а до этого срока необходимо успеть построить 20 тысяч домов. КНДР в силах их построить, но испытывает нехватку кровельного покрытия, и потому "правительство КНДР выразило надежду, что ООН и правительства других стран предоставят ему эти материалы".

Впрочем, история наша скорее про то, как в подобной ситуации ведет себя Юг и его союзники. А ведет он себя, на самом деле, ровно также, как и двадцать лет назад во времена голода 1995-97 гг.: тогда были совершенно такие же отговорки и объяснения, почему Северной Корее не надо поставлять гуманитарную помощь. Как заявил представитель министерства по делам воссоединения Чон Чжун Хи, "…Юг вряд ли окажет помощь Северу в ликвидации последствий наводнения, даже если Пхеньян официально обратится с соответствующей просьбой. Ведь тоталитарный режим пошёл на дорогостоящее испытание ядерного заряда, когда наводнение уже началось". Лидер парламентской фракции от правящей партии Сэнури Чон Чжин Сок того же мнения. 20 сентября он заявил, что Пхеньян может рассчитывать на гуманитарную помощь мирового сообщества только в случае полного прекращения ракетных и ядерных провокаций.

В тот же день министерство объединения РК отклонило заявку Ассоциации южнокорейских общественных организаций по оказанию помощи Северу на оказание гуманитарной помощи. А газета Washington Post совсем откровенно написала, что в такой момент нужно не помогать, а ужесточать санкции. "Пусть режим сократит расходы на оборону и госаппарат и накормит народ за счет этого" — это старое, очень старое передергивание. Разве что теперь военные расходы вообще заменили на ракетно-ядерную программу, хотя то, что на самом деле расходы на восстановление пострадавших регионов на порядок больше, чем северокорейский "манхэттенский проект", а средства на проведение испытания в лице подготовки инфраструктуры и обеспечения безопасности были потрачены задолго до стихийного бедствия.

Отдельно автора забавляет следующее. Параллельно с отказом помочь Северу в Южной Корее 18 сентября объявлен "особым регионом, пострадавшим от стихийных бедствий" район Кенджу провинции Кёнсан-Пукто. 12 сентября там произошло сильное (по корейским и никакое по японским меркам) землетрясение – два толчка магнитудой 5,1 и 5,8 и более трёхсот афтершоков, магнитуда которых не превышала 3,0.

Статус особого региона, пострадавшего от стихийных бедствий, подразумевает, что восстановлением разрушенных объектов и оказанием материальной помощи пострадавшим занимается центральное правительство. Кроме того, жители особого региона получают отсрочку по уплате госпошлин, включая налог на имущество, налог на покупку и регистрационный налог. Местные жители смогут получить финансовую поддержку в виде низкопроцентного кредита на восстановление имущества, городу Кёнчжу выделен грант в размере 4 млн долларов. Кроме того, в регион будут направлены 320 психологов и медиков.

Но каков масштаб жертв и разрушений в южнокорейском случае? Число пострадавших достигло 48 человек, зарегистрированы почти 4400 повреждений общественного и частного имущества, причем погибших нет, а повреждения в основном – трещины на фундаментах и стенах домов, повреждения крыш, водопроводных и канализационных систем. По предварительным подсчётам экспертов, общий ущерб оценивается в 6 млн 780 тыс. долларов.

Да, наверное, нет никакой связи с тем, что данный район является частью той провинции Кёнсан, выходцы из которой в условиях корейского регионализма занимают значительное положение при дворе президента Пак Кын Хе.

Мораль у этой истории будет только одна: двадцать лет назад представители Сеула, лоббирующие отказ от представления Пхеньяну гуманитарной помощи в любом виде, открыто мотивировали это тем, что в сложной экономической ситуации население Пхеньяна наконец осознает преступный характер режима и свергнет его. Однако этого не случилось, а Северная Корея получила определенный урок, и многие элементы ее стратегии, в том числе ракетно-ядерная программа, начали развиваться из предпосылки о том, что ее окружение принципиально враждебно и в любой ситуации не будет предпринимать каких-либо мер, действительно ведущих к диалогу и консенсусу. Естественно, это усилило позиции ястребов и частично привело к тому, что мы наблюдаем двадцать лет спустя.

Автор понимает, что сменилось поколение, но, может быть, это все-таки не повод наступать дважды на те же грабли?

Константин Асмолов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, специально для интернет-журнала "Новое Восточное Обозрение".