С тех пор как в июле закончился чемпионат мира по футболу, экономическая активность упала, инфляционное давление усилилось, а потребительская и деловая уверенность обрушилась, заставив многих экономистов урезать свои прогнозы роста на этот год. Итак, насколько же больна экономика Бразилии и как ее болезнь повлияет на исход президентских выборов в октябре?

На первый взгляд слабый рост Бразилии представляется эфемерным, и у президента Дилмы Руссефф хорошая позиция для выхода на второй срок. За последние 12 лет ее Рабочая партия (PT) принесла стране сильнейший рост ВВП на душу населения за последние три десятилетия; сократила неравенство доходов при помощи обширной системы социальных трансферов, которая распространилась на одну треть всех домовладельцев Бразилии; сократила официальный уровень безработицы до рекордно низкого уровня в 4,5%.

Однако даже беглый взгляд на последние экономические данные показывает, что модель роста Бразилии также может разбиться о стагфляционную стену. Действительно, Бразилия, скорее всего, испытала техническую рецессию в первой половине этого года. А ежегодный прирост за время президентства Руссефф, вероятно, в среднем составил менее 2% - самый медленный рост в течение президентского срока в Бразилии начиная с 1980 г., когда страна начала переход от гиперинфляции и постоянных неплатежей к стабильной и более процветающей экономике со средним уровнем доходов.

Более того, если бы правительство не сократило налоги и не отложило столь необходимый подъем цен на бензин и электроэнергию, средняя ежегодная инфляция остановилась бы на уровне 7,5% – уровне, которого она не достигала на протяжении десятилетий. В сфере услуг, где правительство не принимало каких-либо мер по подавлению инфляции, ее уровень составил 9%.

Копните глубже, и оказывается, что основы экономики полны нестабильностями и дисбалансами. Хотя общая экономическая активность слаба, дефицит текущего счета достиг 12-летнего максимума в 3,5% от ВВП. Промышленное производство на 7% ниже своего докризисного пика в 2008 году. Это, вместе со снижением доли производимых промышленностью товаров в общем объеме экспорта с 54% десятилетие назад до 37% сегодня, указывает на существенную потерю конкурентоспособности.

Даже, казалось бы, сильная сторона экономики – процветающий сектор услуг и низкий уровень безработицы – покоится на неустойчивой кредитной политике. Разумеется, быстрый рост кредита является естественным последствием снижения реальных процентных ставок. Но в Бразилии кредитование государственными банками значительно опережало кредитование частными банками с 2008 г., а это означает, что кредитование с глубоко субсидированными ставками в значительной степени обусловлено увеличением банковского кредита до 58% от ВВП (что примерно вдвое больше уровня восьмилетней давности).

Рост ВВП Бразилии постепенно замедляется, что свидетельствует о слабости текущей модели экономического роста. И на этом фоне Бразилия готовится к своим важнейшим выборам с момента перехода от диктатуры к демократии в 1985 г., и опросы не предвещают ничего хорошего для Руссефф. Несмотря на более высокие доходы и снижение уровня неравенства, 70% бразильцев выразили желание перемен. Это неудивительно с учетом уличных протестов, вспыхнувших в прошлом году из-за плохого качества государственных услуг и роста цен. Однако виновато ли в этом только правительство Руссефф?

Если коротко - нет. В то время как правительство Руссефф в значительной степени ответственно за недавний приступ циклической слабости и социальных потрясений, проблемы Бразилии коренятся в более обширном нежелании стряхнуть ярмо политики, принятой в ходе более чем двух десятилетий правления военных.

Plano Real 1994 г., программа макроэкономической стабилизации, совместно с последующими структурными реформами, наконец, позволила Бразилии прекратить инфляцию и помчаться на волне дешевой глобальной ликвидности и нахлынувшего китайского спроса на сырьевые товары. Поскольку правительство попыталось направить эти прибыли в перераспределение средств, государственные расходы выросли, а система социальных пособий, опирающаяся на так называемые "приобретенные права", становилась все более жесткой.

Бразилия нуждается в новой модели роста, основанной на четырех ключевых элементах: жесткой фискальной политике, более свободной денежно-кредитной политике, сниженной роли государственных банков в предоставлении кредитов, а также мерах по снижению астрономических затрат на частное кредитование в Бразилии. Следующее правительство, вне зависимости от того, будет оно левым или правым, также столкнется с незавидной задачей реформирования системы приобретенных прав, чтобы сделать социальные пособия более гибкими и доступными. Его подход будет определять, пойдет ли Бразилия по пути Венесуэлы, которая на данный момент погрязла в стагфляции, или же по пути Чили, которая многими рассматривается в качестве самой перспективной экономики Латинской Америки.

Учитывая защиту, которую давали приобретенные права, процесс искоренения экономических диспропорций и восстановление устойчивого равновесия финансов Бразилии потребует длительного процесса конституционных реформ. И хотя переход, несомненно, будет болезненным, это крайне важно для будущего экономического роста и развития Бразилии.

То, сможет ли следующее правительство сделать все, что необходимо, зависит от его способности объединить электорат и разрозненные группы регионально ориентированных политических партий. Однако сначала ему будет необходимо отказаться от соблазнительно легкого – но в конечном счете пагубного – маршрута повышения налогов и удвоения ставки на политику перераспределения. Этот путь ведет к Венесуэле – и гораздо менее стабильной и процветающей Латинской Америке.