Решение Дональда Трампа о признании восьми крупнейших картелей террористическими организациями в феврале 2025 г. превратило локальную проблему в вызов международной безопасности и поставило вопрос о роли негосударственных акторов в современных международных отношениях. Феномен криминальной власти размывает традиционное представление о государственном суверенитете и создаёт новую политическую реальность.

Мексиканские картели – системный феномен современности. Они существуют в двух измерениях одновременно: как глобальные бизнес-структуры и как теневые правительства. Эта двойственность делает их практически неуязвимыми для государства, которое не может бороться с ними только как с преступностью, потому что сталкивается с альтернативной системой власти.

Криминальное управление в Мексике приобрело системный характер.

Картель «Халиско Новое Поколение» действует как глобальная франшиза современного типа. Центральное руководство определяет стратегию, а региональные представительства в 28 из 32 штатов работают с высокой степенью автономии[1]. По сути, это уже не банда, а транснациональная корпорация со своей кадровой политикой и маркетинговыми стратегиями.

Картель «Синалоа» после ареста лидера Исмаэля Самбады в июле 2024 г. переживает настоящую корпоративную реструктуризацию[2]. Борьба между фракциями «Лос Чапитос» и «Лос Майитос» – фактически конфликт акционеров в крупном холдинге, только вместо судебных разбирательств здесь заказные убийства. За полгода в штате Синалоа зафиксировано более тысячи убийств, связанных с этой внутренней борьбой за власть[3].

Бизнес криминальных структур стал гораздо шире наркоторговли. Легализация марихуаны в США серьёзно ударила по традиционным доходам, и картели быстро адаптировались. Сегодня они контролируют контрабанду мигрантов, вымогательство и даже вполне легальные отрасли. Яркий пример – рынок авокадо в Мичоакане, где до 45 процентов производства находится под контролем преступных группировок[4]. Экспортный товар превратился в часть наркоэкономики.

К 2023 г. численность работников криминальных структур в Мексике достигла 175 тысяч человек – картели стали пятым крупнейшим работодателем страны[5]. У них есть даже свои социальные программы. Так, картель «Синалоа» создал фонд помощи семьям погибших членов организации. По сути, это теневая социальная политика, которая повышает лояльность населения к криминальным структурам[6].

В контролируемых картелями регионах возникает параллельная система управления со всеми атрибутами государственной власти. Особенно ярко это проявляется в удалённых районах, где государственные институты практически отсутствуют.

Система сборов с бизнеса работает как налоговая служба. Право на коммерческую деятельность (derecho de piso) оплачивают все: от уличных торговцев до крупных компаний.

Для сбора платежей созданы специальные фиктивные компании в крупных городах, которые выставляют счета за несуществующие услуги. Деньги проходят через легальные банковские каналы – так государство теряет налоги, а картели получают отмытые средства[7].

Территориальный контроль организован через систему plazas – участков с чёткими границами и правилами. В каждой «пласе» действует свой управляющий, отвечающий за сбор денег и поддержание порядка. В некоторых регионах система настолько разветвлена, что представители картелей присутствуют в каждом населённом пункте, формируя административную пирамиду, которая зеркально отражает государственную[8].

Картели активно участвуют в официальной политической жизни Мексики. Они не только создают параллельные структуры власти, но и влияют на существующие институты через финансирование избирательных кампаний, запугивание неугодных кандидатов и прямое насилие. В избирательном цикле 2023–2024 гг. это привело к 36 убийствам политиков и 828 нападениям на кандидатов[9]. Такое вмешательство в избирательный процесс позволяет преступным организациям контролировать официальные органы власти изнутри на местах.

Мексика движется к модели разделённого суверенитета, где государство сохраняет формальный контроль, но реальная власть распределяется в сложной системе договорённостей между картелями, местными элитами и федеральным центром. Граница между преступностью и легитимностью постепенно стирается. Возникают взаимопроникающие структуры, которые нельзя назвать параллельными государствами.

Мексиканский опыт показывает один из вариантов будущего государственности в условиях глобализации. Там, где официальная власть слабеет, появляются гибридные структуры. Они берут лучшее от корпораций – эффективность, и добавляют государственные функции. Сегодня такая модель работает в Мексике. Завтра подобные структуры могут возникнуть в других регионах мира, где традиционные институты не справляются с современными вызовами.

Автор: Виктор Бельский, аспирант центра политических исследований Института Латинской Америки РАН, адвокат Адвокатской Палаты Санкт-Петербурга, выпускник школы авторов журнала «Россия в глобальной политике» «Учи учёного» в 2025 году.