Российская экономика адаптировалась к новым условиям, и сегодня страна уже сама решает, кого из иностранных компаний допустить на рынок без ущерба отечественным производителям. В интервью РИА Новости в преддверии ПМЭФ-2025 первый вице-премьер РФ Денис Мантуров рассказал, какие планы у России по освоению космоса, как вырабатывать электричество на Луне, а также объяснил, как денежно-кредитная политика сдерживает инвестиции, почему не всем отраслям нужна поддержка государства, и как космические технологии помогут добыче полезных ископаемых под водой. Беседовали Дмитрий Киселев и Александра Веселова. ПМЭФ-2025 пройдет в Санкт-Петербурге с 18 по 21 июня. РИА Новости выступает информационным партнером форума.

– Денис Валентинович, российская промышленность за три года сделала, казалось бы, невозможное. В какой степени нам необходим дальнейший рост?

– С точки зрения результата (роста производства – ред.) и валовой добавленной стоимости, это примерно 18% к 2022 году. Задача в рамках национальных проектов, в целом по обрабатывающей промышленности выйти на плюс 40% к 2030 году.

– За счет каких инструментов планируется достичь таких показателей?

– Есть набор инструментов поддержки со стороны правительства в лице разных ведомств, в частности, Минпромторга и Минэкономразвития. Это и субсидии отраслевые, межотраслевые по инвестиционным проектам, Фонд развития промышленности, соглашения о защите капитальных вложений и инвестиций.

Также специнвестконтракты, которые хорошо себя показали. И мы исходим из того, что предприятия, заинтересованные в развитии, в создании новых видов продукции, в которых нуждаются отрасли экономики в целом, могут использовать этот инструментарий. Конечно, денежно-кредитная политика сегодня не сильно способствует тому, чтобы инвесторы активно вкладывали свои средства, но тем не менее, те планы, которые были, они сегодня реализуются.

Рост за январь-апрель 2025 года к прошлому году по обрабатывающей промышленности составил порядка 4,2%. Поэтому будем исходить из национальных целей, проектов, которые были утверждены президентом. Они будут являться основой для реализации тех ориентиров и показателей, которые в них отражены. Национальных проектов технологического лидерства – восемь.

Буквально на прошлой неделе президенту докладывалось о двух национальных проектах, которые были подготовлены к утверждению. Это национальный проект "Космос" и национальный проект "Биоэкономика", который в целом подготовлен, но формально будет утверждаться в конце года, после принятия закона о бюджете на период 2026-2028 годов.

– Какие отрасли сегодня нуждаются в поддержке государства? В какого рода поддержке и в какой степени?

– Все зависит от того, какой уровень технологической независимости (в той или иной отрасли) для нас нужен. И собственно те параметры, которые заложены в национальных проектах, диктуют и основу промышленной политики.

Если, например, брать за основу базовые отрасли промышленности – то металлургия или химия – для наращивания мощностей бюджетных инвестиций и государственной поддержки в прямом виде они не требуют. А в части регуляторики, если мы говорим о разработке определенных химических молекул или создании отдельных узких производств в металлургии, которые требуются для повышения технологических компетенций и технологической независимости нашей страны, то мы должны создавать условия. Например, преференции для закупки российской продукции в будущем периоде, когда предприятия будут выходить на объем производства разработанной номенклатуры. Здесь государство должно оказывать поддержку и на законодательном уровне для того, чтобы обеспечивать ясную перспективу по внедрению этой продукции.

Если мы говорим, например, про отрасль микроэлектроники, где рентабельность сегодня 19%, или фармацевтики – 35%. По фармацевтике в основном уже самофинансируемая отрасль так же, как и металлургия, химия. Хотя, когда мы начинали развивать активно фармацевтическую промышленность с 2008 года, государство обеспечивало существенную поддержку, в том числе и финансовую. А сегодня это требуется с точки зрения регуляторных механизмов.

По микроэлектронике, невзирая на достаточно высокую рентабельность в 19% – хотя по базовым отраслям промышленности рентабельность от 7% до 12%, требуются капитальные вложения для наращивания мощностей и создания новых центров компетенций, где будет производиться широкая линейка номенклатуры. Это те направления, где государство будет оказывать и финансовую, и регуляторную поддержку.

– Уже несколько месяцев идут разговоры о возвращении иностранных брендов. Каким все же будет механизм возврата? Учитывая, что президент сказал, что одних извинений будет мало.

– Мы здесь исходим из того, что нужно в первую очередь нашей промышленности. Если ниша, освободившаяся от присутствия иностранной компании, уже занята российскими производителями, мы должны сначала оценить ситуацию на рынке. И если возвращение иностранной компании будет мешать или не будет способствовать дальнейшему закреплению российского производителя, то здесь наши интересы расходятся.

Но там, где российский производитель уже закрепился и имеет существенную долю на рынке, то при определенных обстоятельствах мы не будем возражать против появления иностранного конкурента, который будет производить эту продукцию с высокой добавленной стоимостью на российском рынке.

– Как всегда говорится, лучше начать с себя. В вопросе локализованности тоже. Денис Валентинович, какие российские бренды вы носите? Много ли у вас зарубежных?

– Я в плане выбора одежды стараюсь поддерживать российского производителя. Что касается косметики и парфюмерии, одежды – здесь за последние годы появилось более 2000 производителей, брендов. Я уже, честно говоря, даже перестал успевать фиксировать появление новой продукции, новых брендов, поскольку их достаточно большое количество, стараюсь использовать продукцию российского производителя. У нас есть широкий выбор и номенклатуры, и брендов, и производителей. У российского потребителя есть, из чего выбирать.

– Вы докладывали президенту о наших планах в космосе. И возникла путаница, когда вдруг воспользовались словом "дрон" в связи с космической станцией. Что же это все-таки будет?

– На космической станции будут использоваться роботизированные устройства для вспомогательных функций для космонавтов. Также будут использоваться роботизированные манипуляторы.

– Как работает искусственный интеллект на космос сейчас?

– Без искусственного интеллекта, на мой взгляд, сложно будет развивать, в частности, многоспутниковые группировки. Для того, чтобы выстраивать траекторию полета и занятие эшелонов. Имею в виду большое количество спутников на разных орбитах, а их сегодня более 10 тысяч в целом уже. Поэтому здесь нужно станциям маневрировать и спутникам выбирать траекторию. Также ИИ будет использоваться для более качественного снимка от спутников дистанционного зондирования Земли для выполнения тех задач, которые есть у сегодняшних потребителей. В том числе для связных спутников, для обеспечения более точной связи. Поэтому искусственный интеллект – это уже сегодня вспомогательная функция для выполнения задач, которые стоят как у Роскосмоса, так и у частных операторов по управлению многоспутниковыми группировками.

– Раз речь зашла о спутниках, то в мире их делают уже на конвейерах. Как с этим в России?

– У нас есть уже примеры того, как именно конвейерным способом будут производиться спутники, в частности до 100 килограммов. На АО "РЕШЕТНЕВ" уже запущены линии по производству спутников. Частные производители спутников также работают над производством космических аппаратов конвейерным способом. Это нужно для снижения себестоимости спутников, а в последующем и снижения стоимости услуг для частных потребителей.

– Со времен начала космической эры космические технологии стали проникать и на Землю. В какой степени этот процесс идет сейчас?

– Уходя в ретроспективу, вы как раз сказали о том, как это было раньше – это, в частности, солнечные батареи, которые сегодня активно используются. И, например, рекуперация сред жизнедеятельности космонавтов – это сегодняшние современные системы очистки и подготовки воды в разных ситуациях в разных обстоятельствах. А в современном понимании того, как используются космические технологии для потребителей – это ГЛОНАСС. На сегодня уже 119 миллионов абонентов используют услуги ГЛОНАСС, а это бесплатные услуги и широкое количество производителей спутниковых устройств, которые используются по всему миру.

– Как будет выглядеть российско-китайская станция на Луне? Время ли этим заниматься сейчас?

– Мне кажется, что говорить о дальнем космосе без освоения ближнего космоса, к которому относится, в частности, Луна, невозможно. Сначала нужно все технологии отработать на Луне, а потом двигаться дальше к другим планетам. При отработке технологий на Луне, в частности, с нашими китайскими партнерами, требуется обеспечить станцию энергетикой. Речь идет о доставке на Луну нашей атомной энергетической станции малой мощности. Она будет вырабатывать электричество для обеспечения жизнедеятельности станции, которая будет работать непосредственно на Луне и, как я сказал, для отработки технологий, в последующем используемых для освоения дальнего космоса.

– А что с Марсом? Он остается интересным для наших исследователей?

– В планах Роскосмоса и Российской академии наук по изучению других небесных тел сейчас основное место занимают миссии по исследованию Луны и Венеры. Наша страна еще в 1970 году стала первой в мире, которой удалось произвести успешную посадку аппарата на другой планете Солнечной системы. И было это именно на Венере. Поэтому мы, наверное, в первую очередь будем двигаться в этом направлении. А дальше посмотрим, как будут выполняться задачи по Луне и Венере, и, исходя из этого, говорить про Марс.

– Денис Валентинович, вы уже упоминали нацпроект "Биоэкономика". Какие результаты работы над нацпроектом? Зачем и кому он нужен?

– Биоэкономика применима для широкого перечня отраслей: фармацевтики, сельского хозяйства, даже металлургии, микроэлектроники, оптоэлектроники. Можно перечислять дальше.

Что касается номенклатуры, например, это синтезированный белок гаприн. Он используется как самая, наверное, дешевая кормовая добавка для животных. Эта технология еще Советского Союза, который занимал второе место в мире по компетенциям и объему производства биотехнологических продуктов. Сегодня нам предстоит восстанавливать эти компетенции и выходить в рынок.

Исходим из того, что это должна быть плотная кооперация частного бизнеса, институтов развития, научно-исследовательских, прикладных институтов. Мы должны развивать широкую линейку аминокислот, которые также будут использоваться в том числе и в сельском хозяйстве, и в фармацевтике. А также ряд других позиций, которые мы уже отфиксировали как направления, которые лежат в основе реализации национального проекта "Биоэкономика".

– Профессия геолога, овеянная романтикой, была очень долгое время не востребована. Сейчас ее популярность возрождается, однако и специальность изменилась, и оборудование. Понятен Запад, который финансирует данную сферу. А что у нас? Как говорится: "Держись, геолог"? Сколько ему еще держаться?

– На самом деле, профессия геолога сегодня уже не связана с использованием кирки. Сегодня применяется современное оборудование. На каком-то этапе широко использовалось, в том числе, и иностранное. Но, если мы говорим по геологоразведке, и, например, добыче углеводородов, то уровень присутствия российского оборудования на рынке России уже около 65%. Это говорит о том, что с 2014 года планомерно мы двигались с уровня менее 30%, и вышли на этот показатель. Как пример, гидроразрыв пласта освоен уже Роскосмосом. Подводная добыча для "Газпрома" освоена "Алмаз-Антеем", оборудование будет поставляться для российского флагмана добычи газа.

– В России планируется строительство крупнотоннажной верфи на Дальнем Востоке. О проекте на Северо-Западе пока ничего не слышно. В какой стадии сейчас он?

– Что касается Северо-Запада, то реализация проекта осуществляется на базе "Северной верфи". Речь о расширении мощностей, в том числе и крытых эллингов, так называемых сухих доков. Также осуществляется расширение территории, в том числе для корпусов механической обработки.

А вот что касается дальневосточной верфи – это действительно еще в проекте. Пока готовится технико-экономическое обоснование, до конца года ОСК должна представить этот проект для последующего рассмотрения. Все будет зависеть, конечно же, от конъюнктуры и экономической компоненты, от макроэкономики в целом, потому что я еще в начале сегодняшней беседы говорил о том, что денежно-кредитная политика сегодня отчасти сдерживает возможности по инвестициям. Мы будем понимать, как совместно с ОСК двигаться в дальнейшем по реализации планов по строительству этой верфи.

– Вторжение ВСУ в Курскую область уже в прошлом. Регион очень серьезно пострадал. Недавно это сам увидел и президент, побывав там. Какие планы у правительства по восстановлению Курской области и помощи людям там?

– Что касается поддержки Курской области, она начала осуществляться сразу же после того, как возникла данная ситуация, с августа прошлого года. На сегодняшний день региону предоставлено порядка 150 миллиардов рублей, в первую очередь, для поддержки населения области и на восстановление объектов критической инфраструктуры.