Один из самых выдающихся и образованных военачальников Второй мировой войны британский фельдмаршал виконт Аланбрук постоянно жаловался на отсутствие у американцев стратегического мышления. По мнению Аланбрука (и Черчилля тоже), этот недостаток ярко проявился в стремлении Вашингтона открыть второй фронт в Европе, когда его войска были совершенно не готовы противостоять превосходящей их нацистской армии. В итоге наступление на европейскую цитадель началось на окраинах Северной Африки, на Сицилии и в Италии, и лишь после этого в июне 1944 произошла высадка на берегах Нормандии.

Такое отсутствие у американцев стратегического мышления давало о себе знать не только во время Второй мировой войны. Десантная операция генерала Дугласа Макартура (Douglas MacArthur) в Инчхоне в ходе Корейской войны стала блестящей, хотя и безрассудной попыткой обойти северокорейцев с фланга и обеспечить прорыв Пусанского периметра в юго-восточной части полуострова. Безрассудным был выбор места для проведения операции. Союзники могли избежать мощных и опасных изменений в ходе Инчхонской операции, если бы высадили десант в 30 милях южнее, где было намного безопаснее. Макартур позднее подорвал успех операции, не обратив внимания на сигналы о вводе китайских войск через границу с Северной Кореей и о их продвижении на юг. Поспешив к реке Ялу, Макартур спровоцировал наступление китайцев, которые вытеснили войска ООН обратно к 38-й параллели и создали военное противостояние, из-за которого Корея по сей день разделена на две части.

Во Вьетнаме все эти "эскалации", операции "обнаружения и уничтожения", а также счет голов противника как показатель успеха были не стратегией, а кадрами дня. Спустя сорок лет в Афганистане и Ираке тактические успехи разбазаривались и утрачивались из-за стратегической слепоты и игнорирования вопроса о том, что делать дальше, а потом все это приводило к неудачам в выработке послевоенной стратегии. Зазвучавшие в последнее время речи о "стратегической привязке" к Азии привели к тому, что риторика взяла верх над рассудком, отдалив от Америки или напугав ее друзей и союзников в Азиатско-Тихоокеанском регионе, а также в Европе и на Ближнем Востоке.

Провокационный вопрос по поводу опыта ведения войн Соединенными Штатами состоит в том, а не отсутствует ли вообще у американцев стратегический геном в их ДНК. Исключения здесь имеются. Президент Дуайт Эйзенхауэр явно понимал более масштабные проблемы стратегического порядка. К другим стратегическим умам послевоенного периода можно отнести президента Ричарда Никсона, его советника по национальной безопасности Генри Киссинджера, Збигнева Бжезинского, который был советником по национальной безопасности у Джимми Картера, а также президента Джорджа Буша-старшего и его советника Брента Скаукрофта.

Но слишком часто их стратегическая мысль подавлялась американским политическим процессом, соблазном найти целесообразное и подходящее обстоятельствам решение на ближайшую перспективу без размышлений о долгосрочных проблемах, а также неспособностью придать законный статус стратегическому мышлению в вашингтонских коридорах власти. Поэтому администрация, Белый дом и Конгресс, как при республиканцах, так и при демократах попадают в один и тот же капкан, не задавая основополагающие вопросы, касающиеся общего политического курса, и не отвечая на них. Прошедшие недавно президентские выборы стали самым наглядным доказательством этого прискорбного пробела в мышлении.

Президент Барак Обама и губернатор Митт Ромни согласились с тем, что в деле Ирана возможны "любые варианты". Это означает, что не исключаются никакие варианты действий. Но на самом деле это не так, поскольку оба кандидата отвергли политику "сдерживания" в отношении Тегерана в случае обретения им ядерного оружия. Они просто хотели намекнуть или просигнализировать об угрозе применения военной силы, дабы заставить иранское руководство отказаться от создания такого оружия. Но слова тоже важны, а слова о возможности "любых вариантов" отдают стратегической наивностью.

Между тем, политический дискурс в Америке сегодня уже не о  руководстве и управлении. Он деградировал, превратившись в вечную кампанию по избранию и переизбранию, в которой компромисс стал сродни анафеме. Предвыборные ролики негативного содержания и сведение идей до уровня упрощенных звуковых фрагментов искажают и подменяют собой глубокие рассуждения. А две наши политические партии, как это ни прискорбно, все больше расходятся к левому и правому флангам.

Краткосрочное мышление господствует и в бизнесе. Акционерные общества находятся в плену квартальных отчетов и их влияния на курсы акций. За ними следуют и средства массовой информации. Сравните, например, сегодняшние так называемые вечерние телевизионные новости с программами, которые показывали несколько десятков лет назад и которые длились порой по часу. Там настоящим новостям отдавалось предпочтение по сравнению с "темами человеческого плана", скажем, о том, как дельфины кусают детей и как плохо ведут себя знаменитости. И несмотря на миллиарды долларов, которые американские военные вкладывают в образование, их военные училища и академии сосредоточились на "поддержке ведущего войну" вместо того, чтобы готовить командиров, способных стратегически мыслить.

Конечно, отсутствием стратегического мышления отмечены не только Соединенные Штаты, о чем к сожалению для себя узнали афганские талибы и Саддам Хусейн в Ираке. Америка способна обрести стратегические преимущества, но для этого ей нужно пойти на три ключевых меры по исправлению положения.

Во-первых, у страны должно быть отношение к стратегии с опорой на мозги. Мы не можем больше просто бежать от опасности, как поступали в каждой войне прошлого столетия. Во время Второй мировой войны верх над противником удалось одержать благодаря арсеналу демократии. На холодную войну, на войну в Корее, на Вьетнам, дважды на Ирак и на Афганистан были потрачены триллионы долларов. Некоторые результаты оказались блестящими, особенно в плане техники и технологий. Но в основном победы обошли нас стороной. Нам нужно искать пути решения проблем не деньгами, а мозгами.

История тоже имеет значение. Нетрудно провести анализ крупных войн, конфликтов и кризисов, в которых участвовали США с 1945 года, дабы определить, что было правильно, что пошло не так и почему. Но для этого нужно напрячь интеллект.

Практически в каждом конфликте победа или поражение определялись качеством и точностью сделанных в этот момент предположений и допущений, постановкой достижимых или недостижимых задач, степенью достоверности и истинности информации и ответом на вопрос "что делать дальше" (или отсутствием такого ответа). Такой анализ должен стать обязательной работой для отвечающих за национальную безопасность людей в каждой администрации и в каждом составе Конгресса. Именно так будет выработано и обретет законное право на существование отношение к стратегии с опорой на мозги.

Возьмем в качестве примера Карибский кризис 1962 года. Давайте задумаемся о произошедших событиях. Современная мифология гласит, что кризис этот принес величайшую победу администрации Кеннеди. Советы отступили и убрали свои ракеты с Кубы. Двумя годами позже это привело к перевороту, в результате  которого от власти отстранили советского премьера Никиту Хрущева. К сожалению,  такая характеристика неверна и является упрощенной.

Джон Кеннеди пришел к власти на волне заявлений о "ракетном несоответствии" в арсеналах США и СССР. Но оказалось, что советская ракетная угроза была переоценена, а советский арсенал существенно уступал американскому – как по ракетно-ядерным, так и по обычным вооружениям. Хрущев в итоге признал и согласился с доктриной массированного удара возмездия Эйзенхауэра, и стал придавать меньше значения дорогостоящим неядерным силам. Он хотел провести масштабные сокращения в оборонном секторе, чтобы высвободить деньги на внутренние потребности и дать толчок развитию ослабевшей экономики. По сути дела, Хрущев хотел создать советский вариант ядерного сдерживания, соответствующий стратегическому курсу Эйзенхауэра на ослабление гонки вооружений, а не на ее нагнетание.

Соединенные Штаты  и Британия знали все это из своих разведывательных источников, в первую очередь, благодаря полетам самолетов-шпионов U-2 и совершенно  секретным советским документам, переданным  ЦРУ полковником советской военной разведки Олегом Пеньковским, которого позднее поймали и расстреляли. По циничным политическим соображениям Кеннеди проигнорировал эти разведывательные данные, чтобы обойти справа своего соперника Ричарда Никсона. Придя к власти, он направил в Конгресс несколько дополнительных законопроектов об увеличении оборонных расходов с целью наращивания американских стратегических и обычных сил и трехкратного увеличения ядерного арсенала США. Провал вторжения в заливе Свиней и наращивание вооружений в США стали для Советов сигналом о том, что дни Эйзенхауэра закончились и надо что-то делать для сохранения стратегического баланса, дабы сдержать рост военных расходов.

Вместо увеличения ассигнований на оборону и соответствующего сокращения программ по повышению уровня жизни людей в России Хрущев попытался фланговым маневром обойти американские стратегические системы, разместив на Кубе ракеты меньшей дальности. В конце концов, Соединенные Штаты  сделали то же самое в Турции. А имея ракеты на Кубе, Москва могла не думать о создании дорогостоящих ракет большей дальности.

Советники Кеннеди знали о материалах, переданных Пеньковским. Советник по национальной безопасности Макджордж Банди (McGeorge Bundy) и министр обороны Роберт Макнамара (Robert McNamara) позже очень подробно рассказывали о том, почему они были отвергнуты. Эти разведывательные данные были неуместны и неактуальны, заявил Макнамара за продолжительным обедом, потому что  президент решил наращивать вооружения, и никто не был готов поставить его решение под сомнение. Результатом стала эскалация холодной войны и исчезновение любых шансов на быстрое прекращение этого конфликта. Упрямство взяло верх над мозгами.

Во-вторых, высокопоставленные руководители должны учиться такому отношению к стратегии с опорой на мозги. Исторический анализ правильных действий и ошибок помогает укреплять стратегическое мышление, придает ему легитимность и заставляет больше полагаться на силу ума. Реальность такова, что последним заступившим на пост президентом, который был готов к такой работе, стал Джордж Буш-старший. Билл Клинтон, Буш-младший и Барак Обама просто не обладали опытом и подлинным стратегическим мышлением. И хотя неопытные президенты приводят с собой имеющих опыт работы помощников, они через четыре года или восемь лет покидают свои посты, и происходит это в момент, когда события развиваются с молниеносной скоростью.

В-третьих, Министерство обороны, имеющее самую мощную в стране образовательную базу, нуждается в революционной перестройке работы этих учебных и научных заведений в плане непрерывного обучения. Этому способны помочь современные технологии путем дистанционного обучения и создания мощных баз данных по стратегическим исследованиям и знаниям типа Википедии. Такая революция вряд ли будет дорогостоящей, но она станет своеобразной ресурсной базой для всех государственных органов, занимающихся вопросами стратегии и национальной безопасности. На самом деле, мы можем даже сэкономить значительные средства, если применим такое стратегическое мышление для решения вопроса о том, как следует учить наших людей.

Политика есть политика, и шансов на осуществление таких действий немного. Скорее всего, президенты будут и дальше приходит к власти, будучи недостаточно подготовленными к выполнению своих обязанностей. То же самое можно сказать и о многих членах Конгресса. История не должна повторяться. Но тщательный анализ прошлых успехов и неудач покажет, что если не применять по-настоящему стратегический подход, будущее окажется ничeм не лучше прошлого, а может, даже намного хуже. В международных отношениях нужны мускулы. Но также нужны и мозги, если мы хотим придумать, как нам избегать опасностей.

Харлан Уллман – руководитель консалтинговой фирмы Killowen Group, которая дает рекомендации руководителям из правительства и бизнеса. Он также старший советник Атлантического совета (Atlantic Council).

Оригинал публикации: Time for Strategic Learning