Честно скажем, на полное описание аргентинской политической и экономической вакханалии никакой портянки не хватит, Аргентина — это реально особый случай в мировой экономике. Как говорил нобелевский лауреат Саймон Кузнец: «В мире есть четыре вида стран: развитые страны, развивающиеся страны, Япония и Аргентина» - и это очень постараться надо, чтобы тебя нобелевский лауреат по экономике в отдельную категорию вынес, причём, не в самом положительном смысле.

Не просто один-два раза накосячить, а косячить на протяжении десятилетий, пока население страны настолько не заколебётся, что выберет себе однажды президентом чудика с бензопилой, потому что какая уже нафиг разница, хуже наверняка не будет.

Тем не менее. Давайте попробуем чуть вглядеться.

Пока что самое забавное, что читали на счёт Милей в рунете — это то, что он никакой не правый политик, на самом деле, а самый настоящий анархист-левак. В то же время на него вприсядку наяривает весь правый англоязычный сегмент, потому что тот раз за разом в интервью призывает — прямым текстом — истреблять социализм в любой его форме: в политике, в экономике, в культуре, везде.

Увлекаться этими классификациями, дорогие друзья, не советуем, право-левая дихотомия, которую некоторые комментаторы сегодня по привычке стараются натянуть на любое общественно-политическое явление — это удел для ленивых людей, которым лень шаблоны обновлять, хотя пора бы уже.

Тем более в случае с Аргентиной, где у власти за последние десятилетия были уже и правые, и левые, и военные — и все с более или менее одинаковым результатом: либо последующий госпереворот, либо дальнейший разгон инфляции.

Вообще, если кратко описать экономическую трудность Аргентины — то это трудность государства, которое долгое время поддерживало субсидиями (и продолжает пока что это делать) достаточно тяжеловесный госсектор, при этом попытавшись защитить собственных производителей от внешней конкуренции заградительными экономическими барьерами. Не совсем автаркия, конечно, но куда-то в ту сторону движение: широкая национализация и создание максимально благоприятных условий для национального производства с ограничением иностранного инвестирования, с покрытием расходов за счёт оборотов печатного станка и чуть позднее — кредитованием в МВФ. Аргентина, если память не подводит, сейчас крупнейший должник МВФ, чуть ли не треть всех займов на ней висят, даже хохлы там на скромном третьем месте только.

Вообще, Аргентина так-то страна небедная и в плане полезных ископаемых, и в плане людского капитала — там всего в целом достаточно. И ещё в начале-середине прошлого века Аргентина была вполне себе успешной аграрной страной и даже нормально вставала на путь индустриализации. В неё реально с удовольствием инвестировали и американцы, и французы, и англичане, покупали там качественную (и даже премиум-класса) сельхозпродукцию, отдавали деньги, на которые аргентинцы затем строили предприятия и вкладывались в совершенствование орудий труда — короче, нормальная схема, всё работало.

Да, было сложно в период Великой депрессии, когда у международных партнёров заканчивались средства оплаты, но в такие моменты страна переключалась на собственный, достаточно ёмкий, внутренний рынок — и местное население было не против, потому что накопленные инвестиции начинали всецело работать на внутреннее потребление.

Что-то похожее, насколько можем судить, случилось после Второй мировой, когда европейская клиентура была истощена — и Аргентина опять решила замкнуться на себе, но на этот раз уже по-хорошему.

Создать за свой собственный счёт максимально диверсифицированную внутреннюю экономику, введя высокие тарифы на импортную продукцию для защиты национального производителя и потребителя. Со всевозможными ништяками вроде приличных пенсий, социальных льгот, декретов — короче, вроде бы мечта.

И поначалу в экономике оно действительно так работает, потому что накопленная ресурсная база позволяет на некотором временном отрезке выдавать нормальный экономический рост путём ударного производства широкого спектра продукции — и сельскохозяйственной, и нефте-газовой, и транспорта, напомним, Аргентина так-то страна небедная по мировым меркам.

Но через некоторое время такая схема ударного роста даёт побочку.

Во-первых, отсутствие притока иностранных инвестиций сопровождается отсутствием притока и иностранных технологий тоже — и через некоторое время собственное производство начинает в технологическом плане уступать международным конкурентам, которые между собой результатами прогресса обмениваются куда более свободно. Плюс, отсутствие импорта само по себе убивает внутреннюю конкуренцию и любые стимулы к развитию: к тому, чтоб делать быстрее, дешевле и качественнее.

Как результат, сегодня из известной аргентинской продукции в мире более или менее знают аргентинское мясо, сою и Лионеля Месси, хотя ценных ресурсов в Аргентине значительно больше.

Во-вторых, если в какой-то момент на взлёте автаркии внутренний рынок перенасыщается товарами, они становятся менее дефицитными, их стоимость неизбежно падает, что делает их создание менее выгодным для производителя, который в развитие средств производства и масштабирование не особо вкладывался, потому что — зачем? Твой рынок и так закрыт от внешней конкуренции, работай себе в спокойном режиме.

Далее — цена продукции падает, следом падают доходы сотрудников компаний-производителей, падает покупательская способность, люди чаще приобретают товары первой необходимости и реже имеют возможность отложить деньги в банки. Это уже не очень хорошая ситуация — но пока что не запущенная, поэтому национальное правительство начинает прибегать к дополнительной эмиссии. И за её счёт купировать негативные эффекты в экономике.

Для примера чисто. Сегодня в Европе за электричество жители платят что-то около 40-50 евро в месяц. Везде по-разному, конечно, в Германии во второй половине 2022 года было и 116 евро у некоторых, пишут, но не будем брать крайности.

В Аргентине житель будет платить за электричество около 4-6 евро (если считать в евро).

Широкая система государственного субсидирования и государственных льгот, по сути, тащила аргентинскую экономическую модель на протяжении то ли последних 50, то ли 60, то ли 70 лет — смотря как считать — и в итоге эта модель любопытно закольцевалась.

Если вы посмотрите на график роста ВВП в Аргентине за последние пятьдесят лет, то он чуть ли не каждые полтора года фигачит вверх-вниз, вверх-вниз, периоды быстрого роста сменяются периодами быстрого падения.

Это денежные вливания — эмиссия и чуть позднее кредитование по линии МВФ — в моменте разгоняют зарплаты и производство, но из-за затянувшейся попытки в экономическую обособленность от внешнего мира всегда ненадолго.

Потому что искусственный рост зарплат автоматически делает более дорогим и местное производство, и, следовательно, конечный продукт для потребителя. И через некоторое время экономике опять требуется денежная эмиссия.

Собственно, таким образом аргентинцы и доехали до инфляции в 121% в этом году. На практике 121% годовой инфляции — это когда ты с утра покупаешь в магазине говядину по одной цене, а вечером в том же магазине тот же вес говядины уже может стоить в полтора раза дороже.

Автаркия, чё, круто.

В такой ситуации население естественным образом старается бежать в твёрдую валюту, из которой ближе всех и понятнее им американский доллар. Просто потому, что он стабильнее, чем песо, доллар можно хранить в матрасе и под подушкой — и на следующий день он гарантированно будет стоить ещё дороже и на него можно будет купить, по крайней мере, то же количество товаров, что и вчера.

Сейчас по официальному курсу бакс там стоит что-то около 355 песо — но реальная его стоимость на чёрном рынке уже то ли 700, то ли 1000 песо. За чёрный обмен в стране сейчас можно натурально присесть, но, судя по многочисленным репортажам из Аргентины, Центробанк на чёрный обмен готов закрывать глаза, потому что, если прямо сейчас отнять у населения баксы и всех пересажать — масштабы социального взрыва никто не предскажет.

И вот теперь про Хавьера Милей и его планы сделать доллар нацвалютой, разогнать все министерства, упразднить Центробанк и побороть социализм. Мы сейчас опустим состояние психического здоровья Хавьера — таких тонкостей знать не можем.

Но избрали его в первую очередь за его биографию — по ней он сплошной экономист: у него степень по экономике, он профессор экономики, всю жизнь проработал экономистом в частных и государственных структурах, население его выбрало именно за это.

Честно, не знаем, насколько ему удастся провести декларируемые масштабные изменения в экономике, он не то, чтобы с большим отрывом-то победил, набрал всего 55% во втором туре.

Но упразднение министерств и Центробанка — это в чистом виде борьба с аргентинским вэлфером и неконтролируемой денежной эмиссией, которая вешает на государство непомерные расходы. Это не тупой ход сам по себе, просто радикальный слом аргентинского велфэра может оказаться ровно той же шоковой терапией, которой «реформы» Гайдара были для начала пост-советского периода нашей истории.

Чтобы этот удар как-то смягчить, человек с бакенбардами предлагает широкую приватизацию и открытие внутреннего рынка для иностранных инвестиций. Что на практике должно неминуемо вылиться в скупку аргентинских активов международным капиталом — полагаем, что американским и европейским (автаркия, чё, круто).

Иностранный капитал, как мы знаем, при заходе на внутренний рынок — чтобы окончательно убить волю к сопротивлению местных производителей — также будет требовать снижение субсидий со стороны национального государства в местные конкурентные производства, которые технологически и так уже уступают многим крупным иностранным производителям.

Если всё получится, то местное население, разумеется, охнет, потому что слезать с халявы, длившейся десятилетиями, будет очень больно и непривычно.

Что касается замены песо на доллар — полагаем, это должно быть связано с обязательством выплаты по долгам МВФ, которые должны проводиться в иностранной валюте. С китайскими коммуняками Милей дружить не хочет (хотя Аргентина до этого возвращала долги МВФ и в юанях тоже), а вот с американским Трампом — очень.

Собственно, Трамп, пишут, тоже активно лоббировал предоставление рекордных кредитов Аргентине по линии МВФ и на довольно мягких условиях — и Международный Валютный Фонд спокойно подливал Буэнос-Айресу быстрые деньги, понимая, в какую инфляционную спираль этими деньгами страну закручивает. Может, как раз для нынешней скупки всего государства американцами всё и делалось — но это из области конспирологии, тут сложно однозначно утверждать.

Что касается эпатажа, бензопил, дурацких танцев и яркого поведения в целом — выглядит оно неприглядно, но, полагаем, Милей сейчас изо всех сил привлекает внимание к себе, чтобы рассказать инвесторам, что Аргентина наконец-то открыта для внешнего капитала целиком и полностью, приходи-скупай.

На этой подаче акции государственной нефтяной компании YPF (национализирована 10 лет назад) вчера взлетели на 40%.

Так что дурак он или не дурак — будем смотреть. Какой-то краткосрочный план у него есть, понравится ли он аргентинцам, когда они поймут, что вместо аргентинского печатного станка их привязывают к американскому при общем тренде дедолларизации мировой торговли — это уже другой вопрос.

Как-то так, дорогие друзья.

Что мы в этом разборе упустили: в комментарии, вероятно, набегут экономисты и дипломированные аргентинологи, которые расскажут, что всё было не так, что вот был перонизм, девелопментализм, а потом перонисты раскололись на два лагеря и сражались между собой —

Это сколько угодно, мы сразу написали, что разобрать всю аргентинскую вакханалию в одной портянке невозможно. Но нет острой необходимости накачивать себя дополнительными терминами, когда сам принцип раскрутки инфляционного маховика в закрытой экономике довольно прост и понятен.

Аргентина в этом плане — это такая особая страна на нашей планете, которая решила сделать из себя отдельный экономический пример, чтобы остальные смотрели и понимали, как делать не надо, если не хочешь, чтобы однажды твой президент размахивал бензопилой на митинге и обещал миру распродать свою страну с молотка.

Потому что по-другому из выкопанной ямы выбраться уже, возможно, невозможно.