Финансовое цунами. Часть 1

Финансовое цунами. Часть 2

Финансовое цунами. Часть 3

Финансовое цунами. Часть 4

Эндшпиль: создание нерегулируемых частных денег

Широкое преобразование американских кредитных рынков в то, что вскоре станет величайшим в мире нерегулируемым механизмом для создания частных денег, пришло в новое тысячелетие после отмены закона Гласса-Стигаля в 1999 года.

Новая финансовая система (или Новые Финансы) была выстроена кровосмесительным, тесно переплетенным, почти официальным картелем игроков по сценарию, написанному Аланом Гринспеном и его дружками из JP Morgan, Citigroup, Goldman Sachs, а также других крупных финансовых домов Нью-Йорка. По мнению своих создателей, секьюритизация собиралась обеспечить на пороге нового тысячелетия «новый» Американский Век и его финансовое господство.

Ключом к революции в сфере финансов (в дополнение к беззастенчивой поддержке со стороны ФРС Гринспена) было соучастие в ней исполнительной, законодательной и судебной ветвей правительства США вплоть до Верховного суда. Кроме того, чтобы заставить игру работать слаженно, потребовалось активное соучастие двух ведущих кредитных учреждений в мире - Moody's и Standard & Poors.

Чтобы устранить надзор, контроль и прозрачность, которые с большим трудом были достигнуты в течение прошлого века, эта революция потребовала от Конгресса и исполнительной власти неоднократно отвергать призывы к рациональному регулированию продаж в розницу производных финансовых инструментов, регулирования банков или финансов хеджевых фондов или любого из множества подобных шагов. Она потребовала от крупных государственных сертифицированных рейтинговых агентств присваивать высшие кредитные рейтинги AAA крохотной горстке плохо регулируемых страховых компаний, называемых монлайнерами (Monolines), все из которых базируются в Нью-Йорке. Монолайнеры стали еще одним важным элементом Новых Финансов.

Внутренние связи и сговор позади массовой экспансии секьюритизации среди всех этих институциональных игроков были столь очевидны и всепроникающи, что ее оказалось возможным включить в «Америка Нью-Финанс инк» и продавать акции на NASDAQ.

Алан Гринспен ожидал и поощрял этот процесс секьюритизации активов задолго до того, как он фактически взрастил феноменальный пузырь недвижимости в начале первого десятилетия нового века. В жалкой попытке снять с себя ответственность за падение рынка недвижимости Гринспен в прошлом году заявил, что проблема заключается не в ипотечном кредитовании проблемных заемщиков (sub-prime customers), а в секьюритизации кредитов сабпрайм. В апреле 2005 года он пел совершенно другие песни о секьюритизации сабпрайм. На четвертой ежегодной исследовательской конференции по связям с общественностью председатель ФРС заявил,

"Эта инновация породила множество новых продуктов, таких как сабпрайм займы и ниша кредитных программ для иммигрантов. Такое развитие событий представляет собой ответ рынка, который движет индустрию финансовых услуг на протяжении всей истории нашей страны. Благодаря этим достижениям в технологии, кредиторы воспользовались моделями оценки кредитоспособности и другие методами для эффективного кредитования более широкого круга потребителей… Ценные бумаги, обеспеченные закладными, помогли создать национальный и даже международный рынок ипотечных кредитов, и рыночная поддержка более широкого круга внутренних ипотечных кредитных продуктов стала обычным явлением. Это привело к секьюритизации целого ряда других потребительских кредитных продуктов, таких, как автомобильные кредиты и ссуды по кредитным картам".

Эта речь 2005 года была произнесена тогда, как он позднее утверждал, когда он вдруг осознал, что секьюритизация вышла из-под контроля. В сентябре 2007 года, когда кризис был в разгаре, Лесли Шталь из CBS спросил, почему же он не сделал ничего, чтобы пресечь "незаконные или сомнительные методы, о которых Вы знали, и которые имели место в сабпрайм-кредитовании". Гринспен ответил: "Эрр, я не имел понятия о том, как значительны эти практики, пока не стало слишком поздно. Я реально не понимал этого до конца 2005 и 2006 гг.". (выделено автором)

Еще в ноябре 1998 года, лишь несколько недель спустя после едва не завершившегося распадом глобальной финансовой системы краха хеджевого фонда LTCM, Гринспен сказал на ежегодном заседании Американской Ассоциации индустрии ценных бумаг: "Драматический прогресс в области компьютерных и телекоммуникационных технологий в последние годы позволил широкое развязывание рисков с помощью новаторского финансового инжиниринга. Финансовые документы ушедшей эпохи, общие акции и долговые обязательства, были пополнены широким кругом сложных гибридных финансовых продуктов, которые позволяют изолировать те риски, которые во многих случаях, кажется, являются вызовом человеческому пониманию".

Это выступление стало четким сигналом для Уолл-Стрита двинуть секьюритизацию активов в большой путь. В конце концов, не Гринспен ли только что продемонстрировал с помощью ужасных азиатских кризисов 1997/98 и системного кризиса, вызванного суверенным долговым дефолтом в августе 1998 года, что Федеральная резервная система и ее кран ликвидности стояли в полной готовности, чтобы оказать скорую помощь банкам в случае каких-либо серьезных неудач? Крупные банки, как окончательно стало ясно сейчас, были Слишком Большими, Чтобы Упасть (Too Big To Fail — TBTF).

ФРС, крупнейший и влиятельнейший в мире центральный банк, вероятно, с либеральнейшим рыночным председателем в мире Гринспеном стоял за спиной своих основных банков в новом смелом предприятии секьюритизации. Когда Гринспен говорил, что риски, "кажется, являются вызовом человеческому пониманию", он давал понять, что он понимает, по крайней мере, в первом приближении, что это была целая новая область финансового помрачения сознания и усложнения. Центральные банкиры традиционно были известны своим стремлением к прозрачности в деятельности банков и к консервативному кредитованию и практикам управления рисками банками – членами ФРС.

Старины Алана Гринспена это не касается

Самое важное, что Гринспен заверил своих уолл-стритовских друзей в Американской Ассоциации индустрии ценных бумаг в далеком ноябре 1998 года, что он сделает все возможное для того, что Новые Финансы, секьюритизация активов, оставались бы только в ведении банков для самостоятельно регулирования.

С попустительства гринспеновской ФРС лисам доверили охранять курятник. Он заявлял:

"Следствием [банковского инновационного финансового инжиниринга - прим.авт.], несомненно, стала гораздо более эффективная финансовая система… В новой международной финансовой системе, которая в результате сложилась, несмотря на последние неудачи, одним из основных факторов стал заметный рост уровня жизни в тех странах, которые решили присоединиться к ней.

Важно помнить, когда мы размышляем над регулятивным интерфейсом новой международной финансовой системы, что эта система не единственная, с которой мы сталкиваемся сегодня. Нет никаких доказательств, о которых я знаю, которые предполагают, что переход к новой передовой международной финансовой системе на основе технологий уже завершен... Несомненно, что завтра сложности превзойдут даже сегодняшние.

Таким образом, еще более важно признать, что в двадцать первом веке финансовое регулирование будет все больше полагаться на наблюдения частных контрагентов для обеспечения безопасности и надежности. Не существует никаких убедительных путей вообразить себе большую часть государственного финансового регулирования, помимо надзора за процессом. Так как сложность финансового посредничества в мировом масштабе продолжает увеличиваться, обычный надзорный процесс регулирования станет постепенно устаревать, по крайней мере, для более сложных банковских систем. (выделено автором)

Можно было бы наивно спросить, зачем же тогда передают все эти полномочия, подобные закону Гласса-Стигаля, частным банкам далеко за пределы возможной официальной регулирующей области?

Опять же в октябре 1999 года на фоне лихорадки "доткомов" и мании пузыря IT на фондовом рынке, про которые Гринспен неоднократно и упорно настаивал, что он не может их определить как пузырь, он вновь давал высокую оценку роли производных финансовых инструментов и «новых финансовых инструментов… перераспределяющими риски таким способом, что делает их более терпимым». Страхование, конечно же, является чистейшей формой этой услуги. Все новые финансовые продукты, которые были созданы в последние годы, производные финансовых инструментов, находящиеся на переднем крае, содействуют экономической выгоде путем разделения рисков и перераспределения их в высшей степени рассчитанным образом. Он говорил о секьюритизации на пороге неотвратимо приближающейся отмены ограничений Закона Гласса-Стигаля.

"Наблюдение частными контрагентами" от ФРС привело всю международную межбанковскую торговою систему к резкой остановке в августе 2007 года, когда вспыхнула паника по поводу секьюритизированных коммерческих бумаг, обеспеченных активами, фактически большинства секьюритизированных облигаций стоимостью в триллионы долларов. Последствия этого шока только начались, когда банки и инвесторы снизили цены по всей американской и международной финансовой системе. Но не будем забегать вперед в нашей истории.

Дерегулирование, TBTF и гигантомания среди банков

В Соединенных Штатах за период с 1980 по 1994 год более чем 1600 банков, застрахованных Федеральной корпорацией страхования депозитов (ФКСД), были закрыты или получили финансовую помощь ФКСД. Это было намного больше, чем в любой другой период, прошедший с момента появления федерального страхования вкладов в 1930. Это было частью процесса концентрации в гигантские банковские группы, которые входят в следующее столетие.

В 1984 году чуть не разразилось крупнейшее в истории США банковское банкротство - падение чикагского Continental Illinois National Bank, седьмого по величине в США и одного из крупнейших в мире банков. Чтобы не допустить краха, правительство с помощью Федеральной корпорации страхования депозитов вытащили из ямы Continental Illinois, объявив 100%-ю депозитную гарантию вместо ограниченной, которую обычно давала ФКСД. Впоследствии это было названо доктриной "Слишком Большой, Чтобы Упасть" (TBTF). Аргумент заключался в том, что некоторым очень крупным банкам (потому что они слишком велики) нельзя позволить банкротиться, опасаясь цепной реакции последствий, которую это событие вызовет во всей экономике. Не прошло слишком много времени, как крупные банки поняли, что чем больше они становятся через слияния и поглощения, тем больше уверенности в том, что им достанется TBTF - обхождение. Так называемый "моральный риск" становился главной чертой крупных банков США.

Чтобы охватить очень крупные хедж-фонды (LTCM), очень крупные фондовые биржи (NYSE) и практически все крупные финансовые организации, в которых США имели стратегические карты, TBTF-доктрина была обязана расшириться в течение гринспэновского периода ФРС. И последствия обязаны были быть разрушительными. Мало кто вне элитных инсайдерских кругов очень больших организаций финансового сообщества понял даже просто то, что эта доктрина вообще существует.

Как только TBTF-принцип стал ясен, крупнейшие банки вступили в борьбу, чтобы получить еще больше. Традиционное разделение банковской системы на местные ссудосберегательные ипотечные банки, крупные международные денежные центральные банки как Citibank, JP Morgan или Bank of America, а также запрет на банковскую деятельность в более чем одном штате один за другим были ликвидированы. Это было своего рода "выравнивание игрового поля", но на уровне крупнейших банков, чтобы разровнять бульдозерами, поглотить более мелких и создать финансовые картели беспрецедентного масштаба.

К 1996 году число независимых банков сократилась более чем на одну треть с конца 1970 гг. от более чем 12000 до менее чем 8000. Доля банковских активов, контролируемых банками с более чем $100 млрд., удвоилась до одной пятой всех банковских активов США. Это было только начало. Банковская консолидация стала прямым результатом устранения географических ограничений на банковские ветвления и приобретения холдинговых компаний со стороны отдельных штатов, формализованных в Законе от 1994 года Interstate Banking and Branch Efficiency. Под лозунгом "более эффективной банковской деятельности" дарвинистское «выживает сильнейший» получило свое продолжение. Что ни в коей мере не означало, что выживает лучший. Консолидация должна была возыметь значительные последствия через десять или около того лет, когда секьюритизация расцвела в масштабах, превышающих самые смелые фантазии банков.

JPMorgan прокладывает дорогу

В 1995 году в разгар эпохи Клинтона-Рубина бывший банк Алана Гринспэна JP Morgan ввел новшество, которое революционизировало банковскую систему течение следующего десятилетия. Нанятый банком Блайт Мастерс (Blythe Masters), 34-летний выпускник Кембриджского университета, создал первые дефолтные свопы (Credit Default Swaps), производный финансовый инструмент, который будто бы позволяет банку застраховаться от дефолта по кредитам, и еще обеспеченные долговые обязательства (Collateralized Debt Obligations), облигации, эмитируемые для страхования смешанных пулов активов, своего рода кредитная производная, дающая кредит большому числу компаний в едином инструменте.

Их привлекательность заключается в том, что все проводилось вне собственных учетных книг банка, следовательно, вне рамок правил Базельского соглашения о 8% капитализации. Цель состояла в том, чтобы увеличить банковский возврат при одновременном устранении рисков, своего рода "откусить и от чужого пирога", то, что в реальном мире может быть только очень нечистоплотным.

JPMorgan тем самым подготовил почву для преобразования банковской системы США из традиционных коммерческих кредиторов в торговца кредитами, по сути, в страховщиков. Новая идея должна была позволить банкам переложить риски со своего баланса путем объединения своих ссуд и повторной продажи их в качестве ценных бумаг, одновременно покупая дефолтные свопы после синдицирования ссуд для своих клиентов. Это было призвано доказать ошеломляющее развитие, объем которого в ближайшее время будет измеряться для банков в триллионах. К концу 2007 года, по оценкам, в контрактах по дефолтным свопам насчитывалось $ 45000 млрд., давая держателям облигаций иллюзию безопасности. Эта иллюзия, однако, была построена на банковских моделях рисков предполагаемых неплатежей, которые не являются публичными, и в отличие от других такого рода моделей рисков были весьма оптимистичными. Тем не менее, самого существования этой иллюзии было достаточно, чтобы основные банки мира подобно леммингам ринулись покупать ипотечные закладные, обеспеченные или поддержанные потоком ипотечных платежей неизвестного кредитного качества, и принять на веру рейтинги AAA от Moody’s или Standard & Poors.

Точно так же, как Гринспен в качестве нового председателя ФРС обращался к своим старым дружкам в JP Morgan, когда он хотел соорудить лазейку в строгом Законе Гласса-Стигаля в1987, и так же, как он обращался к JP Morgan для тайного сотрудничества с ФРС, чтобы покупать производные на чикагском фондовом индексе MMI, чтобы искусственно манипулировать восстановлением посте октябрьского краха 1987 года, точно так же ФРС Гринспена работала с JP Morgan и горсткой других верных друзей на Уолл-Стрит, чтобы поддержать запуск секьюритизации в 1990-е годы, когда становилось все очевиднее, какие возникали ошеломляющие возможности для банков, которые были первыми и которые могли бы формировать правила новой игры, Новых Финансов.

Именно JP Morgan & Co. привел в движение большие деньги центральных банков в начале 1995 года в сторону от традиционных банковских кредитов клиентам к чистой торговле кредитами и кредитными рисками. Цель состояла в том, чтобы накопить огромные средства на банковском балансе и при этом вносить риски в учетные книги, открытое приглашение к алчности, мошенничеству и, в конечном счете, к финансовой катастрофе. Почти все крупные банки в мире от Deutsche Bank до UBS, Barclays, Royal Bank of Scotland и Societe Generale вскоре приняли это приглашение как стая восторженных слепых леммингов.

Никто, однако, даже не приблизился к горстке банков США, которые создавали правила и доминировали в новом мире секьюритизации после 1995 года, а также в выпуске производных. Эти банки, возглавляемые JP Morgan, первые начали вывод кредитных рисков с банковских балансов за счет объединения кредитов и повторной продажи пакетов, покупая защиту от неплатежей после синдицирования кредитов для клиентов. Эпоха Новых Финансов уже началась. Как и всякое крупное "нововведение" в области финансов, она начиналась не вдруг.

Спустя очень короткое время новые секьюритизирующие банки, такие как JP Morgan, начали создавать портфели долговых ценных бумаг, а затем упаковывать и продавать транши на основе вероятностей неплатежеспособности. Новая игра называлась "вдоль и поперек" и была нацелена на генерирование дохода для страховщиков-эмитентов и выдачу результатов "специализированного риска возврата" для инвесторов. Вскоре обеспеченные активами залоги, обеспеченные долговыми обязательствами залоги и даже формирующийся рынок задолженности группировались и распродавались траншами.

2 ноября 1999 года, всего лишь за десять дней до того, как Билл Клинтон подписал закон, отменяющий Закон Гласса-Стигаля, тем самым, широко распахивая двери деньгам центральных банков для приобретения без каких-либо ограничений брокерских контор, инвестиционных банков, страховых компаний и ряда других финансовых учреждений, Алан Гринспен обратил его внимание на поощрение процесса банковской секьюритизации ипотечных закладных.

В своем обращении к региональной банковской организации Американское Сообщество банкиров на конференции по вопросам ипотечного рынка председатель ФРС заявил:

Недавний рост в уровне домовладения до более чем 67 процентов в третьем квартале этого года обязано, в частности, здоровому развитию экономики с ее надежным ростом числа рабочих мест. Но часть успеха также обязана тому, что новые кредиторы, подобные вам, создали гораздо более широкий спектр ипотечных продуктов и повысили эффективность источников займов и страхования. Необходим дальнейший прогресс в оптимизации заявки на ссуду, процесса планирования и адаптации ипотеки к конкретным покупателям домов, чтобы продолжить эти достижения в домовладении… Банковское сообщество олицетворяет собой гибкость и изобретательность, требуемую для корректировки (и использования), демографических изменений и технологических прорывов, а также для создания новых форм ипотечного финансирования, которые способствуют домовладению. Что касается ФРС, мы стремимся помочь вам, обеспечивая стабильную платформу для бизнеса в целом и в области жилищного строительства и ипотечного деятельности. (Выделено автором)

Уже 8 марта того же 1999 года Гринспен выступил перед Ипотечной банковской ассоциацией, где он решительно продавливал закладные на недвижимость, обеспеченные секьюритизацией, в качестве волны будущего. Он сообщил присутствующим там банкирам:

"Большая стабильность в предоставлении ипотечного кредитования сопровождается разделением различных аспектов ипотечного процесса. Некоторые учреждения действуют в качестве залоговых банкиров, отбирающих претендентов и источники займов. Другие партии обслуживают ипотечные кредиты, функция, для которой эффективность, как представляется, достигается путем крупномасштабных операций. Третьи, в основном, стабильные финансовые базы, обеспечивают постоянное финансирование ипотечных кредитов за счет участия в ипотечных пулах. Помимо этого, некоторые другие нарезают денежные потоки от ипотечных пулов в специальные транши, которые привлекают более широкую группу инвесторов. В этом процессе ипотечные ценные бумаги запредельно выросли на ошеломляющие $ 2,4 трлн…, автоматизированное гарантийное программное обеспечение в настоящее время применяется для обработки стремительно растущей доли ипотечных заявок. Эти технологии не только сокращают время, необходимое для утверждения ипотечной заявки, они также предоставляет последовательный способ оценки заявок через ряд различных атрибутов, а также помогают убедиться, что первоначальный взнос, требования к доходам и предложенные процентные ставки более точно отражают кредитные риски. Эти события позволили индустрии легко обрабатывать экстраординарный объем ипотечных кредитов в прошлом году, особенно по сравнению со сложностями, которые были в период волн рефинансирования в прошлом. Одной из ключевых выгод новых технологий стало расширение возможностей для управления рисками (так). Заглядывая вперед, более широкое использование автоматизированного андеррайтинга (страхования – прим.перев.) и оценки кредитоспособности создает потенциал для недорогой, настроенной для каждого клиента ипотеки с ценами, учитывающими риски. С помощью кройки ипотеки с учетом потребностей отдельных заемщиков ипотечное кредитование банковской отрасли завтра будет лучше обслуживать все различные уголки ипотечного рынка". (выделено автором)

Но только после того, как ФРС проколола фондовый пузырь "доткомов" в 2000 году, и после того, как ФРС Гринспена резко уронила ставку ФРС так низко, как не видели со времен Великой депрессии 1930 года, секьюритизация активов в буквальном смысле взорвалась в многотриллионной деятельности.

Секьюритизация - нереальные сделки

Поскольку сам предмет секьюритизации выстроен с такой сложностью, никто и даже его создатели полностью не осознавали опасность распространения рисков, не говоря уже об одновременной концентрации системного риска.

Секьюритизация является процессом приобретения активов некоторыми лицами, которых иногда называют специальными целевыми компаниями (SPV) или специальными инвестиционными механизмами (компаниями) (SIV).

В этих специальных инвестиционных компаниях различные ипотечные закладные, скажем, собирались в пулы или пакеты, как они еще называются. Конкретный пул, скажем, счетов по ипотечной задолженности, теперь обретает жизнь в новой форме облигации, обеспеченной облигации, в данном случае ценной бумагой, обеспеченной закладной. Секьюритизированная облигация обеспечивалась поступлением наличных денежных средств или стоимостью базовых активов.

Это маленький шаг включал в себя комплексный переход от веры к пониманию. Он был основан на иллюзорном вторичном обеспечении, чья реальная стоимость, как это становится сейчас резко очевидно всем банкам во всем мире, была неизвестна и неизмеряема. Уже на этом этапе процесса право собственности на закладную конкретного дома в пакете становится юридически неопределенным, как я указал в первой части. Кто в этой цепочке на самом деле имеет в своем физическом владении реальную "с невысохшими еще чернилами" закладную на сотни и тысячи заложенных домов? Теперь адвокаты получат годы счастливых дней, разбирая блестящие «находки» Уолл-Стрита.

Секьюритизация обычно применяется к активам, которые были неликвидными, то есть к тем, которые было не легко продать, а это значит, что это стало общим явлением в недвижимости. И недвижимость США сегодня является одной из самых неликвидных рынках. Каждый хочет продать, и немногие хотят купить, по крайней мере, не по таким ценам.

Секьюритизация применялась для пулов лизингового имущества, жилой ипотеки, имущественных займов, студенческих кредитов, кредитных карт и других долгов. В теории все активы могли секьюритизироваться до тех пор, пока они были связаны со стабильным и предсказуемым денежным потоком. Это в теории. На практике это позволило банкам США обойти новые более жесткие Базельские правила достаточности основного капитала (Базель II), в частности направленных прямо на то, чтобы закрыть лазейку в Базель I, которая позволяла американским и другим банкам пропихивать кредиты оптом через не проходящие по банковскому учету специальные инвестиционные компания (SIV).

Финансовая алхимия: как муха попадает в суп

Секьюритизация, таким образом, преобразовывала неликвидные активы в ликвидные. В теории это делалось в результате объединения, андеррайтинга (страхования) и продажи во владение требования к потоку платежей в качестве обеспеченного активами залога (ABS). Ипотечные ценные бумаги (MBS) являются одной из форм ABS, крупнейший на сегодняшний день, начиная с 2001 года.

Именно здесь муха попадает в суп.

После того как американский рынок жилья начал еще в 2006 году свой резкий спад, и ставки на ипотечный кредит с плавающей ставкой (ARM) резко пошли вверх по всей территории США, сотни тысяч домовладельцев были вынуждены просто "уйти" от своих теперь неподъемных выплат по ипотеке или лишиться права пользования в пользу одной или другой стороны в сложной цепи секьюритизации, зачастую незаконным образом, как недавно постановил судья из Огайо. Лишенных права пользования имуществом в 2007 году было на 75% больше, чем в 2006 году, и этот процесс только начинается, он станет катастрофой для рынка недвижимости, соперничающей или, что более вероятно, превосходящей Великую Депрессию. В Калифорнии количество лишенных прав пользования выросло до ошеломляющих 421% к предыдущему году.

Этот процесс роста ипотечных неплатежей, в свою очередь, порождает бездонную дыру в основном потоке наличных платежей, предназначенных для обеспечения недавно выпущенных ипотечных ценных бумаг. Поскольку вся система была абсолютно непрозрачной, никто, и меньше всего банки, держащие эти бумаги, реально не знал в каждом конкретном случае, были ли эти ABS хорошими или плохими. Как природа не терпит пустоты, так банкиры и инвесторы, особенно глобальные инвесторы, питают отвращение к неопределенности в финансовых активах, которыми они располагают. Они относятся к ним как к токсичным отходам.

Архитекторы Новых Финансов на основе секьюритизации ипотечных закладных, однако, обнаружили, что упаковки из сотен различных ипотечных кредитов разного качества из разных частей США в одну большую MBS облигацию недостаточно. Если MBS-страховщики с Уолл-Стрита имели бы возможность продавать свои новые MBS облигации хорошо обеспеченным пенсионным фондам по всему миру, они нуждались бы в некоторых дополнительных стимуляторах. Большинство пенсионных фондов ограничено лишь покупкой облигаций, имеющих рейтинг AAA, т.е. высочайшего качества.

Но каким образом могло бы рейтинговое агентство выставить рейтинг облигации, которая составлена из мнимого потока ипотечных платежей по тысяче различных закладных по всем США? Они не могли отправить проверяющего в каждый город, чтобы взглянуть на дом и расспросить его жильцов. Кто мог бы встать за этой облигацией? Только не ипотечный банк-эмитент. Они продавали закладные сразу же и со скидкой, чтобы вывести их со своего баланса. И не специальные целевые компании, они просто там держали транзакции отдельно от операций ипотечного страхового банка. Был нужен кто-то еще. И вуаля! в игру вступила неустрашимая Большая Тройка (на самом деле, Большая Двойка) кредитных оценщиков, рейтинговые агентства.

Рейтинговые игры вокруг обеспеченных залогами бумаг (ABS)

Никогда не приходящие в отчаяние, сталкиваясь с новыми препятствиями, светлые умы в JP Morgan, Morgan Stanley, Goldman Sachs, Citigroup, Merrill Lynch, Bear Stearns и множестве других в этой игре в секьюритизацию расцветших буйным цветом после 2002 года объемов ипотечных закладных, обратились к Большой Тройке рейтинговых агентств, чтобы заполучить свои драгоценные AAA. Это было необходимо, поскольку в отличие от выпуска традиционных корпоративных облигаций, скажем, Ford’ом или GE, где позади своих облигаций стояла известная, построенная из кирпича и минометных голубых фишек компания с долгосрочной кредитной историей, в случае с ABS никто из подобных корпораций за ними не стоял. Только много обещаний о залоговых контрактах по всей Америке.

Эта ABS или, если хотите, облигация была "самостоятельным" искусственным созданием, чья законность в соответствии с законодательством США была под сомнением. Это означает, что оценка кредитным рейтинговым агентством была существенна, чтобы сделать эту облигацию внушающей доверие или, по крайней мере, придать ей "видимость доверия", как мы теперь понимаем на фоне текущего фиаско секьюритизации.

В самом сердце новой финансовой архитектуры, которая выстраивалась в течение последних двух десятилетий и более при содействии со стороны ФРС США под руководством Гринспена и последующих администраций, стояла полумонополия, находящаяся в руках трех фактически нерегулируемых частных компаний, которые присваивали кредитные рейтинги всем секьюритизированным активам, разумеется, за очень приятную плату.

Три рейтинговых агентства преобладали в мировом бизнесе кредитной оценки, крупнейшее из которых - Moody's Investors Service. В годы бума секьюритизации Moody's регулярно сообщало о свыше 50% прибылях от рейтингования. Двое других в мировом рейтинговом картеле – Standard & Poor's и Fitch Ratings. Все трое – американские компании, тесно связанные с финансовыми кругами Уолл-Стрита и финансовых учреждений США. Тот факт, что мировой рейтинговый бизнес является де-факто монополией США, был неслучайным. Так было запланировано в качестве основного столпа финансового господства Нью-Йорка. Контроль над миром кредитных оценок был для США глобальным проецированием силы, почти равносильным господству США в области ядерного оружия в качестве силового фактора.

Бывший министр труда экономист Роберт Рейх определил основной вопрос об оценщиках, их встроенный конфликт интересов. Райх отмечал, что "кредитно-рейтинговые агентства оплачиваются теми же учреждениями, что пакуют и продают ценные бумаги, которые эти агентства оценивают. Если инвестиционному банку не нравится оценка, он не должен платить за нее. И даже если ему нравится рейтинг, он платит только после того, как ценная бумага продана. Понимаете? Это, как если бы студия кинофильмов наняла бы критиков пересмотреть свои фильмы, и платила бы им только в том случае, если отзывы были достаточно положительными, чтобы заполучить много людей на показ фильма".

Рейх продолжал: "До краха результат был великолепен для кредитно-рейтинговых агентств. Прибыли Moody's более чем удвоились в период между 2002 и 2006 гг. И это был великий прорыв для эмитентов ипотечных ценных бумаг. Спрос резко возрастал, поскольку высокие рейтинги расширили рынок. Торговцы не изучали ничего, кроме рейтингов… многомиллиардное вращение музыкальной карусели. А потом музыка прекратилась".

Это ставит три глобальных рейтинговых агентства - Moody’s, S&P и Fitch – под непосредственное внимание следственных органов. Они были фактически единственными на Уолл-Стрит и среди других банков в бизнесе рейтингования обеспеченных ценных бумаг – облигаций, обеспеченных пулом ипотечных обязательств; облигаций, обеспеченных пулом долговых обязательств; секюритизированных студенческих займов; лотереи, обеспеченной облигациями и множества других.

Согласно отраслевой публикации Inside Mortgage Finance, получили рейтинг AAA от рейтинговых агентств около 25% из $900 млрд. некачественной (сабпрайм) ипотеки, выпущенной в течение последних двух лет. Что доходит до более чем $ 220 млрд. некачественных ипотечных ценных бумаг, несущих высший рейтинг AAA от Moody's, Fitch или Standard & Poors. Это то, что теперь разгоняет лавину неплатежей по закладным на дома по всей стране.

И в этот момент становится очень неуютно. Их модельные допущения, на которых они выдавали желаемые AAA аттестаты, являются секретом собственности. "Верьте нам".

По мнению экономиста, работающего в рейтинговом бизнесе США, который имел доступ к фактическим модельным допущениям, используемым Moody’s, S&P и Fitch для определения того, получит ли конкретный ипотечный пул с закладными сабпрайм рейтинг AAA или нет, они все время использовали штрафные процентные ставки периода самых низких процентных ставок после Великой депрессии, иными словами, период с аномально низкими штрафными процентными ставками, чтобы заявить путем экстраполяции, что бумаги сабпрайм были и будут в обозримом будущем AAA качества.

Риск неплатежей даже по сабпрайм ипотеке, как утверждается, "был исторически всегда бесконечно малым". Этот рейтинг ААА от Moody's, в свою очередь, позволял инвестиционным домам Уолл-Стрита бесперебойно продавать обеспеченные пулом закладных облигации (CMO) пенсионным фондам или просто любому, кто стремился "увеличить выход", но без каких-либо рисков. Так было в теории.

Как Оливер фон Швайниц указал в своей очень своевременной книге «Рейтинговые агентства: Их Бизнес, правила и ответственность», "секьюритизация без рейтингов немыслима". И в связи с особым характером активов, обеспеченных секьюритизрованными ипотечными кредитами, фон Швайниц отмечает, что эти ABS, "хотя стандартизируемые, являются одноразовыми, в то время как другие эмитированные бумаги (корпоративные облигации, государственные облигации) в основном воздействуют на игроков вторичного рынка. Вторичные игроки имеют меньше стимулов для мошенничества, чем "одноразовые эмитенты".

Или другими словами, для мошенников существует больше стимулов мошенничать с ABS, чем с традиционными эмитируемыми облигациями, гораздо больше.

Уникальный статус Moody’s и S&P

В соответствии с законодательством США тройка рейтинговых агентств пользуется почти уникальным статусом. Правительственной комиссией по ценным бумагам и биржам (SEC) они признаны как национально признанные Статистические Рейтинговые организации (NRSRO). Существуют только четыре таких организаций в США сегодня. Четвертый, гораздо меньший канадский оценщик – Dominion Bond Rating Service Ltd. По существу, эта верхушка из этих троих держит квазимонополию на кредитный рейтинговый бизнес, и это во всем мире.

Единственный закон США, регулирующий рейтинговые агентства, Закон о реформе кредитных агентств 2006 года является беззубым актом, который был принят в результате краха Enron. За четыре дня до краха Enron рейтинговые агентства давали ему рейтинг "инвестиционного уровня", и потрясенная общественность потребовала хоть какого-либо контроля над оценщиками. Воздействие этого Закона на фактическую рейтинговую монополию S&P, Moody’s и Fitch было нулевым.

Европейский союз, также среагировавший на Enron и на аналогичные мошенничества со стороны итальянской компании Parmalat, призвал провести расследование, имели ли рейтинговые агентства США, оценивающие Parmalat, конфликт интересов, насколько прозрачны их методологии (не во всех), и проверить на отсутствие конкуренции.

После нескольких лет "изучения" и предположительно многих закулисных движений со стороны крупных банков ЕС, участвующих в секьюритизационных играх, Еврокомиссия объявила в 2006 году, что она будет лишь "продолжать контролировать" (так) рейтинговые агентства. Moody’s, S&P и Fitch доминируют в рейтингах ЕС. Нет никаких конкурентов.

Это свободная страна, не так ли?

В соответствии с законодательством США оценщики не несут ответственности за свои рейтинги, несмотря на то, что инвесторы во всем мире часто зависят исключительно от AAA или других рейтингов Moody’s или S&P в качестве подтверждения кредитоспособности, особенно в секьюритизированных активах. Закон о реформе кредитных агентств 2006 года ни в коей мере не касался ответственности рейтинговых агентств. Именно в этом смысле он является бесполезной бумагой. И это единственный закон, занимающийся оценщиками.

Как указывал фон Швайниц, "правило 10b-5 Закона о ценных бумагах и биржах от 1934 года, возможно, является наиболее важной основой для возбуждения иска о мошенничестве на фондовом рынке". Это правило устанавливало: "Должно быть незаконным для любого лица… делать какие-либо ложные заявления о существенных фактах". Это звучит как-то конкретно. Но затем Верховный Суд подтвердил в постановлении 2005 года по делу о Dura Pharmaceuticals, что рейтинги не являются "заявлением о каком-либо существенном факте", как требуется в соответствии с правилом 10b-5. Рейтинги, выданные Moody's, S&P или Fitch, являются, скорее, "просто мнением". Они тем самым защищены "правом на свободу слова", согласно Первой поправки Конституции США.

Moody’s или S&P могут сказать черт знает что, любую вещь про Enron, Parmalat или про ценные бумаги сабпрайм, какую захотят. Это свободная страна, не правда ли? Разве не каждый имеет право на свое мнение?

Суды США выносили постановление за постановлением о том, что финансовые рынки "эффективны", и, следовательно, рынки сами будут выявлятьлюбые мошенничества в компаниях или в безопасности и ценах, соответственно… в конечном итоге. Нет необходимости беспокоиться об оценщиках поэтому…

Это было то самое "саморегулирование", которое, по-видимому, имел в виду Алан Гринспен, когда он неоднократно вмешивался, чтобы выступать против любого регулирования возникающей революции секьюритизации активов.

Революция секьюритизации была вся застрахована правительственной политикой США типа "ничего не плохого слышу, ничего плохого не вижу", которые говорили, что "хорошо для Money Trust, то хорошо для нации". Это был порочный перифраз уже порочных слов 1950 года тогдашнего главы General Motors Чарльза E. Уилсона, "Что хорошо для General Motors, то хорошо для Америки".

Узкоспециализированное страхование: виагра для секьюритизации?

Те ценные бумаги, обеспеченные пулом некачественных закладных, которые не оправдывали рейтинг ААА, нуждались также еще в одной критической подпорке. Умники с Уолл-Стрита выступили с оригинальным решением.

Эмитенты ценных бумаг, обеспеченных закладными, должны были предпринять то, что стало известно как узкоспециализированное страхование. Узкоспециализированное страхование для гарантии против неплатежей по секьюритизированным ценным бумагам является еще одним сопутствующим результатом секьюритизационной революции Гринспена.

Хотя узкоспециализированное страхование началось еще в начале 1970-х в качестве гарантии для муниципальных облигаций, именно гринспеновская революция секьюритизации вызвала его на поверхность.

Как заявляла их отраслевая ассоциация, "узкоспециализированная структура гарантирует, что все наше внимание уделяется добавлению стоимости клиентам нашего рынка капитала". Добавленную стоимость они, несомненно, делали. По состоянию на декабрь 2007 года было достоверно подсчитано, что узкоспециализированные страховщики, которые называют себя "финансовые гаранты", эти одиннадцать недостаточно капитализированных, слабо регулируемых монолайнеров, все базирующиеся в Нью-Йорке и регулируемые государственным страховым регулятором, выдали свои страховые гарантии, чтобы обеспечить AAA рейтинг обеспеченных активами залогам стоимостью свыше $ 2,4 трлн. (выделено автором).

Узкоспециализированное страхование стало очень важным элементом в мошенничестве, охватившем Уолл-Стрит, в этой афере, известной как секьюритизация. Выплачивая определенный налог, специализированная (отсюда термин monoline) страховая компания может страховать или гарантировать пулы некачественных ипотечных закладных на случай экономического спада или рецессии, в течение которой бедные сабпрайм домовладельцы не смогут ежемесячно вносить ипотечные платежи .

Приводя цитату с официального веб-сайта ассоциации специализированной торговли, "Ассоциация Финансовых гарантийных страховщиков, AFGI, является торговой ассоциацией страховщиков и перестраховщиков муниципальных облигаций и активов ценных бумаг. Облигации или другие ценные бумаги, застрахованные членом AFGI, имеют безусловную и безотзывную гарантию, что проценты и основная сумма будет выплачиваться вовремя и в полном объеме в случае неплатежей". Сейчас они сожалеют об этом, поскольку обнуление сабпрайм ипотеки, растущая рецессия и ипотечные неплатежи предъявляют непомерные страховые требования маленьким, плохо капитализированным монолайнерам.

Основные узкоспециализированные страховщики (монолайнеры) были едва известны: ACA Financial Guaranty Corp., Ambac Assurance, Assured Guaranty Corp. BluePoint Re Limited, CIFG, Financial Guaranty Insurance Company, Financial Security Assurance, MBIA Insurance Corporation, PMI Guaranty Co., Radian Asset Assurance Inc., RAM Reinsurance Company and XL Capital Assurance.

Осторожный читатель может задать вопрос: "Кто страхует эти одиннадцать монолайнеров, которые гарантировали миллиарды, если не триллионы в платежных потоках на протяжении последних пяти лет или около того финансовой революции ABS?"

Они сами заявляют, что "восемь фирм-членов AFGI несут рейтинг ААА требований платежеспособности и два члена фирмы несут рейтинг АА требований платежеспособности". Moody’s, Standard & Poors и Fitch дали им ААА или АА рейтинги.

Благодаря гарантии от страховщика облигаций с кредитным рейтингом ААА, стоимость заимствований была меньше, чем обычно, а количество инвесторов, желающих приобрести такие облигации, - больше.

Для монолайнеров гарантирование таких облигаций казалось свободным от риска на фоне средних штрафных процентных ставок на уровне долей процента в 2003-2006 гг. В результате монолайнеры выкупали за счет внешних займов свои активы для создания своих книг и нередко имели застрахованные риски, превосходящие в 100 или даже в 150 раз размер своей капитальной базы. До недавнего времени Ambac имел базовый капитал в $5,7 млрд. против выданных гарантий на $550 млрд.

В 1998 году нью-йоркский офис суперинтенданта государственного страхования, единственный регулятор монолайнеров, согласился разрешить монолайнерам продавать дефолтные свопы (CDS) на ценные бумаги, обеспеченные активами, такие как ценные бумаги, обеспеченные закладными. Должен был быть создан отдельный корпус компаний, с помощью которых дефолтные свопы могли бы эмитироваться банками для обеспеченных ипотекой ценных бумаг.

Переход на страхование секьюритизированных облигаций был невероятно выгоден для монолайнеров. Премии компании MBIA выросли с $ 235 млн. в 1998 году до $ 998 млн. в 2007 году. В годовом исчислении премии в прошлом году увеличились на 140%. А потом грянул кризис ипотеки сабпрайм, и музыка для монолайнеров остановилась, остановилась навсегда.

Как только начались неплатежи по входящим в облигации закладным (закладные сабпрайм, записанные в 2006 году уже не оплачивались при ставке 20% в январе 2008), монолайнеры были вынуждены вмешаться и покрывать платежи.

3 февраля MBIA сообщила о $3,5 млрд. к списанию и другим сборам только за три месяца, что привело к квартальной потере в $2,3 млрд. Это, возможно, всего лишь верхушка очень холодного айсберга. Страховой аналитик Дональд Лайт заметил, когда его спросили, каков потенциал снижения потерь: "Ответ на это никто не знает. Я не думаю, что мы узнаем это, возможно, до третьего или четвертого квартала 2008 года".

Кредитные рейтинговые агентства начали снижать рейтинг монолайнеров, лишая их призового AAA, что означает, что монолайнеры больше не смогут написать новый бизнес, а облигации, гарантированные ими, больше не будут обладать рейтингом AAA.

На сегодняшний день единственный монолайнер – кандидат на снижение у двух агентств (обычно требуемых для такого шага, чтобы влиять на компанию) - это FGIC, срезанный и Fitch и S&P. Рейтинг Ambac, второго по величине монолайнера, был сокращен до АА агентством Fitch, наряду с другими монолайнерами по целому ряду различных потенциальных предупреждений.

Рейтинговые агентства проводят "симулированный на компьютере стресс-тест", чтобы принять решение, сможет ли монолайнер "оплачивать претензии по уровню неплатежей, сопоставимому с тем, что был во времена Великой Депрессии". С каким количеством страховщики-монолайнеры могли справиться в реальном кризисе? Они сами заявляли: "Наши ресурсы оплаты претензий, доступные для поддержки гарантий наших членов … составляет более чем $ 34 миллиардов".

Эти $ 34 млрд. – капля в том, что в скором времени в течение 2008 года, как представляется, станет бездонной бочкой. Было подсчитано, что на рынке ABS примерно одна треть всех сделок была "завернута" или застрахована AAA-монолайнерами. Инвесторы требовали безопасных пакетов для волатильных бумаг или для тех, что не имеют долгосрочной истории эффективности.

По данным американской торговой группы Ассоциации индустрии ценных бумаг и финансовых рынков, в конце 2006 года в США обращалось в общей сложности обеспеченных ценных бумаг (ABS) стоимостью около $ 3,6 трлн., в том числе закладные на дома, качественные и некачественные, кредиты под залоги, кредитные карты, студенческие кредиты, автомобильные кредиты, лизинг оборудования и т.д. К счастью, не все $3,6 трлн. секьюритизации, по всей видимости, прекратили выплаты, и не все сразу. Но монолайнеры AGFI застраховали $ 2,4 трлн. из этой горы обеспеченных активами ценных бумаг за последние несколько лет. В начале февраля 2008 года частные аналитики оценивали, что потенциальные риски страховых выплат, в соответствии с оптимистическими предположениями, могут превысить $ 200 млрд. Спасение налогоплательщика в таком масштабе в предвыборный год обещает быть интересным при продаже голосов избирателей.

Вне учета

В целом революция секьюритизации позволила банкам вывести активы за пределы своих учетных книг в нерегулируемые непрозрачные специальные компании. Они продавали закладные со скидкой страховщикам, таким как Merrill Lynch, Bear Stearns, Citigroup и аналогичным финансовым секьюритизаторам. Затем те, в свою очередь, продавали ипотечное покрытие собственной отдельной специальной инвестиционной компании (SIV). Привлекательность автономных SIV заключается в том, что они и их потенциальные потери были, по крайней мере, теоретически, изолированы от основного банковского андеррайтинга. Если вещи вдруг, не дай Бог, сорвутся с цепи с различными ABS в руках SIV, то только SIV пострадают, не Citigroup или Merrill Lynch.

Сомнительные доходы от сабпрайм закладных и от кредитов с аналогичным низким качеством, собранных в новые обеспеченные ипотекой облигации (CMO) или аналогичные ценные бумаги, затем нередко получали инъекцию узкоспециализированного страхования, своего рода финансовую виагру для закладных мусорного качества, таких, как NINA ( Нет доходов, нет активов), "Займ лжеца" или так называемых займов под честное слово, которые были обычным явлением во времена колоссальной экономики недвижимости Гринспена вплоть до июля 2007 года.

По словам Ассоциации «Ипотечные брокеры за ответственное кредитование», группы защиты потребителей, к 2006 годы «займы лжеца» составляли ошеломляющие 62% от всех ипотечных обоснований США. В одной независимой выборочной ревизии ипотечных кредитов «под честное слово» в Вирджинии в 2006 году ревизоры обнаружили, основываясь на отчетах IRS, что почти в 60% случаев уровни доходов заемщиков были преувеличены более чем на 50%. Эти горе-заемщики под честное слово теперь получат в качестве дома ночлежку или намного хуже. Штрафные процентные ставки на эти «займы лжеца» в настоящее время прометают весь рынок недвижимости по всей территории США.

Ничего из этого не было бы возможно без секьюритизации, без всесторонней поддержки со стороны ФРС Гринспена, без отмены закона Гласса-Стигаля, без узкоспециализированного страхования, без сговора крупнейших рейтинговых агентств, а также без распродажи ипотечными банками этих рисков страховщикам, которые группировали их, оценивали и страховали все как AAA облигации.

На самом деле революция Новых Финансов Гринспена буквально широко распахнула двери для мошенничества на всех уровнях от ипотечных брокеров до кредитных учреждений на Уолл-Стрите и лондонских банков секьюритизации, до кредитных рейтинговых агентств. Выведение из-под надзора новых секьюритизированных активов стоимостью в сотни миллиардов долларов под частное "саморегулирование" между банками-эмитентами, как Bear Stearns, Merrill Lynch или Citigroup и их рейтинговыми агентствами, было равносильно поливанию водой утопленника. В части V мы обсудим последствия грандиозного строительства Новых Финансов.

Ф. Уильям Енгдаль является автором книги «Столетие войны: англо-американской нефтяная политика и Новый мировой порядок (Плуто Пресс), и «Семена уничтожения: тайная цель генетических манипуляций», www.globalresearch.ca. Нынешняя серия адаптирована из его новой книги, сейчас еще в письменной форме, «Взлет и падение Американского века: Деньги и империи в нашу эпоху». С ним можно связаться через его веб-сайт www.engdahl.oilgeopolitics.net.

Оригинал статьи: Financial Crisis: Asset Securitization-- The Last Tango

Другие статьи автора на сайте

© Перевод: Наталья Лаваль, специально для сайта "Война и Мир". При полном или частичном использовании материалов ссылка на warandpeace.ru обязательна.