Проект масштабного стратегического соглашения везет в Москву президент Ирана Ибрагим Раиси. Почему Тегерану так важно наладить торговые связи с Москвой, в чем будут главные сложности в достижении договоренностей о продаже Ирану российских вооружений – и о чем будут говорить лидеры двух стран помимо этого?

19 января в Россию с двухдневным визитом прибывает новый президент Исламской Республики Иран Ибрагим Раиси. Это его третий визит за рубеж с момента вступления во власть (до этого он побывал в Таджикистане и Туркменистане), а также первый визит иранского президента в нашу страну с 2017 года.

Иранские СМИ, конечно, пишут о том, что визит осуществляется в максимально дружелюбной атмосфере. «Иран и Россия близки, как никогда ранее», – гласит заголовок издания Tehran Times. И в статье говорится, что основные цели визита – экономические.

«Как страна, которая всегда поддерживала Иран перед лицом жестоких и односторонних санкций, Россия имеет огромный потенциал для того, чтобы стать близким союзником Ирана в экономической отрасли (близким, но не ближайшим – после заключения пакета инвестиционных соглашений на сотни миллиардов долларов это место застолбил за собой Китай – прим. ВЗГЛЯД). Политические отношения между странами всегда были на высоком уровне, однако экономическое и торговое сотрудничество в таких отраслях, как передовые технологии и аэрокосмическая промышленность, не соответствуют масштабным возможностям двух стран, и ситуацию надо исправлять», – продолжает издание.

Поэтому президент Раиси везет в Россию проект соглашения о стратегическом партнерстве сроком на 20 лет. Которое, конечно, будет обсуждать с российской стороной. А помимо этого – решать, каким образом продвигать экономическое сотрудничество в условиях, когда российские бизнесмены опасаются работать в Иране из-за санкций и специфики местного законодательства.

Удобный предлог

Однако не соглашением единым ценен визит.

«Иран позиционирует новое соглашение как главный элемент визита Раиси в Россию и продолжение того тренда, который был начат с вхождением Ирана в ШОС в самом начале правления его администрации, – пишет Фардин Эфтехари из Тегеранского университета. – Однако Раиси вряд ли едет в Россию лишь для переговоров об этом соглашении. Соглашение скорее является удобным предлогом для обсуждения более широкого круга вопросов и координации позиций по различным двусторонним и международным темам. Среди них процесс реконструкции в Сирии, национальное примирение в Афганистане, а также хрупкость системы безопасности на Южном Кавказе».

И если сирийский вопрос, очевидно, долгоиграющий, то афганский и кавказский требуют немедленного внимания президентов и координации позиций. Все три конструктивные внешние державы, заинтересованные в стабилизации ситуации в Афганистане, то есть Россия, Китай и Иран, сейчас ведут переговоры с «Талибаном» об условиях его признания.

Иран как страна, имеющая из всей троицы самые сложные отношения с талибами, не хочет остаться в процессе признания за бортом – то есть желает синхронизировать свою политику с Россией и Китаем. Не только в процессе признания, но и в принципе по вопросу превращения Афганистана в не создающего проблем соседа. И тут Тегеран, конечно, встретит полное понимание Москвы – Кремль, судя по всему, не против координации. У России и без Афганистана достаточно проблем, требующих пристального внимания.

С Южным Кавказом будет сложнее. Под «хрупкостью системы безопасности» на Южном Кавказе иранцы понимают резкое усиление турецкого влияния в регионе. Это влияние угрожает не просто внешнеполитическим интересам Исламской Республики, но и ее территориальной целостности (спонсируемый турками азербайджанско-тюркский национализм мутит воду в населенных азербайджанцами северных провинциях Ирана).

Вот уже много месяцев иранцы зондируют почву на предмет совместного с Российской Федерацией сдерживания Турции – и не получают того ответа, на который рассчитывают. Некоторые эксперты, конечно, говорят о недооценке российской стороной турецкой угрозы – но другие указывают и на трезвую оценку иранских возможностей как партнера в политике сдерживания.

Иран ведь пытается усидеть на двух стульях

– с одной стороны, сдержать Турцию, но, с другой стороны, не предпринимать никаких публичных действий в этом направлении, дабы не вызывать антиправительственных выступлений в тех самых населенных азербайджанцами регионах. То есть он готов помогать России, но втихаря и за кулисами – а Москва быть наконечником копья не собирается.

Еще одной важной политической темой будет, конечно, судьба ядерной сделки с Западом. С момента прихода Джо Байдена к власти Штаты пытаются реанимировать сделку и вернуть в нее Иран, однако Тегеран занял очень грамотную и юридически безупречную позицию. Иранцы хотят, чтобы сначала США сняли незаконно введенные санкции, затем Иран «какое-то время» понаблюдает и убедится в их снятии, а уж затем возвратится к сделке.

Штаты такой «прыжок веры» совершать не хотят – просто потому, что не доверяют Тегерану. Технически, конечно, этот «прыжок» проблем не доставит – США сняли санкции, увидели нежелание Ирана возвращаться к сделке и вернули санкции обратно. Однако в политическом плане это будет позиционироваться как слабость президента Байдена, которую демократы не могут себе позволить в преддверии промежуточных выборов в Конгресс. Именно поэтому тут нужен посредник, в качестве которого может выступить Россия.

Баланс и деньги

Помимо политических вопросов стороны обсудят и военные. Появились сообщения, будто бы ожидается подписание оборонных контрактов аж на 10 млрд долларов – включая ремонт и модернизацию иранских МиГ-25 и Су-24МК, а также поставку истребителей Су-35 и систем С-400.

И если с «сушками» вопросов, скорее всего, не будет (они уже готовы – это, по слухам, та партия, которая должна была быть поставлена Египту и от которой Каир отказался под американским давлением), то продажа С-400 находится под вопросом. По мнению некоторых экспертов, она может противоречить основам российской внешней политики.

Дело в том, что Российская Федерация придерживается четкого правила: она сотрудничает со всеми, кто готов сотрудничать с ней, и не сотрудничает с одними лояльными ей державами против других лояльных. Именно поэтому, например, Москва активно взаимодействует с Тегераном на сирийском пространстве, но не участвует во внутрирегиональных разборках Ирана с Израилем и Саудовской Аравией – другими партнерами России.

И не участвует в сделках, которые меняют военно-политический баланс сил между этими игроками. Почему, собственно, и было достигнуто уникальное взаимопонимание с Израилем о том, что Тель-Авив не трогает новейшее российское оружие, передаваемое сирийской армии, но может атаковать его в том случае, если сирийцы передают его «Хезболле» или иранцам.

Между тем поставка С-400 Ирану способна кардинально поменять этот самый баланс сил. Российская система ПВО обнуляет хоть не слишком высокие, но все-таки реалистичные шансы Израиля нанести ракетно-бомбовый удар по объектам иранской ядерной инфраструктуры (если вдруг Тегеран с Вашингтоном не придут к соглашению о возвращении Ирана и США в ядерную сделку).

У оборонной сделки есть и еще один спорный момент – вопрос оплаты. У иранцев нет «живых» денег, и они хотят провести оплату за счет предоставления российским компаниям доступа к иранским газовым месторождениям на Каспии, в частности к недавно открытому Чалусу. Однако эксперты сомневаются в том, что Москву такой вариант устроит.

«Иранский газ нам не нужен. Непонятно, как использовать и как его получать. Газопровод через Каспий в Россию строить нельзя. Мы сами против подобного проекта из Туркмении в Азербайджан», – поясняет газете ВЗГЛЯД эксперт Финансового университета и Фонда национальной энергобезопасности Игорь Юшков.

По всей видимости, и этот вопрос будет обсуждаться в ходе визита. Важного, нужного, интересного – но очень непростого. Главное, чтобы сторонам хватило этих двух дней.

Геворг Мирзаян, доцент Финансового университета