А.Ю. Дубнов – международный обозреватель газеты "Московские новости", на протяжении 20 лет освещает события в Центральной Азии.
В начале лета 1990 года в городе Ош, расположенном на юге Киргизской ССР, недалеко от границы Узбекистана, начались кровопролитные беспорядки. Их жертвами, по разным данным, стали до 10 тыс. человек. Киргизско-узбекские столкновения были не первым проявлением межэтнической розни в СССР. На примере армяно-азербайджанского конфликта все к тому моменту уже знали, чего стоит "дружба народов", на которой согласно официальной идеологии базировалась "новая историческая общность — советский народ". Однако уровень ожесточения и ненависти, проявленных в Ферганской долине, показал масштаб взрывоопасного потенциала, накопленного в едином государстве, которому оставалось жить ровно полтора года.
Спустя 20 лет, в начале лета 2010-го, Ош вновь стал центром погромов на национальной почве, теперь уже в независимом Киргизстане. Но если в 1990-м тогда еще союзным властям удалось быстро купировать насилие, теперь Бишкек, только что переживший очередную "революцию", оказался один на один с острейшими проблемами, которые накапливались не одно десятилетие. В июне 2011 года обозреватель "МН" побывал в зоне столкновений и убедился, что за 20 лет без СССР образ исчезнувшей империи подернулся дымкой тоски по ушедшему "золотому веку"…
..."Вот скажите, когда вы узнали, что такое титульная нация?"
Вопрос поставил меня в тупик. Задавшая его мне женщина родилась в Оше, на юге Киргизии, в середине 1960-х. После распада СССР она осталась здесь, хотя большая часть ее семьи, как и большинство таких же, как и она, русских и русскоязычных, уехали. Одни в Россию, а другие подальше. Не уехали только местные узбеки. Им, как ни странно, просто некуда ехать.
Мы сидим с моей знакомой — ее зовут Светлана — и пьем зеленый чай в уютном зеленом дворике в центре Оша.
"Говорите, не помните, когда услышали слова про титульную нацию впервые, да? — В тоне слышится некий вызов. — А я хорошо помню. В середине 90-х, когда Киргизия уже несколько лет как провозгласила независимость и киргизы окончательно поняли, что Москва им больше не указ. Тогда мы и узнали, что они — титульные, а мы, русские, армяне, узбеки, евреи, — скажем так, русскоязычные".
Нетитульные здесь, по сути, граждане не первого сорта. Светлане это обидно, но она свыклась и даже почти не переживает. Рассказывает, каким важным промышленным центром Ферганской долины раньше был Ош, перечисляет заводы — хлопчатобумажный, насосный, шелковый… Парашюты из нашего шелка делали, вспоминает Светлана, а теперь это город блатных и нищих.
Границы: огонь на поражение
Ош, самый большой областной центр на юге Киргизии с полумиллионным населением, расположенный в Ферганской долине, называют южной столицей республики. Находящийся в 200 км от него Джалал-Абад, тоже областной центр, поменьше. В киргизской части долины находится и Баткенская область. В нескольких десятках километров от Оша — узбекский Андижан, уже заграница. Помимо Андижанской в Ферганской долине расположены еще две области Узбекистана — Наманганская и Ферганская. Еще одна область, относящаяся к знаменитой долине, в Таджикистане — Согдийская, бывшая Ленинабадская. В областном центре Ходжент в этом году демонтировали главную достопримечательность, самый большой в Центральной Азии памятник Ленину. Между прочим, 20 лет назад именно со сноса в Душанбе памятника вождю мирового пролетариата началось противостояние между антикоммунистической таджикской оппозицией и тогда еще советской властью, переросшее затем в кровопролитную гражданскую войну. В Оше огромный памятник Ленину все еще красуется на центральной площади, где снова кипят митинговые страсти — осенью в Киргизии выборы четвертого по счету президента.
В советские времена все эти города Ферганской долины можно было запросто объехать за неделю на велосипеде. Сегодня такая идея придет в голову только авантюристу-иностранцу, искателю острых ощущений. Местному жителю из Киргизии, а тем более из Узбекистана или Таджикистана это кажется невероятным. Административные границы, нарезанные в 20-е годы прошлого века большевиками и делающие эти места похожими на слоеный бутерброд, раньше были условными и никому не мешали. Нынче же здесь настоящие межгосударственные границы, таможни, погранзаставы и даже визовый режим, действующий для большинства граждан Киргизии и Таджикистана, желающих въехать в Узбекистан. В эту страну и раньше, с первых постсоветских лет, было трудно въехать. Узбекистан опасался проникновения террористов из соседнего Таджикистана и даже минировал отдельные отрезки. Также минировались и участки границы между Киргизией и Таджикистаном. До сих пор большая их часть не разминирована, там не раз подрывались и гибли люди, чаще всего пастухи, не говоря уж о гибели скота.
Но еще больше людей гибнет от пуль узбекских пограничников на границе с Киргизией. Только в июне этого года, как сообщила узбекская служба радио "Свобода", в Ферганской долине они застрелили 13(!) человек. Эти сведения подтверждены заместителем хокима (губернатор) Ферганской области по пограничным вопросам Хуршидбеком Турсуновым. По словам чиновника, в трагедии виноваты сами жертвы, вынуждавшие пограничников применять крайние меры. Оказывается, они нарушали постановление правительства Узбекистана от 2002 года, предписывающее платить на таможне 70% от стоимости ввозимых в страну товаров, предназначенных для коммерческой деятельности. Впрочем, стреляют на поражение, пусть не так часто, и на киргизской стороне. Последний случай произошел в марте, когда житель Узбекистана не подчинился требованию остановить машину.
После июньских событий прошлого года на юге Киргизии, где в ходе жестоких межэтнических столкновений погибло около 400 человек, пограничный контроль между Узбекистаном и Киргизией стал еще жестче. Впрочем, преодолеть можно и его — вопрос цены. Взятки берут по обе стороны. Но если все документы в порядке, придраться не к чему и ты имеешь полное право пересечь границу, могут возникнуть подозрения, что ты чей-то шпион: турецкий, российский, американский, киргизский или узбекский.
Самоизоляция узбекской общины
Удивительные вещи происходят даже в офисах некоторых международных организаций, работающих в Оше. Из опасения быть заподозренными в проузбекских симпатиях они стараются не брать на работу живущих здесь граждан Узбекистана, даже если те профессионально хорошо подготовлены и владеют иностранными языками.
Киргизский политолог, внимательно отслеживающий социальную динамику на юге Киргизии, с сочувствием рассказывает о проблемах издавна живущих здесь узбеков. В нулевые годы, говорит он, затухла инерция поведенческих традиций, сложившихся за годы советской власти. Тогда в узбекской общине было принято программировать свое будущее: закончить школу в Оше, затем в лучшем случае остаться здесь же и поступить в Ошский университет, традиционно считавшийся одним из лучших вузов Ферганской долины, либо уехать в соседний Андижан в медицинское или педагогическое училище.
На рубеже веков, когда в независимом Узбекистане ввели обучение на латинице, эта модель поведения стала недоступна для киргизских узбеков (в Киргизии сохранилась кириллица). Тогда же в Киргизии ввели альтернативную воинскую службу, и узбекские семьи, как правило, стали откупать своих мальчиков от службы в армии. Это, как утверждает собеседник "МН", сыграло злую шутку с узбекской общиной: ее представителей в правоохранительных органах Оша и Джалал-Абада становилось все меньше, поскольку в силовые структуры принимают лишь прошедших воинскую службу. Неудивительно, что во время ошских событий прошлого года милиция, полностью состоящая из этнических киргизов, практически не защищала от нападений местных узбеков.
Так у них постепенно, но неуклонно сужался горизонт, как сейчас модно говорить, стратегического планирования. Дети в узбекских семьях теряли стимул к учебе, а взрослые не стремились препятствовать этой тенденции. "Да, наши дети растут необразованными, а что делать?" — такие сетования не раз приходилось слышать в махаллях (кварталы традиционного совместного проживания узбеков) Оша. При этом узбеки, избегая участия в жизни общего с киргизами социума, все больше замыкались, обособлялись в оградах своих махаллей.
Поэтому когда мэр Оша Мелис Мырзакматов, считающийся главным носителем идеи киргизского национализма на юге, заявлял во всеуслышание, что местные узбеки не могут рассчитывать на автономию и предоставление официального статуса узбекскому языку до тех пор, пока они не будут участвовать в общественно-политической жизни, он выражал мнение подавляющего большинства соплеменников. "Где вы возьмете здесь узбека со знанием киргизского языка? — вопрошал городской голова. — А со знанием латиницы нам люди не нужны".
Так языковой фактор стал мощным подспорьем в становлении киргизского национализма и способствовал дальнейшему расколу двух общин. В этом отдают себе отчет в Бишкеке. "Надо объективно признать, хотим этого или не хотим, но русский язык является объединяющим фактором, — заявила недавно бывший вице-премьер Киргизии Ишенгуль Болджурова. — Особенно актуально это для юга, для Оша, где необходимо даже в киргизско- и узбекскоязычных классах создавать совмещенные классы с русским языком обучения".
"Надо дожать здесь узбеков, чтобы у них не осталось иллюзий относительно возможности выполнения своих требований", — такие настроения царят среди титульного населения Оша. В Оше опасаются не только демографического преобладания узбекского фактора, но и нарастания за его счет "исламского навеса". Здесь еще не выветрились беспокоившие киргизскую элиту в прошлые годы идеи создания халифата под условным названием ФАНО (Фергана–Андижан–Наманган–Ош). Любопытным наблюдением поделился житель Оша, регулярно проезжающий по 200-километровой дороге до Джалал-Абада. Три года назад он насчитал вдоль нее 41 бензозаправку, 14 мечетей и 12 школ (рядом с дорогой). При этом большинство мечетей построены недавно, а новая школа — одна. "Возводите мечеть, стройте рядом и школу, — заключает пожилой житель Оша, — иначе и вправду получите халифат".
Узбекская община в киргизской части Ферганской долины традиционно доминировала в экономическом отношении. Узбеки в основном занимались земледелием, они же контролировали торговлю. В какой-то степени это положение обеспечивалось тем, что союзное начальство в Москве сдерживало стремление киргизского чиновничества изменить ситуацию в свою пользу. Как известно, проявления откровенного национализма на местах советским начальством строго пресекались, в СССР старались тщательно ограждать "новую историческую общность" от посягательств.
После получения государственной независимости ситуация стала стремительно меняться. На юге Киргизии местное начальство столкнулось с проблемами, которых при советской власти в силу отсутствия межгосударственных границ просто не было. Речь идет об узбекских и таджикских анклавах, находящихся на юге республики. Живущие там граждане Узбекистана и Таджикистана, испытывая острый дефицит земли и пользуясь тем, что киргизы покидают лежащие по соседству с анклавами земли, постепенно скупают необрабатываемые участки на киргизской территории, засевают их и таким образом фактически устанавливают новые границы. Среди южных киргизских кланов зреет недовольство, они требуют от центральной власти в Бишкеке приступить к переговорам с Ташкентом и Душанбе по решению пограничных проблем. Но в этих столицах не спешат откликнуться, стараясь выиграть время.
Официальный Ташкент избегает публично демонстрировать отношение к положению соотечественников на юге Киргизии. С одной стороны, сдержанная реакция руководства Узбекистана на события июня прошлого года на юге Киргизии — его отказ от силовой акции в поддержку этнических узбеков с предоставлением им лишь временного убежища на своей территории — подняла престиж Ташкента в международном сообществе. С другой стороны, такая сдержанность вызвала глухой ропот недовольства в самом Узбекистане: мол, своим не помогли. Ведь в стране трудно было скрыть результаты опросов нашедших в те дни временное убежище в Узбекистане узбекских беженцев из Киргизии, показавшие, насколько велики были среди них ожидания силового вмешательства со стороны Ташкента. И как быстро они сменились разочарованием. Его следы можно легко обнаружить сегодня среди киргизских узбеков.
"Нас присоединят к России?"
Июнь 2010 года изменил жизнь киргизского юга. Многие из этнических узбеков, в основном мужчины, опасаясь преследования, устремились в Россию и Казахстан — на заработки, а то и просто спасаться. Те, кто сумел правдами и неправдами добыть себе российский паспорт, возвращаются в родные места гораздо более защищенными и уверенными в себе. С российским паспортом, как выясняется, можно уехать в Узбекистан, поближе к родным и родному языку. Этническим узбекам, обладателям киргизского паспорта, эта возможность абсолютно недоступна. Самые большие везунчики становятся обладателями аж трех паспортов — киргизского, российского и узбекского, что наделяет их почти такими же возможностями передвижения по Ферганской долине, как во времена СССР.
Водитель-узбек, чьими услугами я пользовался в поездках по киргизскому югу, прощаясь со мной и немного смущаясь, спросил: "Как вы думаете, а нас присоединят к России?" — "Кого вас, киргизских узбеков?" — "Да, нет, у меня друзья киргизы. Кто должен работать, им трудно, они бы тоже хотели…"
Пришлось его разочаровать. |
