Цивилизации возникают в рамках определённого географического, социального, временного пространства и развиваются опять-таки в пространственных системных координатах.

В "сжимающемся" (глобальном) мире XXI века особое значение приобретает географическое пространство и новые формы контроля над ним. Россия уже фактом своего бытия оказывается в эпицентре геополитических конфликтов, при этом её геополитическая роль намного более весома, чем её же мирохозяйственная роль, определяемая формальными показателями объёмов производства и торговли. Территория России как самого крупного по площади государства в мире составляет материальную основу общественного богатства нашей страны, занимающей ключевое положение в Евразии. Эта территория - необходимое условие существования российской нации.

Народ созидает себя в процессе освоения территории. Потеря части территории в ходе распада СССР ощутимо повлияла на перспективы развития российского общества и государства, привела к колоссальным потерям в экономике (до 20-30% общих потерь, связанных с распадом единой территориально-хозяйственной системы). Возникли очаги застойной бедности на Северном Кавказе, Дальнем Востоке, в ряде областей Запада и Северо-Запада России. Усиление национализма и сепаратизма, возникновение вялотекущих и острых конфликтов, в свою очередь, превратились в источник угроз целостности Российской Федерации, используемых внешними противниками для дальнейшего ослабления и попыток раздела территории нашей страны.

Стремительно нарастают внешнеполитические проблемы, обусловленные неосвоенностью восточных регионов России. "Существует проект объявления малонаселённых территорий, где на квадратный километр приходится менее пяти человек, “ничейной территорией”, а потому свободной для освоения. Это рассчитано на то, чтобы всё российское Зауралье стало сферой деятельности международных корпораций… В западных средствах массовой информации ведётся антироссийская кампания, которая по своей оголтелости превосходит антикоммунистическую кампанию периода холодной войны…" [Дзарасов С. Посткейнсианство и инновационная модель развития // Экономист. 2008. № 4. С. 69.]. З.Бжезинский и М.Олбрайт, другие видные западные политики уже много лет пропагандируют идею отторжения от России Сибири и Дальнего Востока. В целях практической реализации этой идеи апробируется механизм борьбы "мирового сообщества" с "ресурсным национализмом" ("ресурсным терроризмом"), обвинение в котором будет предъявлено России. Национальный нефтяной совет США уже вынес приговор: "Россия – страна ресурсного национализма… Россия затрудняет доступ иностранцев к сырью".

Стержнем информационно-идеологической "артподготовки" уже предвкушаемого западными политиками и корпорациями отторжения от России её восточных регионов выступает, естественно, борьба за "справедливость". Для М. Олбрайт сомнений нет: "Несправедливо, что у России так много ресурсов". Без "справедливости" не мыслится и дальнейшее развитие Европейского Союза; британец П. Мендельсон в бытность свою еврокомиссаром по торговле, заявлял: "Справедливый доступ европейских производителей к сырью, в котором они остро нуждаются, станет ключевым приоритетом политики ЕС".

В контексте этих заявлений и серьёзного ослабления военного потенциала России по так называемым "обычным вооружениям", резко возросла роль сил ядерного сдерживания. Это придаёт особую актуальность переговорам с Соединёнными Штатами ввиду истечения в декабре 2009 г. срока действия российско-американского Договора об ограничении и сокращении стратегических наступательных вооружений. Потеря возможностей защиты национально-государственных интересов посредством "ядерного щита" неизбежно приведёт к тому, что США и НАТО начнут активно диктовать России ′′нормы поведения′′ в духе того, что РФ "неправомерно" владеет крупнейшей территорией в мире и богатейшими природными ресурсами, которые следует поставить под международный (читай: американский) контроль. "Эти намерения просматриваются уже сегодня, когда соотношение сил НАТО - Россия составляет 3:1, и процесс расширения альянса продолжается, неуклонно приближаясь к российским границам" [Пикаев А., Белоус В. Перспективы российско-американского ядерного разоружения // Мировая экономика и международные отношения. 2009. № 2. С. 11].

Опыт развала СССР, так и последующее "реформирование" России не оставляют сомнений в том, что в стране найдётся достаточное количество желающих выступить в роли исполнителей установок Запада по разделу территории РФ. С прогнившим от собственной продажности чиновничеством и всякого рода "агентами влияния" в шоу-масс-медиасфере всё ясно, но в последнее время появились и "теоретические" изыскания, обосновывающие "экономическую нецелесообразность" формирования национально-государственных хозяйственных комплексов на больших территориальных пространствах. Начинают звучать мнения о "чрезмерности" транспортных издержек и затрат на охрану границ Российской Федерации.

Действительно, удельные величины транспортных издержек на единицу производимого валового продукта в странах с большой территорией в среднем выше, чем в однопорядковых по общему уровню экономического развития малых и средних странах с преобладанием территориально концентрированного производства. Однако с точки зрения динамики и перспектив хозяйственного развития главное значение имеет не территориальная протяжённость, а развитость транспортной системы (в крупных высокоразвитых странах удельные транспортные издержки ниже, чем в малых и средних менее развитых). А в условиях постиндустриальной технологической трансформации тенденцией мирового экономического развития становится общее снижение удельных транспортных расходов. Не случайно в Китае сейчас увязывают выход из кризиса с приоритетными инвестициями в транспортные отрасли: за первые два месяца 2009 г. там, при снижении экспорта более чем на 20%, инвестиции в железнодорожный транспорт увеличены в 3 раза, в другие транспортные отрасли – на десятки процентов).

Что же касается экономических выгод, обусловленных государственно-организованным контролем над значительными территориями, то они очевидны и общеизвестны. Это, прежде всего, выгоды от внутригосударственной межрегиональной кооперации, от функционирования крупного единого внутреннего рынка (наиболее успешно это демонстрируют США), от хозяйственной эксплуатации месторождений полезных ископаемых, финансовые доходы от их экспорта, а также доходы от транзита грузов.

Пространство - особая форма общественного богатства, причём во многих отношениях – богатства уникального. В условиях расширения международных экономических контактов и эффекта "сжатия" пространства планеты экономические выгоды, создаваемые большим национальным пространством, могут приобретать монопольный характер с соответствующей возможностью извлечения монопольно-высокой прибыли (в частности, попытка сделать это была предпринята недавно Украиной в ходе "газового конфликта"). И хотя обобщённые математические модели, которые однозначно доказывали бы преобладание экономических выгод над экономическими потерями в рамках крупных территориально-государственных комплексов, до сих пор не созданы [см., напр.: Волчкова Н. Новая теория международной торговли и новая экономическая география (Нобелевская премия по экономике 2008 года) // Вопросы экономики. 2009. № 1. С. 77-84], факты экономической истории убедительны и без того. Во всяком случае - для того же З. Бжезинского, провозгласившего, что "в XXI веке США будут развиваться против России, за счёт России и на обломках России" [цит. по: Чуприн В. США и Китай готовы поделить Россию].

Показательно, что все рассуждения об экономической невыгодности территориально крупного государственного хозяйства строятся почти исключительно на примере России, а не тех же США, Канады, Китая, Бразилии или Австралии. Качество хозяйственного освоения Аляски, севера Канады, Гренландии, западной части Китая, пустынь Австралии, бразильских джунглей, крупных территорий многих других стран не выше качества освоения восточных регионов России, но вопрос об отторжении этих территорий от упомянутых стран не ставится. Таким образом, суть проблемы - не в "справедливости", не в степени хозяйственного освоения территорий и не в экономической выгодности ведения хозяйства в рамках крупных государственно-территориальных комплексов, а в способности или неспособности государств защищать свою территорию.

Важнейшим элементом стратегии государственного управления и безопасности в территориально крупных странах является выравнивание уровней развития регионов. Ситуация в России в этом отношении близка к катастрофической. Разрыв в развитии регионов, десятилетиями составлявший десятки раз, ныне в отношении субъектов РФ, находящихся на противоположных полюсах экономического благополучия, достиг по некоторым параметрам сотен и тысяч раз [см., напр.: Экономика и жизнь. 2008. № 8. С. 4; Российская газета. 2009. 13 марта. С. 14-15].

Резкие диспропорции в уровне развития, качестве и образе жизни между регионами страны привели к тому, что территориально-экономическая дифференциация превращается в главную угрозу существования Российской Федерации. Симптомы этого – переход "праворульного" движения на Дальнем Востоке от стихийных бунтов к планомерным, продуманным, нарастающим и всеобщим акциям неповиновения; систематическое разворовывание лесных богатств по всему периметру восточных границ России; рост влияния Балтийской республиканской партии, ратующей за "восстановление исторической справедливости", понимаемой как передача "Калининграда-Кенигсберга" Германии [см., напр.: Чуприн В. Указ соч.] и т.д.

Списанная было по части "атрибутов тоталитаризма" проблема территориального планирования вновь превращается в один из важнейших элементов государственной социально-экономической стратегии развития. На федеральном и региональном (частично также на муниципальном) уровнях воссоздаются структуры, ответственные за разработку и реализацию механизмов территориально-пространственного управления. В условиях кризиса нарастают противоречия в подходах к развитию территорий между разными уровнями управления (из-за уменьшения возможностей перераспределения финансовых ресурсов в пользу развития наиболее отстающих территорий или территорий, пострадавших от спада производства - таких, например, как Челябинская, Вологодская, Липецкая области, которые ещё недавно были в числе лидеров по темпам роста). Парадоксально, но в выигрышном положении оказались сейчас регионы, которые в наибольшей степени зависят от субсидий и субвенций из федерального бюджета.

И тем не менее: устойчивые цивилизации существуют тысячелетиями, и эпохи демографических спадов не раз сменяются в них эпохами подъёмов. Пора вспомнить, что экстраполяция темпов прироста населения в России в первые полтора десятилетия ХХ века на последующие десятилетия давала цифру порядка 500 млн. человек уже к 1950 году! Экстраполяция той же тенденции до настоящего времени демонстрирует цифру, превышающую нынешнее население Китая!

Российская территория – это достояние российской цивилизации. Реальное будущее может столь же разительно отличаться от сегодняшних футурологических прогнозов, как реальность нашего дня – от несостоявшихся прогнозов прошлого.

Первейшая задача государственной власти в России – сохранить территорию страны и её природные богатства для будущих поколений нашего народа, сделать всё для преодоления нынешнего демографического кризиса.

Прямая или скрытая пропаганда отторжения тех или иных российских территорий - тягчайшее государственное преступление.