В условиях набирающих силу опасений инвесторов относительно масштабов наблюдаемого в последнее время снижения уровня экономической активности и торможения промышленного роста в ключевых регионах мира (США, ЕС, Япония) всё больше внимания уделяется Китаю – крепнущему столпу мировой капиталистической системы и "новой надежде" мировой экономики.
Одним из основных вопросов, не покидающих умы участников рынка, состоит в том, сможет ли Китай стать той новой финансово-экономической и политической силой, которая будет выполнять функции "локомотива" глобальной экономики и тянуть на своих плечах остальные регионы.
При этом дать однозначный ответ достаточно тяжело. С одной стороны, за последние 25 лет Китаю удалось пройти путь, который многие так называемые экономически развитые страны проходили за 100-150 лет. За период с начала 1971г., когда руководство КПК Китая приняло решение переориентироваться с финансово-экономического, научно-технического и военно-политического сотрудничества с СССР в пользу стран капиталистического блока, КНР удалось добиться более чем впечатляющих результатов и стать второй по величине (по паритету покупательной способности) и самой динамично развивающейся экономикой мира, крупнейшим экспортёром промышленных товаров, мировым "сборочным цехом" и ключевым кредитором бюджетных дефицитов экономически развитых стран.
Однако наряду с многочисленными крайне оптимистичными оценками перспектив и достижений китайской экономики (что, безусловно, правда), необходимо указать на определённые слабые стороны Поднебесной.
Несмотря на то, что уже более 10 лет Китаю удаётся поддерживать крайне высокие темпы роста экономики (7,5-11%), в последнее время всё заметней становится некоторое торможение уровня экономической активности. Уже более 5 кв. подряд наблюдается снижение темпов прироста ВВП страны: если ещё в I кв. 2010г. экономика росла на 11,9%, то по итогам I кв. 2011г. рост едва превысил 9,7%.
Аналогичная ситуация складывается и в промышленности страны, переживающий некоторое снижение темпов роста. По итогам мая годовой прирост выпуска промышленной продукции превысил отметку в 13,3%, тогда как в феврале 2010г. прирост составлял более 20,7%.
Принимая во внимание масштаб задачи и возможные риски, определённый скептицизм возникает относительно того, в какие сроки и сможет ли в принципе руководство Китая осуществить переориентацию своей экономики с экспортноориентированной модели на внутренний спрос. В этой связи настораживает снижение темпов роста оборота розничной торговли с 19,1% в декабре 2010г. до менее значительных 16,9% в мае 2011г. При этом накануне кризиса, в июле 2008г. годовое увеличение объём розничных продаж составляло более 23,3%.
Не вселили особого энтузиазма в участников рынка опубликованные в воскресенье данные о снижении темпов роста экспорта с 18,7% в мае до 17,9% в июне (прогноз 19,4%) и импорта с 28,4 до 19,3% за аналогичный период времени (прогноз 25%). Столь существенное замедление товарооборота при росте профицита внешней торговли с $13 до $22 млрд., с одной стороны, свидетельствует о росте экономической отдачи от участия КНР в системе международных экономических отношений. А с другой стороны, отражает некоторое снижение спроса на продукцию китайских товаропроизводителей, что также вызывает определённые опасения.
Также определённые опасения относительно степени устойчивости экономического роста в Поднебесной и ценовой стабильности вызывают опубликованные на выходных данные по динамике уровня цен, показавшие беспрецедентный рост инфляции с 5,5% в мае до 6,4% в июне при прогнозе в 6,3%. Надо сказать, что столь высокие темпы инфляции зафиксированы в Китае впервые за период с июля 2008г., при том что абсолютный максимум за последние 5 лет был отмечен в феврале 2008г. (8,7%).
Не меньше неопределённости относительно риска перегрева китайской экономики внесли данные по динамике цен производителей. Согласно официальным данным, годовой прирост отпускных цен китайских товаропроизводителей превысил отметку в 7,1% при ожиданиях в 6,9%, что также не способствует стабилизации цен.
В целях борьбы с динамично набирающей обороты инфляцией денежные власти Китая прибегли к ужесточению денежно-кредитной политики, что помимо повышения требований к заёмщикам и увеличения базовой ставки рефинансирования коммерческих банков выразилось в проведении более 15 раундов по поднятию нормы резервных отчислений кредитных организаций..
Однако, судя по опубликованным сегодня утром данным, даже столь резкое ужесточение монетарной политики не может остановить ускоренный рост денежного предложения в экономике Китай, составившего по итогам июня более 15,9% для агрегата М2. Несколько обнадёживает снижение темпов роста денежного предложения с 26% в январе 2010г. до 17,2 в январе 2011г. и чуть менее 16% по итогам июня текущего года.
Несколько снизилась активность банков из Поднебесной в расширении кредитного портфеля. По итогам июня 2011г. совокупный объём вновь выданных кредитов превысил отметку в 633 млрд. юаней ($97,3 млрд.), что почти в два раза ниже уровня января текущего года в 1040 млрд. юаней ($160 млрд.) и 1390 млрд. юаней ($213 млрд.) по итогам января 2010г. Для сравнения, совокупный кредитный портфель российской банковской системы по состоянию на июнь 2011г. едва достиг отметки в 22,1 трлн. руб. ($798 млрд.), а китайские банки только за период 2008-2010гг. выдали новых кредитов более чем на $3 трлн. В результате этого, уровень монетизации экономики (М2/ВВП), отражающий насыщенность национальной экономики необходимыми платёжными средствами, достиг колоссальной величины в 160%. Для сравнения, в США этот показатель находится в районе 53%, в ЕС – 67%, а в России и того не превышает 43%. Большая степень обеспеченности экономки денежными средствами из крупных стран характерна только для Японии – 220%.
В связи с тем, что руководством КНР было принято решение бороться с разразившимся в конце 2008г. глобальным финансово-экономическим кризисом посредством практически ничем неконтролируемой эмиссии юаня (по примеру неограниченной эмиссии доллара со стороны ФРС), на балансах большинства банков, особенно региональных, скопилась колоссальная сумма потенциально невозвратных кредитов. При этом стоимостная оценка такого рода "плохих" долгов превышает, по разным оценка, $200-550 млрд., что составляет порядка 5-9% ВВП.
И вот в этой крайне неоднозначной ситуации становится совершенно ясно, почему инвесторы уделяют столь значимое внимание положению дел в экономике, промышленности и финансовой системе Китая. Ведь на фоне набирающего силу долгового кризиса в странах членах печально известной группы PIIGS, грозящего ввергнуть не только периферийные страны Еврозоны в череду государственных дефолтов (по примеру Мексики 1995г., России 1998г. и Аргентины 2001г.), но и обрушить финансовые системы ключевых, крупнейших, системообразующих стран валютного союза (например, Италия), надежд на старую Европу остаётся немного.
Не внушает оптимизма и ситуация в экономике США, в которой наряду с так и не разрешёнными структурными и системными проблемами в экономике (хронические дефициты платёжного баланса и государственного бюджета, чрезмерная долговая нагрузка на все сектора экономики, избыточно высокая норма потребления, дефицит достаточных внутренних сбережений, растущая безработица и т.д.) наблюдается торможение уровня экономической активности и сжатие платёжеспособного спроса.
В этих условиях особо пристальное внимание участников рынка привлекает Поднебесная, ставшая своего рода последней надеждой раздираемого массой внутренних противоречий капиталистического мира. Всё большее число экспертов, в том числе и из так называемых экономически развитых стран, склонны видеть в Китае чуть ли не "последнего из могикан", который сможет вынести из кризиса на своих плечах крупнейшие экономики мира.
Однако главный вопрос состоит в том, захочет ли сам Китай взвалить на себя ношу нового глобального лидера. Хватит ли даже у крупнейшей промышленной державы на это ресурсов и сил. И захотят ли лидеры глобальной экономики делиться с новым игроком своими правами и привилегиями.
Совершенно очевидно, что уже сегодня Китай является глобальным игроком, пускай и несколько скрытно действующим на мировой арене. В отличие от США и ЕС, привыкших для продвижения интересов своих государственных и корпоративных интересов действовать в стиле старых колониальных держав при помощи военно-политического воздействия, Китай прибегает к экономико-пропагандистским мерам. Уже сегодня, согласно экспертным оценкам, можно смело говорить о том, что от 40 до 75% производства валового продукта в таких странах, как Таиланд, Мьянма, Вьетнам, Индонезия и отчасти Малайзия прямо или косвенно контролируются китайскими диаспорами, известными также под названием "триады".
Продвижение государственных интересов, а также интересов крупнейших китайских корпораций и госбанков, осуществляется путём скрытого, незаметного и "мягкого" воздействия на партнёров и конкурентов. Как правило, "экономическая колонизация" со стороны Китая протекает в форме вывоза свободного и незадействованного на территории страны капитала в сопредельные и близлежащие государства. Принимая во внимание достаточно сильную ограниченность минерально-сырьевой базы, Поднебесная делает ставку на продвижение в страны и регионы, богатые природными ресурсами с целью получение доступа к минеральному сырью.
Именно таким образом КНР удалось, по сути, установить финансово-экономический, а затем и политико-дипломатический контроль над доброй половиной Африканских стран к юго-востоку от Сахары. Таким же образом китайским диаспорам удалось установить экономический контроль над большей частью стран АТР. Этими же принципами руководство КПК руководствовалось при начавшейся пару лет назад экономической "колонизации" стран Латинской Америки. Теперь на очереди стоит Россия.
Надо понимать, что в настоящий момент Китай, судя по всему, пока ещё не готов к тому, чтобы взять на себя функции глобального экономического, политического и идеологического лидерства. Отчасти об этом свидетельствует непреклонная позиция денежных властей относительно недопустимости введения свободной внутренней и внешней обратимости юаня и чрезмерного укрепления национальной валюты.
Важно сказать, что и сам культурно-исторический тип китайцев не подразумевает формулирование некой глобальной идеи, способной стать целевым ориентиром для других стран и являющейся необходимым условием для становления страны глобальным лидером.
Определённые ограничения на амбиции Китая накладывает также достаточно существенное отставание Поднебесной от США и ЕС в плане научно-технического потенциала и выпуска наукоёмкой продукции. Ключевым моментом здесь является отсутствие собственной высшей научной школы и недоразвитость фундаментальной науки. Однако на протяжении последних десятилетий Китай активно наращивает инвестиции в научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки, стимулирует выпуск продукции с высокой долей добавочной стоимости. Это позволило Поднебесной успешно пройти уже две волны импортозамещения и экспортной ориентации (сначала в сегменте обычных потребительских товаров и техники, а затем в сегменте сложной электроники и компьютерной техники) и сегодня приступить к реализации третьей волны, подразумевающей производство высокотехнологичной и конкурентоспособной на мировом рынке продукции. При этом свою слабость (отсутствие достаточно развитой фундаментальной научной школы и высококвалифицированных кадров) китайцы сумели превратить в свою сильную сторону и просто приступили к открытому копированию образцов импортной продукции.
Не особо сильно стремятся делиться своими правами на определение глобальной экономической, военно-политической и идеологической повестки дня пускай и постепенно задыхающиеся и слабеющие, но всё ещё крайне могущественные игроки (о чём наглядно свидетельствует ситуация на Ближнем Востоке, Афганистане и Ираке) в лице США и ЕС.
Но самое главное ограничение, которое всё ещё не даёт Поднебесной стать по-настоящему глобальной силой и вытеснить на обочину истории США, ЕС и Японию, заключается в том, что сама по себе экономика Китая несамодостаточна. Несмотря на все заверения руководства Китая относительно необходимости ускоренной переориентации экономики с экспорта промышленной продукции на стимулирование внутреннего потребления, до сих пор более 65% прироста ВВП приходится на так называемое накопление капитала. При этом по большей части по накоплением капитала понимается осуществление капитальных вложений в обновление и расширение производственно-сбытовых мощностей. Производимая же на этих вновь введенных мощностях продукция вывозится за рубеж, где имеется более высокий платёжеспособный спрос и где она продаётся по гораздо более высоким ценам.
На долю внутреннего спроса приходится чуть более 43% прироста ВВП, а с учётом очистки от спроса со стороны государства речь идёт уже не более чем о 32-33% ВВП. Для сравнения в США на долю домохозяйств приходится порядка 73% ВВП страны.
Подводя итог всему вышесказанному, хотелось бы отметить, что в настоящий момент Китай уже де-факто является новым глобальным игроком и динамично развивающейся финансово-экономической и военно-политической силой. Другое дело, что распространение влияния Поднебесной происходит не экстенсивным и агрессивным путём, а интенсивным и постепенным. Особый акцент делается на финансово-экономические и торговые механизмы, подразумевающие втягивание богатых минерально-сырьевой базой и новыми технологиями стран в орбиту влияния Китая с последующей интеграцией и переориентацией отдельных секторов экономики этих стран на удовлетворение нужд КНР.
Однако Китай всё ещё остаётся крайне уязвим к внешним шокам и, прежде всего, к наличию внешних рынков сбыта для своей промышленной продукции. В силу того, что основным фактором, делающим продукцию китайских товаропроизводителей конкурентоспособной на мировом рынке, всё ещё остаётся крайне низкий уровень оплаты труда рабочих, то принципиальную роль приобретает вопрос о наличии платёжеспособного рынка сбыта товаров.
Достаточно низкий уровень автоматизации многих производств (не считая крупные китайские ТНК), практически повсеместное использование дешёвых рабочих рук и сравнительно низкий уровень развития научно-технического потенциала делают китайскую продукцию конкурентоспособной только лишь при одном из трёх условий: искусственном поддержании на низком уровне заработной платы рабочих (что сложно по политическим и историческим причинам); поддержании завышенного курса юаня и ориентации на внешние рынки (риск консервации текущего положения и упущения лидерства); ускоренное развитие научно-технического потенциала страны посредством осуществления масштабных капитальных вложений в НИОКР с постепенной переориентацией на внутренний платёжеспособный спрос.
Судя по всему, руководство Поднебесной решило пойти по третьему пути, что вселяет достаточно сильный оптимизм и даёт надежду на то, что благодаря так называемому технологическому рывку Китаю удастся стать новым лидером мировой экономики и вытянуть из кризиса погрязшую в долгах, дисбалансах и противоречиях Америку и Европу.
Поэтому, отвечая на вопрос, поставленный в заглавие статьи, автор хотел бы сказать, что да, риск оправдан. Ставку на Китай делать нужно. И делать это нужно скорее. Как показали итоги выхода из кризиса 2008г., Поднебесная сумела построить весьма жизнеспособную экономику и достаточно крепко стоит на ногах. Обладая достаточным научно-техническим потенциалом, динамично развивающейся экономикой, растущей промышленностью и потенциально колоссальным по ёмкости (1,25 млрд. человек) внутренним рынком, Китай имеет все шансы провести грамотную, продуманную и постепенную переориентацию своей экономики с экспорта на удовлетворение внутреннего спроса и стать крупнейшим финансово-экономическим и научно-техническим центром 21 века.
Жаль только, что России, как всегда, отводится не самое почётное место в этой иерархии нового технологического и экономического уклада. В случае, если руководство страны и впредь будет заниматься словесными "модернизациями", "инновациями", "либерализациями" и "приватизациями", забывая про национальные интересы, то Россия и впредь будет оставаться в мировом табеле о рангах на "задворках Китая" и выполнять "почётную" функцию сырьевого придатка и рынка сбыта для продукции китайских, американских и европейских корпораций.
