После недавних скандальных заявлений румынского президента Траяна Бэсеску о территориальных претензиях к Украине, возникла малопонятная пауза, для которой характерно полное отсутствие внешнеполитической активности Бухареста на восточном направлении Но равнозначно ли это затишье отсутствию какой-либо целенаправленной деятельности? Материал наших восточноевропейских аналитиков дает весомый повод усомниться в такой успокоительной трактовке событий.

Что мы знаем о нашей ближайшей соседке - Румынии? Знаем мы о ней мало, а наши знания похожи на игрушку-«лего», собранную из стандартных кубиков. Мы знаем, что румыны, воюя против СССР в союзе с фашистcкой Германией, оккупировали Одессу в 1941-44 годах, и тут же переименовали ее в «Антонеску» - в честь тогдашнего румынского диктатора. Знаем, что офицеры и солдаты румынской армии, были куда больше расположены к грабежу и мародерству, чем к подвигам на поле боя. Эту особенность румынского характера подметили еще Ильф и Петров в «Золотом теленке». (Фрагмент фильма «Золотой теленок» ) Корр за кадром: а ведь «Золотой теленок» был написан задолго до Второй Мировой войны, иными словами, гражданская война и интервенция оставили о румынах ту же славу, что и двадцать лет спустя. на дурное влияние Антонеску это никак не спишешь.

Что еще мы знаем о Румынии? Знаем, что в ней долго правил другой диктатор - генеральный секретарь румынской компартии Николае Чаушеску, которого свергли и тут же, без особой судебной волокиты, расстреляли в 1989. Антонеску, кстати, тоже расстреляли - в 1946. Непросто, одним словом, быть диктатором в Румынии - для здоровья бывает вредно. Люди постарше припомнят, что Чаушеску при жизни не очень-то ладил с Москвой, постоянно выламываясь из рамок покорного вассала. К примеру, Румыния осудила ввод войск в Чехословакию в 1968 году. На эту тему тогда ходил такой анекдот:

Другой голос за кадром: Представителя СССР в ООН спросили: «Когда вы намерены вывести войска из Чехословакии?» «В ближайшее время, - ответил советский дипломат. – Через Румынию». Вступление Румынии в НАТО и ЕС порождают вопросы о геополитических перспективах этой страны в извечном противостоянии Востока и Запада.

Что же мы знаем о современной Румынии? При встречах президентов разговор всегда идет о дружбе, сотрудничестве и добрососедстве. Но это не мешает Румынии быть для Украины вечным источником проблем. Румыния претендует на куски Черновицкой и Одесской областей. Она категорически возражает против работы украинского судоходного канала «Быстрое» в устье Дуная. Она претендует на нефтеносный шельф вокруг острова Змеиный. По версии Бухареста, Змеиный – это незаселенная скала и права на нее не дают Украине прав на прилегающий шельф. Строительство поселка Белый на Змеином как раз и было затеяно как ответ на румынские претензии: лучше содержать на дотации поселок, поддерживая статус населенного острова, чем потерять кусок шельфа с нефтью. Дело дошло уже до международного экономического суда в Гааге, исход борьбы еще не ясен, но пока Украина скорее проигрывает, чем побеждает в этом споре.

Так что же такое Румыния? Православная страна, но при этом - член ЕС, Союзница фашистской Германии в период ее побед, перешедшая на сторону антигитлеровской коалиции к концу войны. Входившая в социалистический лагерь, но державшаяся на некоторой дистанции от политики СССР, и при этом ни разу не попавшая под серьезные санкции за излишнюю самостоятельность. Есть ли у нее заметная геополитическая роль, и если да, то какая?

Сергей Ильченко, политолог: Часто говорят о беспринципности румынской политики. Но что означает беспринципность? Только то, что принципы, от которых легко отказывается Румыния, не имеют для нее никакого значения. Почему не имеют – вот это уже важный вопрос, который и определяет все. Это может быть дрейф по воле волн, а чаще – по воле группы авантюристов, для которых власть в государстве – только инструмент сиюминутного личного обогащения. Нечто подобное мы наблюдаем в соседней Молдове, да и украинская политика, к сожалению, достаточно часто дает примеры такого рода. Но это может быть и жесткое следование каким-то другим принципам, очень важным. Настолько важным, что нарушеня общепринятых правил, союзнических обязательств и договоренностей, смена политического курса или, как сейчас модно говорить «геополитической ориентации» и прочие проявления беспринципности по второстепенным по сравнению с этими принципами вопросам уже не имеют значения. Именно это мы и видим в Румынии.

Что такое Румыния, если внимательно и непредвзято взглянуть на ее историю? Это ничто иное как своеобразный зародыш империи, волею неблагоприятных исторических обстоятельств не получивший дальнейшего развития полтора века назад в один общий котел свалили то, что оказалось под рукой. А была горсть территорий, находившихся тогда еще под властью одряхлевшей и умирающей османской империи, на которую уже наступала молодая империя – российская.

Первоначальное содержимое котла во многом определил случай, в остальном - сиюминутные политические расклады, о которых сейчас вспомнят только специалисты. Но, так или иначе, котел оказался наполнен и поставлен на огонь. Добавили щепотку исторических мифов, горсть провинциальных амбиций – и вот, уже в процессе варки, в котле возникла своя элита, свои легенды о великих предках и свои мечты о будущем величии. Это довольно обычная история - все без исключения империи рождались именно так.

Полтораста лет для империи - возраст детский. Румыния сегодня - это такой цыпленок, воинственно размахивающий крылышками. Но цыпленок при случае сможет уже и больно клюнуть. Он довольно быстро обрастает перьями, и в будущем, при удачном для него стечении обстоятельств, вполне может вырасти в настоящего имперского орла.

Разумеется, у своих соседей Румыния не вызывает особо теплых чувств. Быть в соседях у пока не реализовавшей себя империи, жаждущей расшириться и стать великой – всегда очень неприятно, поскольку такое расширение возможно только за соседский счет, и соседям лучше отдавать себе в этот отчет. Если отдают, то еще могут попробовать как-то защитить себя. Если не воспринимают имперских амбиций всерьез, то бывают жестоко биты за самоуверенность. Тому в истории есть немало примеров. Украинским политикам стоило бы изучить их повнимательнее, проведя соответствующие аналогии с современностью.

Действительно, если говорить об истории нынешнего румынского государства, то вся она – история постепенного присоединения новых земель. После первой Мировой войны территория Румынии почти утроилась в результате Присоединения бывших территорий Австро-Венгерской и Российской Империй. И по итогам Второй Мировой, несмотря на некоторые потери, Румыния тоже вполне симпатично округлилась. А там, где новые территории - там и проблема включения в общество проживающего на них населения. В этом румыны имеют немалый опыт и достигли больших успехов. Формально Конституция Румынии и подписанные ей документы ЕС гарантируют каждому национальному меньшинству представительство в парламенте и в местных органах власти.

Но на практике эти права постепенно сходят на нет – законы вроде бы и есть, но скорее мертвы, чем живы. Вместе с тем, меньшинства вовсе не загоняют в социальные и политические резерваци, в них загоняют лишь тех, кто не желает ассимилироваться. Но зато возможность ассимиляции, возможность интеграции в румынское общество в качестве румына, если угодно – «нового румына» остается открытой почти для всех. Тот же Бухарест поражает приезжего обилием явно нерумынских фамилий, в особенности - украинских и русских. Однако почти каждый из этих людей на вопрос об этнической принадлежности ответит вам: «я - румын». И почти всегда ответит с гордостью.

Сергей Ильченко, политолог: Это весьма характерно для молодых империй – большая, почти ничем не ограниченная открытость общества. Готовность принять в свою среду, в формирующуюся нацию, лояльных иностранцев. Так было в Турции. Так было в России. Так было в Риме, и в Византии, и в Британской империи. Это в любой империи так, и только так, иначе это не империя вовсе, а национальное государство сидящее в своей раковине. Как только открытость уходит, как только для чужаков выстраиваются барьеры, регистрации, ограничения, как только начинается скулеж о «понаехавших тут», которые отбирают весь кислород из воздуха у коренных жителей – все, империи конец, ее можно хоронить. В империи – в настоящей империи, а не в пропагандистской имитации, жители не боятся, что у них из под носа выдышат весь воздух и отберут землю из-под ног. Они достаточны пассионарны. Они, при удобном случае, сами отберут все, что им приглянется у кого угодно. А когда пассионарность спадает - вот тут-то и начинаются разговоры о назойливых чужаках.

Только не подумайте, что жить среди пассионарного населения так уж приятно и весело. Пассионарность в быту проявляется в простоте нравов: увидел понравившуюся «бранзулетку» - протянул руку и взял, не важно у кого. Если не получил по рукам – значит все в порядке. И не надо морщиться. Наши с вами пассионарные предки, строившие свою империю, были нисколько не лучше. Не стройте иллюзий на этот счет. Это уже потом, в позднейших учебниках истории, их немного облагородили, а те, кто, к примеру, завоевывал для России Сибирь или ту же Новороссию, обычно не заморачивались над тем, прилично ли брать то, что плохо лежит.

Так вот об империях и о национальных меньшинствах. С одной стороны никаких прав у национальных меньшинств в любой империи нет, и не может быть. Максимум - это еще в самом лучшем случае – им может быть даровано право сидеть в своей резервации, и негромко – но только очень негромко – что-то там чирикать на темы традиционного народного творчества: танцы, песни, резьба по кости и дереву – и никакой политики. С другой стороны, в любой империи – опять-таки, в любой - есть хороший клапан для сброса возникающего давления, простой, и, в общем-то, честный: будь лоялен, прими предложенные правила игры – и перед тобой откроются все двери. Любой представитель этнического меньшинства, объявивший себя румыном, будет признан в Румынии таковым.

Исключение составляют разве что цыгане – но к ним особое отношение, цыгане – это потомки рабов, они, в восприятии румын, все равно что негры на Юге США до наступления эпохи политкорректности и призывов к расовой терпимости: двуногий скот, владеть которым некогда было престижно и удобно, но вот чтоб посадить это существо за стол рядом с собой – так это, извините, нет. Хотя формально все приличия соблюдены, и даже цыганские политические партии есть – под надлежащим присмотром, разумеется, и занимающие надлежащую позицию - но есть, и о развитии и правах цыган много говорят, и даже делают в этом направлении совсем немало. Только все равно - внутренняя дистанция остается. Это очень хорошо чувствуется, когда бываешь в Румынии. Обращаясь даже к недавней румынской истории, мы увидим что ее, в значительной степени, делали либо лояльные инородцы, либо их ассимилированные потомки, нередко – в первом поколении.

Сергей Ильченко, политолог: Список таких фигур очень длинный, куда ни посмотри, во всех областях деятельности. Навскидку могу припомнить поэта Алексея Матеевича, создателя и харизматического вождя «Железной Гвардии Корнелиу Зеля-Кодряну, организатора и первого руководителя Сигуранцы – румынской секретной службы - Михаила Морузова. Это только те, кто сразу приходит на ум, а вообще можно составить список из десятков - или сотен - или тысяч – смотря по масштабу – людей, что называется, «пришедших в румыны» и очень много сделавших для своей новой родины.

Характерно, что если поток «в румыны» можно проследить очень хорошо, то обратного потока – «из румын» - совершенно не наблюдается. Сплочение граждан Румынии в единый имперский монолит, в политическую нацию, связанную общей идеей, общей гордостью и общим патриотизмом, идет весьма успешно. Национальные меньшинства Румынии, по большому счету, почти не пытаются утвердить себя в качестве особых, отличных от своего окружения групп, сохранив национальную самобытностью. Исключение составляют только венгры и немцы, но и их сопротивление растворению в румынском обществе в последнее время слабеет. Во многом - благодаря продуманной политике центральных властей, которая, помимо давления на меньшинства, включает и мягкие, весьма привлекательные варианты интеграции. Далеко не последнюю роль играет здесь и эффективная систему патриотического воспитания. Однако основа этого процесса лежит все-таки в низах, в общей пассионарности населения, в его отзывчивости на патриотические призывы.

Что касается русского и украинского национальных меньшинств, проживающих в Румынии, то, несмотря на их относительную многочисленность, никаких попыток утвердиться в качестве отдельной, хотя бы и совершенно лояльной к румынскому государству, силы с их стороны нет. Потенциальные лидеры этих меньшинств попросту неконкурентоспособны - румынская идея оказывается привлекательней всего, что они могли бы сегодня предложить.

Тут, право, есть о чем задуматься Украине. Разумеется, Румыния не предъявляет к ней открытых территориальных претензий. Но даже нынешний румынский президент нет-нет, да и позволяет себе публично порассуждать о правах Румынии на Молдову и на большие куски Одесской и Черновицкой областей. Румынские эмиссары работают там очень активно – и практически беспрепятственно. Не афишируемый, но вполне реальный процесс раздачи румынского гражданства идет на этих территориях уже много лет, а вступление Румынии в ЕС сделало румынский паспорт очень привлекательным экономически. Словом, однажды Украина может обнаружить, что большинство населения некоторых ее регионов – граждане и патриоты совсем другой страны.

Что касается геополитической роли Румынии, то самая большая ошибка - считать ее пешкой в чужой игре. Охотников, намеревавшихся поиграть этой пешкой, было уже немало – и всякий раз оказывалось, что пешка играла ими, прокладывая себе путь в ферзи – и объявляя им мат. Румыния претендует на самостоятельную геополитическую роль – не восточную и не западную, а свою собственную. И было бы крайне самонадеянно и неосторожно относиться к этим претензиям с пренебрежительной усмешкой. Потешное войско Петра Первого тоже когда-то вызывало иронические улыбки у тех, чьими территориями приросла впоследствии Российская Империя.