На этой неделе министр финансов Гайтнер снова отправится в Европу, чтобы выразить "глубокую обеспокоенность" Америки по поводу усиления кризиса евро, а его европейские коллеги снова будут вежливо слушать. Но думать про себя они будут вот о чем: "Да, мы знаем, что находимся в глубоком кризисе, знаем, что надо действовать решительно, спасибо вам – но чем вы можете помочь? Да, мы ценим участие ФРС в увеличении размеров своповых соглашений, но мы знаем, что все это лишь полумеры".

Его собратья-министры будут проявлять нетерпение. "Мы понимаем, что у вас сейчас финансовый бардак, но у нас не так много времени. Нам надо хорошо подготовиться к встречам с китайской, бразильской и мексиканской делегациями. Ведь и вы, и ваш президент не устаете повторять, что это европейский кризис, и Европа должна с ним бороться".

Здесь есть нечто большее, чем простая ирония. Это нереально, даже трагично, потому что  каждый за столом переговоров будет знать, что крах евро это не только бедствие для Европы, но и катастрофа для США.

Формы, масштабы и тяжесть грядущего кризиса совершенно непонятны. Оценки возможных последствий распада еврозоны для США чудовищно разнятся. МВФ выяснил, что снижение европейского валового внутреннего продукта на 2,5% приведет к сокращению американского ВВП на 0,7%. А ОЭСР посчитала, что беспорядочные государственные дефолты по долгам в ряде стран еврозоны могут сократить ВВП США более чем на 2%. Во времена системных кризисов не доверяйте официальным прогнозам – международные организации испытывают на себе политическое влияние и по сути своей не могут дать вам полную картину, когда новости по-настоящему плохи. В любом случае, их модели не охватывают и не отражают в полной мере основные черты крупного кризиса, а именно, "неунывающий дух" и не поддающиеся расшифровке взаимосвязи глобальной финансовой системы.

Частные аналитики ненамного толковее, но они, по крайней мере, не подвержены политическому влиянию. Анализ UBS говорит о том, что слабая страна в случае выхода из еврозоны за первый год может потерять половину своего ВВП, а выход Германии приведет к снижению ее ВВП на 20-25%. Это означает гораздо более мощный удар по Соединенным Штатам и мировой экономике, к которому никто не готов.

Американские банки предъявляют долговые требования к уязвимым странам еврозоны, равные 22% от основной части собственных средств, включающих капитал в форме акций и раскрытые средства. Сюда добавляются сделки с вторичными ценными бумагами, включая риски по кредитно-дефолтным свопам, и в итоге сумма вырастает до 80%. Общая сумма рисковых активов, включая авуары американских банков в проблемных странах, риски по кредитно-дефолтным свопам и уязвимость от подвергшихся кризису европейских банков, может превысить 4 триллиона долларов. Эти риски снижаются за счет страхования от потерь (включая покупку рисков по кредитно-дефолтным свопам), а некоторые формы "добровольного" дефолта не могут вызвать страховые выплаты по таким свопам. С другой стороны, если стороны не в состоянии выполнять свои обязательства, то хеджи и компенсационные сделки могут оказаться бессмысленными. Оценки условной вероятности завладения имуществом в обеспечение выполнения обязательств (это мера вероятности дефолта американского банка в случае крупного кредитного события в европейском банке) указывают на то, что провалы банков в основных странах Европы могут иметь для банков США такие же последствия, как крах Lehman Brothers в 2008 году.

Пострадают и другие финансовые институты США. Фонды на рынке ссудного капитала, страховые компании, пенсионные компании, инвестиционные дома и хедж-фонды имеют неопределенную сумму участия в европейских банках в виде облигаций, операций по кредитно-дефолтным свопам, обменов обязательствами или активами и прочих сделок с деривативами. Американские фонды ссудного капитала в сентябре 2011 года владели европейскими бумагами на общую сумму 384 миллиарда долларов. (Это на 30% меньше, чем в июне, о чем свидетельствуют данные Института международных финансов.) Отсутствие данных о реальных вкладах американских пенсионных и страховых компаний в Европе наверняка усилит косвенное воздействие кризиса, приведя к превентивному изъятию средств и заставив институциональных инвесторов реализовать свои активы.

Кризис, ставящий под сомнение существование евро, приведет к ураганному бегству в сторону доллара. На первый взгляд, это может показаться плохим исходом. Американские банки могут получить столь нужный им приток ликвидности, и в "нормальный" период избытка средств приток денег из-за рубежа должен вести к снижению учетных ставок и к усилению внутреннего  спроса. Но в условиях тяжелого кризиса, сопровождаемого банковскими крахами, выбор будет сделан, скорее всего, в пользу казначейских векселей, а не банковских депозитов. А поскольку процентные ставки по краткосрочным вкладам близки к нулю, и ситуация становится все более неопределенной, приток капитала вряд ли увеличит спрос.

С укреплением доллара мировой спрос на американские товары снизится, а рецессия в Европе, которая покупает 19% американского экспорта, усилится. Европейские проблемы, в свою очередь, ударят по формирующимся рынкам, сократив их экспорт (на долю Европы приходится треть мирового импорта), ограничив их доступ к кредитам (на долю европейских банков приходится 70% иностранных заявок на кредиты с формирующихся рынков) и спровоцировав бегство капитала в гораздо больших масштабах, чем до сих пор. Спад деловой активности наиболее динамично развивающихся экономик еще больше понизит спрос на американские товары, а глобальная рецессия и снижение котировок, которые наступят вслед за этим, приведут к сокращению прибылей американских компаний и доходов семей.

Если страны, находящиеся в эпицентре мировой экономики, в панике перейдут на новые валюты в период глобальной рецессии и масштабных дефолтов, то сложная система операций и сделок, лежащая в основе международной торговли и финансов, испытает огромное напряжение на грани разрыва. Доступ европейских стран к рынку облигаций уже ослаблен, и он может быть полностью остановлен, если у инвесторов не будет уверенности по поводу деноминации вложенной ими валюты. Банки урежут торговое финансирование, если возникнет опасность погашения долгов перед ними в серьезно обесцененных национальных валютах. А импортеры не захотят брать в долг в долларах, если стоимость местной валюты окажется запредельной. Рынки свопов и фьючерсов перестанут функционировать, если инвесторы не будут уверены в ценностной сумме возмещения. Стресс-тесты на работоспособность валютных систем в случае распада еврозоны однозначно указывают на то, что понадобится очень много времени и очень много ресурсов, чтобы глобальные системы снова начали работать гладко и безотказно. Американские регуляторы уже сейчас призывают банки снизить долю своих вкладов в Европе и устанавливают наиболее уязвимые финансовые институты, но это лишь усиливает давление на европейские страны.

Вместо того чтобы совершать долгий перелет в Европу, министру Гайтнеру лучше просто доехать на машине по Пенсильвания-авеню до Конгресса и сообщить упрямым конгрессменам плохие новости.  Европейцы самостоятельно с этим кризисом не справятся. Германия, являющаяся единственной страной, находящейся в относительной безопасности от рыночной паники, может помочь Греции, но не в состоянии спасти Италию и Испанию. Долг Германии уже составляет 80% ВВП, а итальянский долг даже выше немецкого. Еврозона это не политический союз, а монетарный, и это не страна. И даже если бы он был страной, как вы думаете, стал бы Нью-Йорк спасать Калифорнию? Огульные гарантии Европейского Центробанка о скупке итальянского и испанского долга не решат основополагающие проблемы. Ведь вы не думаете, что гарантия ФРС может стать решением проблем Мичигана?

Единственное разумное решение на ближайшую перспективу это стабилизационная программа, в которой будут жесткие условия, и спонсором которой станет МВФ и Европейский стабилизационный фонд. Чтобы обеспечить финансовые потребности Испании и Италии на ближайшие три года (а именно столько времени может уйти на корректировку и стабилизацию), понадобится дополнительно 2 триллиона долларов. Это много. Половину должна предоставить еврозона, а вторую половину МВФ. У МВФ в наличии около 400 миллиардов долларов, но ему надо будет поддерживать остальной мир в случае усиления кризиса, так что в чистом виде ему понадобится дополнительно 1 триллион долларов. Доля США в этой сумме около 160 миллиардов, если еврозона сумеет полностью покрыть свою долю увеличившихся ресурсов МВФ. Но она может быть и больше, скажем, 250 миллиардов долларов, если еврозона не справится с покрытием. Остальные деньги придут из Китая, Японии, Британии и многих других стран с развитыми и формирующимися рынками. Если мы пойдем впереди, то можем добиться этого результата. На самом деле, мы единственные, кто обладает достаточным весом, чтобы сделать это.

Программа стабилизации это не подарок, а кредит, который может быть никогда не погашен. Это не капитальные вложения, а непредвиденные расходы. Если долги погасят, мы сможем вернуть свои деньги, поскольку давно уже снабжаем финансами МВФ, а такие займы выше всякого займа. Странам-заемщикам будут поставлены жесткие условия, но мы также будем настаивать на том, чтобы условия были поставлены европейскому валютному союзу в целом: он обязан обеспечить, чтобы программа была здравой, чтобы она получила соответствующую поддержку, и чтобы были проведены реформы, которые сделают этот союз жизнеспособным и устойчивым на долгую перспективу, исключив повторение таких ситуаций в будущем.

Если Соединенные Штаты  не начнут действовать, все ставки будут сняты. Мы может получить повторение истории c Lehman Brothers, а то и кое-что похуже: безнадежных долгов сегодня намного больше, а денежные боеприпасы мы уже растратили. Европейцы надолго запомнят, что в самый нужный момент мы от них отступились. Более того, если им в итоге помогут Китай, Бразилия и Мексика (а они, похоже, готовы – если Европа соберется с силами), а нас среди помощников не окажется, то удар по престижу США будет колоссальным. Европа и весь мир увидят в этом неопровержимое доказательство того, что дни Америки как мирового лидера сочтены.

Иными словами, сигнал Конгрессу должен быть следующим: вопрос не в том, будут или нет Соединенные Штаты  платить за кризис евро, а в том, как они будут это делать.

Ури Дадуш и  Уильям Шоу – научные сотрудники Фонда Карнеги за международный мир. Они авторы книги "Juggernaut: How Emerging Markets are Reshaping Globalization" (Джаггернаут: Как формирующиеся рынки влияют на глобализацию).

Оригинал публикации: How the U.S. Will Pay for the Euro Crisis