Тема передачи: Не сносить нам «Булавы»?;
Гости студии: главный редактор газеты «Военно-промышленный курьер» Игорь Юрьевич Коротченко;
Ведущие: Игорь Шишкин;

Игорь Шишкин: Мы в наших программах неоднократно говорили о необходимости укрепления военного потенциала России, что без этого потенциала обеспечить безопасность страны невозможно, и что только при наличии стратегических ядерных сил страна может быть гарантирована от любых неожиданностей, в том числе и от широкомасштабной войны. Кому-то это иногда казалось поведением ястребов. Были и такие звонки, мол, мы живем уже в совершенно ином мире, что ничего подобного уже быть не может – все еще дает о себе знать горбачевское«новое мышление». Но после того, как Соединенные Штаты опубликовали стратегию национальной безопасности, где ясно и четко объявили, что они взяли курс на установление мирового господства, закрепили за собой право на превентивный удар, а президент США заявил о готовности страны применить даже ядерное оружие против другого государства (имеется в виду Иран), и в статьях известных экспертов, опубликованных в авторитетном американском издании, говорится о возможности в ближайшем будущем нанесения превентивного ядерного удара уже по Российской Федерации, эта картина выглядит несколько иначе.

После этих заявлений Америки в России, конечно, произошли довольно значительные изменения: сразу же последовал целый ряд уже с нашей стороны заявлений и министра обороны нашей страны, прошли испытания новых вооружений. Казалось бы, общественное мнение стало успокаиваться, прошли испытание новые боеголовки, есть успешные испытания «Булавы».

Но одновременно на этом фоне появляются материалы, которые выражают сомнение в том, насколько Россия действительно сейчас готова к укреплению своей мощи. В «Московском комсомольце» опубликована статья под названием «Не сносить нам «Булавы». Конечно, «Московский комсомолец» – это «желтая» пресса, и обращать внимание на ее публикации не стоит, но ведь проблемы, поднятые на ее страницах, активно обсуждаются и в экспертном сообществе.

Игорь Коротченко: Материалы, которые ставят под сомнение курс на создание новой морской стратегической баллистической ракеты «Булава», появляются не только в «желтой» прессе, но и в более серьезных изданиях – например, в «Красной Звезде» (в официальном издании Министерства обороны), в ряде других СМИ. Особенно любят упражняться на тему неэффективности «Булавы» «Независимая газета» и «Независимое военное обозрение». Можно было бы на это закрыть глаза, потому что действительно решения принимаются не на уровне газет, но обращает на себя внимание и настораживает тенденция. По мере того, как мы на государственном уровне, шаг за шагом убеждаемся, что выбранный курс единственный верный в политических и экономических реалиях, по мере того, как Россия, сосредотачиваясь, выстраивает четкую позицию и политику по выработке приоритетов в области создания и разработки систем ядерных вооружений, после того, как Путин неоднократно дал понять, что проблема стратегических ядерных сил сегодня находится на особом контроле первых лиц государства, нарастает волна ответных публикаций, которые атакуют «Булаву».

Может быть, все-таки за этим стоят определенные активные мероприятия, проводимые по линии спецслужб Запада, прежде всего, ЦРУ? Если Пентагон официально заявил, что на спецмероприятия по пропаганде правильности проводимых акций в Ираке он потратил в прошлом году 300 миллионов долларов, то, разумеется, если Штаты попытаются и в России создать ситуацию неуверенности относительно выбора правильного пути в области развития стратегических ядерных сил, то они ассигнуют и на это какие-то средства.

В последнее время нам начинают подбрасывать идею относительно того, что Россия должна сейчас заняться проектированием и разработкой новой жидкостной мощной баллистической ракеты, которая будет нести, как минимум, 10 боеголовок, притом на базе уже собственной кооперации, а не на базе украинских возможностей, доставшихся от Советского Союза. То есть нам навязывают пути неэффективного расходования ограниченных средств военного бюджета.

Игорь Шишкин: Да, Соединенные Штаты и другие западные страны пытаются через нашу прессу, через наших политологов влиять на принятие решений в нужном им плане. Но ведь есть проблема, которую обсуждают и военные эксперты. Вы сейчас сказали про жидкостную новую ракету. «Синева» не так давно проходила испытание. Стоят эти ракеты на вооружении 667-го проекта, и многие заявляют о том, что это и есть выход, несмотря на то, что жидкостные ракеты несколько устарели, с одной стороны, а с другой стороны, эти ракеты, созданные в Макеевском КБ, были шедеврами ракетостроения.

Игорь Коротченко: На самом деле, речь идет даже не о морской баллистической ракете, а о разработках «Ижмаша», о «Воеводе», о повторении чисто российской кооперации на новой уже технологической базе и цепочке новой наземной шахтной жидкостной баллистической ракеты, где будет 15 – 18 боеголовок. Эти предложения опасны тем, что сегодня, в условиях ограниченного бюджета, когда нам удалось реализовать силами оборонно-промышленного комплекса два проекта («Тополь-М» шахтного и мобильного базирования и ракеты «Булава-30» для морских стратегических ядерных сил), нам начинают подсовывать варианты тезисов о неэффективности «Булавы», подкрепляя это рассуждениями ряда известных экспертов, в том числе и отставных военных, а вместо этого подкидывают идею: не ограничиваться имеющимися разработками, а запустить еще проект новой, тяжелой жидкостной баллистической ракеты. Таким образом будет размываться бюджет, и мы ничего не получим на выходе, если займемся параллельными разработками. Эти два проекта, существенным образом унифицированные друг с другом, дают нам очень большую экономию средств при проведении всего цикла разработки и, самое главное, серийного производства. Ведь важно запустить серийное производство в условиях ограниченного бюджетного финансирования.

Сегодня производство обеих ракет («Тополь-М» двух вариантов базирования и «Булавы») предусмотрено на Воткинском заводе, что опять же очень сильно удешевляет проведение необходимой технологической оснастки и сам цикл серийного производства, поэтому в наших условиях надо довести до конца все необходимые испытания ракеты «Булава», которая уже на промежуточном этапе показала крайне высокую эффективность, адаптивность к условиям будущей ПРО, которую разрабатывают США, и которая имеет средства для ее преодоления.

Мы должны в плановом режиме в ближайшие 10 – 15 лет, когда наши ядерные стратегические подводные лодки будут устаревать и списываться из боевого состава Северного и Тихоокеанского флотов, установить новые ракеты «Булава» на новые подводные лодки, которые сегодня строятся (лодки 955-го проекта «Борей»), и часть подводных лодок 941-го проекта («Тайфун» или «Акула»), если позволит ситуация, перевооружить также на «Булаву» и таким образом создать надежный и эффективный морской стратегический ядерный щит, который позволит нам уверенно парировать все те потенциальные угрозы, которые, как минимум, до 2040 года будут исходить от кого бы то ни было.

И в этих условиях нас пытаются увести в сторону. Делается ли это осознанно? Существуют ли какие-то корпоративные интересы отдельных групп, КБ, или отдельных ученых? Либо перед нами пытаются разыграть ситуацию, как с американской «СОИ», хотят повести по ложному пути. Складывается впечатление, что делается все, чтобы поколебать уверенность Путина и других высших руководителей государства в правильности избранного пути. Трудно по-другому расценить все эти публикации, экспертные мнения, письма, которые направляются в Кремль отдельными учеными и разработчиками. Все это выстраивается в осознанную систему размывания того бюджета, который мы сегодня ассигнуем на совершенствование и разработку стратегических ядерных сил, и подрыва позиции Московского института теплотехники – организации, которая доказала делом свою эффективность в деле создания новых стратегических ядерных ракет.

Игорь Шишкин: То есть можно сказать, что реальная проблема есть, что не от хорошей жизни страна остановила выбор на одном наземном проекте и на одном морском, что в наших условиях разрабатывать и запускать в серию одновременно несколько наземных и морских ракет мы просто не можем. Говорят, что, например, «Тополь-М» – легкая ракета, которая не может нести много боеголовок.

Игорь Коротченко: Это не так. Ракету «Тополь-М» можно безболезненно переделать из моноблочной в ракету с разделяющимися головными частями путем увеличения количества боевых блоков. В прессе писали и о трех, и о шести боевых блоках. Важно понять, что ракета настолько хороша, прежде всего, за счет того, что она твердотопливная, что у нее совершенно уникальная энергетика, благодаря которой ей не страшен короткий активный, но самый опасный участок траектории, где ракету, имеющую только разгонную скорость, можно уничтожить. Дальше, ракета «Тополь-М» (это относится и к «Булаве») летит по очень хитрой траектории, которая фактически сбивает средства противоракетной обороны обнаружения, слежения потенциального противника.

Игорь Шишкин: То есть это не чистая баллистика, по которой можно заранее определить точку приземления?

Игорь Коротченко: Да, во-первых это не чистая баллистика, во-вторых, траектория прижата к атмосферным условиям, и летящую ракету, которая еще и совершает какие-то маневры, очень трудно отследить, в-третьих, новые технические решения, которые реализованы на ракете «Тополь-М», и это самое относится тоже и к «Булаве», делают ее неуязвимой к возможным средствам уничтожения, будь то это ядерное оружие, пучковое оружие, либо лазерные боевые платформы, которые американцы могут разместить. Она ускользает, и прогнозировать ее поведение, и засечь ее очень трудно.

Специалисты этот вопрос знают очень хорошо, и здесь никаких проблем нет. Но политики, завоевывая популярность народа (электората, как мы теперь называемся), забрасывают избирателей сомнительными тезисами об эффективности расходования средств, выделенных на оборону.

Московский институт теплотехники сломал стереотипы, которые раньше существовали в цикле разработки: разработка – производство – испытание морских ракет. Раньше использовались традиционные методики тех, кто разрабатывал эти ракеты на базе жидкого ракетного топлива. Это, прежде всего, КБ Макеева, безусловно, уважаемая фирма, надо отдать ей должное.

Игорь Шишкин: Все наше морское ядерное оружие ими создано.

Игорь Коротченко: Да, но время идет вперед, а в современных условиях создавать отдельные подводные старты, создавать моделирующие стенды, проводить долгий цикл испытаний с реальными пусками – это многомиллиардные затраты. Сегодня так делать нельзя. Московский институт теплотехники, разработавший ракеты «Тополь-М», показал свою эффективность и в качестве разработчиков, и в качестве операторов всей технологической цепочки производства.

Игорь Шишкин: После развала девяностых годов удалось все это сохранить.

Игорь Коротченко: Да, надо снять шапку перед этими людьми, потому что действительно они сделали невозможное. Почему в свое время в 98-м году Куроедов, а затем и Совет Безопасности России приняли решение о том, что мы отказываемся от «Барка» и переходим на «Булаву»? Потому что Московский институт теплотехники, много не говорил, но много делал. За малые деньги был сделан «Тополь-М», и эта ракета в кратчайшие сроки была принята на вооружение, были произведены реальные пуски (практически ни одного отказа) с фантастической точностью поражения цели, а это означает, что мы вместо пяти или шести блоков большой мощности можем поставить, условно говоря, семь или восемь менее мощных блоков, но которые за счет большей точности поражают большее количество целей.

Игорь Шишкин: То, в чем нас превосходили Соединенные Штаты.

Игорь Коротченко: Да. Думали, что в стране не осталось конструкторского бюро, которое способно было реализовать полноценно программу перевооружения российской морской стратегической компоненты. И вот выбор, который был сделан после этого анализа, и те результаты, которые мы сегодня имеем, однозначно говорят о том, что «Булава» - это не только хорошая, современная ракета, но и оружие, которое будет у нас состоять на вооружении, как минимум, до 2040 года. Если она где-то через два или три года заступит на вооружение, то ее жизненный цикл составит порядка 30 лет, плюс в ней изначально заложены все необходимое для ее модернизации.

Действительно: вот у американцев типаж ограничен, они за счет модернизации продляют и продляют ресурсы своих вооружений. Классический пример – бомбардировщик В52, который летает скоро уже 60 лет. 60 лет борт летает. У него поменяли электронику, поменяли двигатели, поменяли пилотские кабины, но корпус летает уже 60 лет, что, конечно, очень экономит средства. Точно также сегодня предлагают нам и в программах модернизации новых баллистических ракет, когда изделие, которое сегодня будет принято на вооружение, путем модернизации будет непрерывно улучшать свои тактико-технические характеристики, минимизируя расходы. Мы бы потратили гораздо больше средств на производство новых ракет, на замены и так далее. Здесь – заменили несколько блоков, заменили главную часть, и ракета непрерывно будет служить, улучшая только свои тактико-технические характеристики. В условиях современной недоразвитой рыночной экономики для нашей страны это – благо, это очень хорошо.

Игорь Шишкин: Создание этих ракет, практически неуязвимых для противоракетной обороны Соединенных Штатов, способно во многом охладить пыл американских политиков, решивших, что они уже господа в этом мире и им все позволено. Нужно учесть, что они всегда признавали только силу. Сразу после 1945 года уже разрабатывались планы превентивных ядерных ударов по Советскому Союзу. И только наши Вооруженные Силы не позволили им это сделать.

Игорь Коротченко: С тех пор прошло 60 лет, и сегодня, почувствовав нашу слабость, они вновь разрабатывают такие планы.

Игорь Шишкин: Да. Так вот, ракеты это хорошо, но ведь для того, чтобы в Америке понимали, что превентивный удар неизбежно приведет к самоубийству, нужны не только ракеты, но и вся инфраструктура, нужна система, которая обеспечивает поступление приказа, нужен тот самый ядерный чемоданчик. Американцы должны знать, что нажав свою кнопку, они получат ответ – кнопку нажмут и здесь. Вот как здесь быть? Ведь разваливалась не только ракетная техника, не только списывались базы, расформировывались полки, дивизии, но и сама информационная система, одно из величайших достижений советских Вооруженных Сил? Что с ней сейчас?

Игорь Коротченко: Ситуация, конечно, несколько отличается от той, которая была во времена Советского Союза. Особенно я бы хотел отметить те проблемы, которые существуют в космическом эшелоне и в системе предупреждения о ракетном нападении. Спутниковая группировка наблюдает за акваториями, с которых американские, британские, французские подводные лодки с ядерными боеголовками могут потенциально нанести удар по Российской Федерации. Чтобы своевременно получить информацию о пуске и передать информацию по всем уровням управления, нужны глаза и уши – разведывательные спутники, которые входят в систему предупреждения о ракетном нападении. Когда ракета стартует, образуется мощный факел, и он фиксируется спутниками, выдается соответствующий предупреждающий сигнал. Если у нас таких спутников не будет, то образуются определенные окна и повысится уязвимость.

Игорь Шишкин: Американцы утверждают, что эти окна у нас есть, и что они могут производить выстрелы, которые мы не заметим.

Игорь Коротченко: На самом деле у нас существует несколько эшелонов. Есть космические эшелоны, есть загоризонтная РЛС, которая сканирует воздушное пространство и космическое пространство. Как утверждают наши разработчики, эта станция способна обнаружить металлический предмет размером с бильярдный шар. Будем надеяться, что, по крайней мере, головную часть баллистической ракеты они обнаружат. Но, разумеется, этот наш информационный контур страдает сегодня существенными изъянами, и надо принимать меры по его совершенствованию и наращиванию возможностей.

Мы гарантированно знаем, что американцы отслеживают все наши телодвижения в этой области, и когда американцы тоже будут знать, что мы гарантированно отслеживаем все их пуски, то соблазн нанести превентивный удар, о котором пишут сегодня американские эксперты, будет значительно меньше. Как ни странно, это укрепляет политическую стабильность. То есть, чем у нас будет мощнее ядерный щит в пределах тех фактических возможностей, которые сегодня существуют в России, чем совершеннее будет система предупреждения о ракетном нападении, насколько будет совершеннее система санкционирования и доведения приказа на ответный удар или на ответно-встречный удар, тем больше эта система сама по себе будет работать на укрепление стабильности.

Многие говорят о ядерном чемоданчике, который носят за Путиным, за министром обороны и за начальником Генерального штаба. Но важно понимать, что это лишь конечный элемент многозвенной системы, которая доводит до высшего военно-политического руководства России информацию об одиночном или массовом пуске баллистических ракет, направленных против России, которое, соответственно, санкционирует ответное проявление тех или иных компонентов российской баллистической триады. Значит, Верховный Главнокомандующий, то есть президент, министр обороны и начальник Генерального штаба по определенной технологии санкционируют ответный удар, если, не дай Бог, по нам кто-то сможет или попытается нанести одиночный или массированный ракетно-ядерный удар. Те политики на Западе, которые обладают определенным потенциалом уничтожения Российской Федерации должны очень хорошо понимать: если такая команда в силу тех или иных обстоятельств будет принята, то потенциал и система предупреждения у нас однозначно санкционирует доведение команды до наших ядерных сил.

Конечно, здесь важен психологический момент. Не зря проводятся тренировки и у нас, и у американцев. Ведь конечные исполнители сидят в бункерах, сидят за штурвалом стратегических воздушных ракетоносцев. Это люди, которые несут боевое дежурство в подводных лодках. Здесь очень важен элемент психологической устойчивости, потому что тот человек, который должен нажать пресловутую красную кнопку пуска, будет подвергаться в момент пуска, если реально придется ему это делать, колоссальной психологической нагрузке.

Игорь Шишкин: Да, этим практически уничтожается весь мир.

Игорь Коротченко: Тем не менее, даже в этих условиях важно, чтобы этот человек выполнил свой долг. Такова логика ситуации, которая, не дай Бог, конечно, будет развиваться. Наш потенциальный вероятный или реальный противник должен знать, что наши офицеры, получив от высшего военно-политического руководства страны санкцию на ответное применение ядерного оружия, однозначно исполнят свой долг. Готовясь к ядерной войне, мы знаем, что это будет обоюдное гарантированное уничтожение, и тем самым сохраняем мир на Земле. Вот такой парадокс. Но он совершенно необходим сегодня для того, чтобы о нас не вытирали ноги и, тем паче, не замахивались на нас ядерной дубинкой, о чем сейчас уже фактически открыто говорится в опубликованных доктринальных документах США. В закрытых документах, видимо, указаны и конкретные цели: Москва, Санкт-Петербург, другие города. Политические центры однозначно попадают в перечень целей. Полетные задания, которые сейчас якобы обнулены, за 30 – 40 секунд могут снова стать реальными.

Игорь Шишкин: Чем выше готовность страны к ядерной войне, тем меньше вероятность войны в целом – это не чисто теоретический посыл, это доказала практика последних десятилетий. Мы будем отмечать 61-ю годовщину Великой Победы. 61 год страна не знала серьезной войны, и только из-за того, что все ее противники были уверены, что у нас есть силы для их уничтожения, что у нас есть средства для того, чтобы довести этот приказ, и наши офицеры, несмотря ни на что, нажмут на кнопку. Именно только из-за этого никто на кнопку не нажимал.

Игорь Коротченко: Абсолютно верный вывод. И я бы хотел еще остановиться на таком важном аспекте, как безопасность. Безопасность в том смысле, что тоже время от времени и в западных, и в российских СМИ появляются спекуляции на тему несанкционированных пусков, что якобы группа злоумышленников, либо террористов, либо еще кто-то могут произвести несанкционированный пуск. Под этим предлогом от нас требуют повышения степени транспарентности, допуска американских экспертов, потому что они там будут инспектировать, как там наши офицеры дежурят рядом с кнопкой.

Игорь Шишкин: Да, этого американцы требуют уже несколько лет.

Игорь Коротченко: Так вот, мы должны высказать благодарность советской конструкторской школе, которая предусмотрела очень серьезные организационные и технические меры, связанные с тем, что несанкционированная команда на пуск не пройдет. Можно теоретически спрогнозировать ситуацию, когда место офицера на дежурстве займет человек, которого либо купили, либо действительно террористы каким-то образом проникли в шахту, в бункер и жмут кнопки, поворачивают ключи и вот старт пошел. Это – сценарий для боевиков. Реально система многократно дублирована. И система безопасности работает таким образом, даже при всем желании, даже проникнув, даже нажав кнопку пуска, никакой террорист не добьется успеха, потому что этот технологический цикл реальной санкции и реального исполнения команды на боевой пуск, алгоритм работы построен таким образом, что несанкционированно совершить такое действие невозможно по определению. Невозможно представить ситуацию, когда вдруг возможен несанкционированный пуск и использование российского стратегического оружия.

Игорь Шишкин: Алло, вы в эфире.

Андрей: Американцы очень опасаются мобильности и мощности ракет «Скальпель». И я знаю, что на встрече американских и наших экспертов они, чуть ли не брызгая слюнями, кричали о необходимости их списания. А ученые говорят, что эти ракеты еще долго можно эксплуатировать. Какой смысл их резать сейчас?

Игорь Коротченко: Отношения с Украиной становятся все хуже, а в принципе, если бы там был не «оранжевый» режим, мы могли бы заказать новую разработку. Тем более, «Скальпель» у нас есть и в железнодорожном варианте. Это было совершенно уникальное оружие, но технологически наступают пределы, за которыми эксплуатировать эти типы ракет становится опасно, так как гарантийные сроки продлевались уже неоднократно. И в то же время зависеть от Украины в таких вопросах, как национальные ядерные силы, абсолютно невозможно.

Игорь Шишкин: Они заявили сейчас совершенно открыто, что собираются с осени запустить программу присоединения к НАТО.

Игорь Коротченко: И поэтому для нас сейчас становится одним из важнейших национальных проектов скорейшее перевооружение российских стратегических ядерных сил на новые типы баллистических ракет и, соответственно, на те боевые платформы, которые их эксплуатируют. Конечно, списание будет идти опережающими темпами, но, чтобы не потерять качество, надо в достаточно больших масштабах разворачивать серийное производство «Тополя-М». Маслюков (первый вице-премьер в правительстве Примакова) в свое время говорил, что ежегодно необходимо ставить пятьдесят ракет. Мы сейчас ставим шесть – восемь.

Игорь Шишкин: Это разница существенная.

Игорь Коротченко: Надо наращивать темпы серийного производства, с одной стороны, с другой стороны, надо добиваться ускоренного проведения всего цикла научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по «Булаве» и тоже ставить ее на серийное производство. Одновременно нужно доводить до ума первые два корпуса новых подводных лодок, которые строятся в Северодвинске, ставить туда новую ракету и выводить на боевое дежурство эти подводные ракетоносцы.

Игорь Шишкин: Есть еще одна проблема – безопасность самих ядерных зарядов. Ваша газета в последнее время стала поднимать вопрос, насколько целесообразно для России сохранение моратория на ядерные испытания. Казалось бы, дикая тема. Мы все привыкли, что этот мораторий был одним из величайших достижений в защите мира. Впервые профессор Брескун у вас поставил вопрос о том, что Россия может стать объектом превентивного ядерного удара.

Игорь Коротченко: На Западе по этому поводу поднялся страшный вой.

Игорь Шишкин: Сейчас профессор Брескун говорит о том, что для обеспечения безопасности нашего ядерного потенциала необходимо возобновление ядерных испытаний. Что это такое?

Игорь Коротченко: Невозможно жить старым багажом. Мы вступаем в новую технологическую эпоху, и нам нужны новые боевые ядерные заряды для тех разрабатываемых сегодня новых типов баллистических ракет. А ведь важнейшим критерием обеспечения эффективности, насколько применимо это слово в данной ситуации, являются надежность и безопасность срабатывания ядерного боевого устройства. А на уровне технологических экспериментов доказать это невозможно. Можно, смоделировав процесс, с какой-то степенью определенной безопасности говорить, что этот ядерный заряд будет успешным, либо он будет по своим технологическим параметрам хуже, либо он вообще не сработает. Ведь современное ядерное оружие – это целый комплекс сложнейших автоматических и электронных устройств, которые обеспечивают его применение.

Игорь Шишкин: То есть одно моделирование на суперкомпьютерах имеет свои пределы?

Игорь Коротченко: Моделирование дает то же самое, что и так называемые субкритические испытания. Это тоже не панацея. Проблема в том, что сегодня мы теряем по естественным причинам тех физиков, теоретиков, практиков, которые работали в наших ядерных центрах. В руководстве и на ведущих позициях оказываются люди, которые не провели в своей жизни ни одного реального ядерного испытания, поэтому говорить о надежности российского ядерного щита, можно лишь снова возобновив натурные испытания ядерного оружия.

У нас сегодня существует ядерный полигон на Новой Земле. У американцев существует полигон в Неваде, который, кстати говоря, поддерживается в полуторамесячной готовности к возобновлению цикла реальных ядерных испытаний. У нас, к сожалению, ситуация более плачевная, но логика толкает нас, и Китай, и американцев к тому, что рано или поздно нам придется возобновить цикл ядерных испытаний новых боеприпасов и проверки возможностей тех ядерных устройств, которые сегодня еще находятся на вооружении. Хотим мы того или не хотим, но на Новой Земле ядерные испытания надо будет продолжать. Дело за политическим решением.

Раз мы заявили, что мы первыми готовы применить ядерное оружие в случае угрозы нападения, либо прямой агрессии против России, надо точно также принять решение, и объявить, что интересы национальной безопасности Российской Федерации требуют возобновления подземных ядерных испытаний. Я думаю, что при соответствующей аргументации это не вызовет больших отрицательных эмоций, хотя, конечно, это вопрос большой политики, и мы можем подвернуться определенному давлению. Очевидно, что эта проблема встанет перед новым президентом России.

Игорь Шишкин: Алло, вы в эфире.

Людмила: Мы проводим модернизацию, создаем новые ракеты, но не получится ли как в 41-м году, когда наша армия оказалась без оружия в момент нападения фашистов?

Игорь Коротченко: Нет, нет, так не окажется, потому что для США неприемлемым ущербом будет, если в ответном ударе мы даже десять или двадцать боевых блоков доставим на их территорию. Для них это будет национальная катастрофа, поэтому сегодня нет необходимости держать громадный ядерный потенциал, который был во времена СССР.

Игорь Шишкин: Но этот потенциал должен быть не ниже какого-то определенного уровня, а то Квашнин предлагал оставить150 ракет.

Игорь Коротченко: Слава Богу, сегодня Квашнин у нас в Сибирском федеральном округе, а не в кресле начальника Генерального штаба. Все-таки Балуевский, по сравнению с Квашниным, человек и более прогрессивный, и более умный, а самое главное, у него более аналитический склад ума.

Минимально необходимый ядерный потенциал, который определен был в ходе переговоров Путина и Буша, и который зафиксирован в соответствующих документах, необходим нам для сохранения статуса ядерной державы. Тем самым мы обезопасим себя от любого ядерного шантажа, с какой бы стороны этот шантаж ни исходил. Но, прежде всего, конечно, мы имеем в виду США. И чрезвычайно важно для обеспечения этого паритета запустить серийное производство и перевооружение «Тополя-М» шахтного и мобильного базирования и новой морской баллистической ракеты «Булава». Не надо изобретать велосипед. «Булава» уже фактически на выходе. «Тополь» уже в серийном производстве. Сегодня надо сосредоточить возможности оборонного бюджета на том, чтобы обеспечить серийное поступление в войска и перевооружение на эти типы баллистических ракет. Тогда, даже если у нас количество ракет будет меньше, чем у американцев, мы обеспечим себе надежный ядерный паритет. Наш потенциальный противник будет знать, что у нас есть достаточно сил для того, чтобы в ответном или ответно-встречном ударе нанести такой неприемлемый ущерб, который навсегда обезопасит нас от чьих либо попыток нанести такой удар по России.

Игорь Шишкин: Алло, вы в эфире.

Нина Ивановна: Во-первых, я хочу поблагодарить Игоря Юрьевича за прекрасную газету. Я ее постоянно читаю. И вопрос. Как вы считаете, могут ли крики о том, что в России есть фашизм, спровоцировать военные действия американцев против России?

Игорь Коротченко: Нет, конечно. Потому что термин «русский фашизм» это чисто политический лозунг, который нужен отдельным политиканам для решения их узко политических дел. Какой может быть фашизм в стране, которая испытала фашистское нашествие? Ну, есть отдельные, извините, ублюдки, которые кричат «Зиг хайль», есть отдельные типы неформальной молодежи, которая носит одежду с нацистской символикой. Но, извините, у народа, который потерял 20 миллионов жизней в войне с фашизмом, не может привиться фашизм. Никакого фашизма нет, тем более, нет никакого русского фашизма, поэтому этот миф не может служить основанием для вторжения в Россию.

Игорь Шишкин: Алло, вы в эфире.

Слушательница: Я читала в газете о Владимире Ивановиче Слипченко из Академии военных наук РФ. У него сказано, что на вооружении у нас стоит техника четвертого поколения, а в США – чуть ли не шестого, и все это касается высокоточного оружия. Расскажите, пожалуйста, об этом.

Игорь Шишкин: Профессор Слипченко был автором книги «Войны нового поколения». Мне довелось его знать. Увы, он безвременно ушел из жизни.

Игорь Коротченко: Приятно, что женщины задают такие вопросы. Все-таки не такой у нас народ, как нам пытаются представлять: безыдейный, не интересующийся сложными проблемами, в том числе в области стратегического вооружения. Мы отстаем сегодня от США, это очевидно, и отстаем в силу целого ряда причин. Догнать их, наверное, в ближайшие 15 или 20 лет, если не будет общенационального проекта, консолидирующего всю страну, будет тяжело. Но мы за счет сравнительно ограниченных ресурсов, выделяемых на создание ядерного щита, сможем обезопасить себя, в том числе и от воздействия высокоточного оружия в обычном оснащении. Когда мы заявляем на доктринальном уровне, что любая попытка агрессии либо подготовка к агрессии против России будет означать для нас возможность первыми применить ядерное оружие против этих государств или войсковых группировок, это само по себе содержит очень серьезное предупреждение. И важно, что потенциал для такого удара у России сохранился.

Если мы захотим задвинуть заглушки «Газпрома» или «Транснефти», например, или не давать газ или нефть на Запад или куда-то еще, а у нас должна быть возможность так поступать, нам необходимо ядерное оружие, потому что в противном случае просто придут сюда, и вместо Миллера посадят какого-нибудь Джона, который и будет крутить заглушки в нужную ему сторону, а мы ничего не сможем сделать.

Игорь Шишкин: Наше эфирное время подошло к концу. До свидания.