В комментах к предыдущей записи был вопрос, показавшийся любопытным. А именно - в какой мере кризис неплатежей, разразившийся весной-летом 1992 года, и его решение призванным тогда же (17 июля, если быть точным) к руководству Банком России В.В.Геращенко, повлиял на срыв планов Е.Т.Гайдара стабилизировать цены с помощью "шокотерапии" и контроля за денежной массой, и была ли ему альтернатива? Покопавшись в случайно сохранившихся заметках того времени, склеил из них некую "информацию к размышлению", каковую и выкладываю. Не думаю, что кому-то может быть интересно рыться в этих реальных (в отличие от мифического голода) и, стало быть, скучных проблемах того времени, наглухо забытых сейчас, и малопонятных широким массам тогда. Но пусть повисит хотя бы для меня - как напоминание о глупо потраченном времени.
Для начала придется напомнить, из-за чего вообще возникла проблема неплатежей, принявшая катастрофический масштаб к середине 1992 года. Были, пожалуй, две причины чисто банковского, расчетного свойства, и к ним еще одна – макроэкономическая. Задержимся в этой части на первых двух.
1. "Утром стулья, вечером деньги"
Расчеты между советскими предприятиями велись главным образом на основе платежных требований. Одновременно с отгрузкой продукции (оказанием услуги) поставщик слал в банк указание списать со счета получателя на свой энную сумму денег. На это – в зависимости от того, за что требовалось заплатить, иногда мог требоваться акцепт (согласие того, у кого деньги забирают), а иногда и нет.
Например, безакцептное списание практиковалось при оплате электричества, воды, транспортных услуг и т.п. Грубо говоря, платежное требование - это тот же счет-фактура (ну, или, более близкий не посвященному в бухгалтерские премудрости человеку пример - счет за коммунальные услуги), только направленный не получателю, а – для упрощения дела - прямо в банк. Смотрим – а коммунальные платежи, ну или там налоги какие или алименты, с вашей кредитки уже списаны. Вот и голову ломать не надо, сейчас их платить или подождать годик-другой, пока судебные приставы не заявятся. Благодать.
В советской системе вероятность неплатежа (или как сейчас сказали бы – технического дефолта) из-за отсутствия денег на расчетном счете плательщика была крайне мала. При затруднениях с ликвидностью Госбанк чуть ли не автоматически производил кредитование предприятий. Исключая, да и то не всегда, разве что случаи, когда деньги исчезали с расчетных счетов по причинам явно криминального, по понятиям тех времен, свойства.
Ну, скажем, председатель колхоза построил на них для селян и селянок новую баню взамен развалившейся, чего не было предусмотрено лимитом капитальных вложений – за подобную самодеятельность давали лет 8 еще и при Горбачеве. В любом случае – предприятие, у которого возникали проблемы с платежеспособностью по причине обнуления расчетного счета, попадало в так называемую картотеку №2. Банк накладывал на него штрафы, а у руководства отрасли могли возникнуть сомнения в профпригодности дирекции такого предприятия.
Эта система платежей и расчетов, без каких-либо изменений перекочевавшая в рыночную экономику, в которой страна проснулась 1.01.1992 года, была хороша всем, кроме одного. Количество денег в системе почти никак не ограничивает спрос (во всяком случае – действие таких ограничений может не проявляться достаточно долго), а значит - и рост цен. В советской экономике этого и не требовалось, там были свои ограничители – спускаемые сверху цены и лимиты (фонды). Но и в новых условиях рост цен на закупаемую продукцию также не очень волновал предприятия, так как они автоматически перекладывали его на цены своей. То же происходило и со ставками по кредиту. И получалось, что их повышение вело скорее к росту инфляции, чем к ее сдерживанию.
Недостаток денег на расчетном счете, если они вовремя не поступали от потребителя, компенсировался такой же задержкой платежа поставщикам. Таким образом, используемый принцип расчетов автоматически генерировал своеобразный коммерческий кредит предприятий друг другу (в виде взаимных неплатежей). И он замещал кредит банковский, который с переменным успехом пытались контролировать власти (но, как мы знаем, хотя деньги – это всегда чей-то долг, однако долги, эта кровеносная система современной экономики – это отнюдь не обязательно только деньги).
Источник: расчеты по данным Госкомстата (Статбюллетени за соотв. месяцы) и ЦБ РФ (Основные показатели работы банков на территории РФ. Общая масса ден.средств в обращении по РФ)
Сигналы о завышенности уровня цен и недостатке спроса могли в итоге прийти только из сферы, на которую этот "коммерческий кредит" не распространялся – из розничной торговли. Она рано или поздно должна была бы перестать брать у предприятий слишком дорогую продукцию. Все же населению товары просто так, под обещание заплатить когда-нибудь, когда появятся деньги, у нас не отпускаются.
Да и сами предприятия понемногу должны были начать замораживать поставки слишком уж хроническим неплательщикам. Но проблема была еще и в том, что в условиях высочайших инфляционных ожиданий оказалось довольно выгодным и накопление нераспроданных товарных запасов. Под них банки давали кредит, а темпы роста цен позволяли "отбивать" зашкаливающие за 100% ставки по кредитам. Поэтому ограничения спроса, в которые должен был упереться рост цен, проявлялись очень медленно и слабо.
Когда же эти ограничения стали как-то доходить до предприятий, они могли реагировать на них только сокращением выпуска, но отнюдь не ценами. Последние были завязаны на длинную цепочку цен поставщиков, а в конечном счете – на выросшую номинальную зарплату, а также на радикально перестроенную с начала 1992 года систему взаимоотношений предприятий с госбюджетом (об этом чуть ниже). К такой же реакции – остановке производства - привел бы и переход на поставки по предоплате с использованием в расчетах платежных поручений (постепенно он все же начался).
Таким образом, представление о том, что ограничение роста денежной массы (в какой мере его удалось достичь, тоже посмотрим ниже) или повышение процентных ставок по рефинансовым кредитам ЦБ, автоматически остановят и рост цен, легло на крайне мало адекватную ему микроэкономическую среду. Остановить они могли его только вместе с производством, что в реальности и стало понемногу происходить, начиная с лета.
2. От МФО к корсчетам
Не знаю, стоит ли напоминать, что в начале 90-х одновременно с освобождением цен и хозяйственных связей произошла не менее радикальная революция в банковском деле – переход к двухуровневой банковской системе. Соответственно, кардинально менялась и система межбанковских расчетов. Это несколько более технические вещи, но боюсь, без них причины гиперинфляции 1992 года также будут не очень понятны (хотя, в общем-то, их можно пропустить).
В СССР с 1933 года расчеты между учреждениями Госбанка, включая также и систему гострудсберкасс и ВТБ СССР (ныне - ВЭБ), осуществлялись с использованием системы межфилиальных оборотов (МФО), которые возникали при перечислении средств получателям, счета которых находились в иногородних филиалах. При этом деньги доходили до получателя совершенно независимо от того, какой конкретно баланс складывался в отношениях двух филиалов. Более того, не имело значения, как суммарно выглядел конкретный филиал в отношениях со всеми остальными, что означало по сути автоматический беспроцентный и бессрочный межбанковский (точнее – межфилиальный) кредит. Ресурсы отдельных банков (филиалов) при этом по сути дела не разграничивались, да и особой нужды в этом не было.
Когда еще при Горбачеве, с 1988 года банковская система начала реформироваться, расчеты по МФО были распространены на учреждения всех возникших тогда (пяти, если память не подводит) государственных специализированных банков. Практически это означало, что спецбанки через счета типа МФО могли автоматически привлекать средства Госбанка. Столь же автоматически они предоставляли друг другу деньги взаймы независимо от их наличия. Этот межбанковский кредит также был обезличенным, бессрочным и бесплатным, что в переводе на простой язык означало, что в СССР помимо Госбанка появилось еще минимум 5 независимых центров кредитной эмиссии.
Пока цены и хозяйственные связи оставались зажатыми в тисках плановой системы, это еще тоже было не страшно. Но со снятием ограничений с хозяйственной деятельности – появлением кооперативов, предоставлением промышленным предприятиям возможности продавать "излишки" продукции на биржах по свободным ценам и т.п., т.е. уже в 1990-91 годах эта бомба замедленного действия взорвалась. В системе контроля эмиссии появились зияющие пробоины, и экономика, подобно "Титанику", стала тонуть в денежном море.
Чтобы сосредоточить эмиссионную деятельность в Центральном банке в новых условиях, особенно когда банков стало много (к пятерке б.советских спецбанков и их обретшим самостоятельность филиалам, добавились вновь созданные государственные российские, а так же размножавшиеся как грибы после дождя коммерческие - в 1992 году банков было уже порядка 700), требовался принципиально иной порядок взаиморасчетов. А именно - через корреспондентские счета, открываемые банками в учреждениях ЦБ (расчетно-кассовых центрах - РКЦ) и при желании - друг у друга. Переход к этому порядку и произошел с появлением Банка России в начале 90-х. МФО остались только для расчетов РКЦ между собой. С распадом СССР на отношения с ЦБ РФ через корсчета были переведены и управления Госбанка СССР в б.союзных республиках, которые, таким образом, получили в "рублевой зоне" ровно такой же статус, как и обычные коммерческие банки, разве что объемы кредитования их регулировались межгосударственными соглашениями.
Кардинальное отличие новой системы состояло в том, что остаток на корсчете, представляющий собой разницу между ресурсами банка и его активами и обязательными резервами, должен оставаться положительным (в общем-то – это не обязательно в каждую минуту, но опустим уже такие нюансы, как неизбежно возникающие в процессе расчетов "овердрафты" и интрадей кредитование банков со стороны РКЦ, в конце концов, я же тут не учебник по банковскому делу пытаюсь пересказать).
Это означало, что кредитная активность любого банка ограничивалась его ресурсами, а ЦБ принципиально получал возможность взять под контроль денежную эмиссию, а значит и инфляцию. На практике, правда, это удалось ему лишь 3 года спустя после рассматриваемых событий, когда падать в производстве было уже особенно нечему, да и то после привязки курса рубля к доллару ("валютного коридора"), сослужившей в конечном итоге плохую службу. Но это неважно. Главное, что некий институт денежного обращения и регулирования, адекватный новым хозяйственным условиям, все же возник, и с ним можно было работать.
Однако организация межбанковских расчетов через корсчета в РКЦ страдала серьезным изъяном – крайне низкой скоростью совершения расчетных операций. Расчеты клиентов банка с контрагентами, которые обслуживались в банках, прикрепленных к другим РКЦ, представляли собой весьма громоздкую бумажную операцию, в ходе которой банк должен был на каждый такой платеж сформировать пакет документов для пересылки в соответствующий РКЦ. А обслуживающий его РКЦ, должен был, предваряя пересылку этих документов, просуммировать все данные о платежах, произвести у себя списания с корсчетов этого и других банков-плательщиков и направить в РКЦ банков-получателей специальные распоряжения – авизо, которые предписывали записать на корсчета банков-получателей соответствующие суммы.
Чуть в сторону. Эти авизо запомнились главным образом тем, что с их помощью на корсчета подставных банков были записаны, а затем обналичены какие-то совершенно макроэкономические суммы, чуть ли не сопоставимые с доходами госбюджета РФ. Называются разные оценочные цифры, сколько-нибудь точных нет и, наверное, уже не будет, хотя по горячим следам их, наверное, нетрудно было бы все подсчитать. Но как видно - близко подходить к таким суммам не вполне безопасно и для проверяющих.
В народное сознание прочно вбит образ небритого жителя гор, приносившего в банк какую-то нарисованную на коленке смятую бумажку, по которой ему без особых раздумий тут же нагружали наличностью пару КамАЗов, беспрепятственно оправлявшихся к южным окраинам родины. На самом деле, авизо – это электронный (телеграфный) документ с достаточно высокой степенью криптозащиты (к началу 1993 года к работе в РКЦ было подготовлено 6000 шифровальщиков – больше, чем за все время Великой отечественной войны), применявшийся в расчетах исключительно между учреждениями ЦБ. И стало быть, фальшивки могли быть отправлены только из самих РКЦ людьми, имевшими доступ к кодовым ключам, либо путем хакерского взлома системы защиты.
К тому же злоумышленники слишком хорошо представляли себе главный системный пробел расчетов через РКЦ. А именно – их децентрализацию, отсутствие свода информации о состоянии корсчетов для каждого цикла движения денег по ним. Такая операция в принципе даже на технической базе того времени не представляла собой непреодолимую проблему, несмотря на большое количество РКЦ (всего их было создано порядка полутора тысяч, хотя тогда еще может быть было поменьше), входивших в систему.
Достаточно было просто предварительно пересылать дубликаты записей о списании денег с корсчетов и распоряжений об их зачислении в единый информационный центр, существовавший в системе Госбанка СССР, который мог бы в течение нескольких минут произвести балансировку и санкционировать исполнение прошедших через него авизо. Либо – при обнаружении дисбаланса - заблокировать фактическое зачисление денег на корсчета банков вплоть до выявления несанкционированных авизо, что сделало бы их рассылку бессмысленной.
Однако разработчики системы расчетов через РКЦ, как видно, полагали что она будет вполне "помехоустойчива" и в децентрализованном режиме. Технически - да, но как обычно, не учли "человеческий фактор". Соблазн воспользоваться в личных ценах подручным "печатным станком" (а запись на корсчета банков - это и есть в современных условиях та самая "эмиссия") в обстановке всеобщего хаоса начала 90-х оказался слишком велик. Запеленговать же "крота" (источник утечки) задним числом, когда баланс движения денег по корсчетам сводился раз в месяц, было довольно проблематично. Особенно учитывая масштабы транзакций – ведь каждый цикл расчетов потенциально генерировал таких авизо по числу РКЦ (ок.1,5 тыс.) в квадрате.
Ладно, возвращаемся к неплатежам. Даже если движение денег между корсчетами банков происходило достаточно оперативно (я уже не помню, использовались ли почтовые авизо в подтверждение телеграфных в целях защиты, кажется, что-то такое было), документы о зачислении денег на счет конечного получателя приходили в банк получателя в бумажной форме по почте с большой задержкой. По отзывам очевидцев, РКЦ того времени мог походить на склад мешков с платежками, которые обрабатывались неделями.
Для банков в пределах одного региона, скажем, московских, ситуация выглядела не так грустно. К тому же выручали и возникшие тогда частные межбанковские расчетные (клиринговые) центры. Но денег из регионов можно было ждать неделями. К тому же банк, получивший на корсчет ваши деньги, тут же начинал их "прокручивать", так что к моменту прихода подтверждающих платеж документов, на этом корсчету могло ни быть уже ничего. Распорядиться своими деньгами вы в этом случае фактически все равно не могли, и требовалось опять ждать, пока у банка появятся средства на корсчету, причем таких ожидающих у него скорее всего хватало и помимо вас.
Таким образом, только что возникшая в России двухуровневая банковская система явно заваливала на первых порах свое тестирование в реальном времени. Теоретически там было все неплохо продумано, или, если угодно, скопировано с зарубежных образцов. Просто требовалось время и организационные усилия для "обкатки и отладки", и это время довольно неудачно совпало, как это и всегда бывает, с критическим периодом реформ в остальных сферах.
(окончание - там еще 4 небольших раздела - завтра)
