Дилан Грайс (Dylan Grice) из “Сосьете Женераль" рассматривает гиперинфляционный сценарий произошедший в Германии. Он проводит расширенную параллель не только между ситуацией в немецкой экономике, которая привела к инфляции в 16 579 999% в Веймарской Германии 1923 года, и современными развитыми странами, имеющими высокую долю заемных средств, но и между президентом Германского Рейхсбанка Рудольфом фон Хавенстейном и дуумвиратом Гринспен – Бернанке. И хотя мы знаем, как закончился Веймарский эксперимент "Денежного Генерала", вопрос о будущем США в результате действий наших маэстро (старшего и младшего) все еще открыт. Так как будущее Америки теперь исключительно в руках коварных экономистов, нижеследующее проникновение Грайса в суть экономических моделей и процессов принятия решений, должно быть достаточным, чтобы разрушить надежды любого оптимиста по поводу благоприятного исхода дела.

"Существует ли что-то более опасное, чем бессмысленная идея, принятая всерьез? Репутация экономистов оказалась подорвана в результате финансового кризиса, хотя и не так сильно, чтобы финансовое сообщество относилось ко мнению экономистов с усмешкой, которой они заслуживают. Макроэкономический вирус действительно жизнеспособен! К сожалению, ситуация не нова. Макроэкономическая теория имеет длинную и выдающуюся историю убеждения политиков в том, что утопия находится совсем рядом, обман, вызванный тем, что непроверенные гипотезы преподносятся под видом эмпирических знаний. Верьте или нет, но школа экономической мысли, которая превалировала в Веймарской Германии, и особенно в Рейхсбанке во время гиперинфляции и настаивала на агрессивной монетизации дефицита государственного бюджета, утверждала, что наращивание денежного предложения не имеет ничего общего с взрывной инфляцией! Подробнее об этом позже. А пока в этом новом мире политических экспериментов напомним сказанное британским послом в Германии о гиперинфляции: "Никто не мог ожидать откровения свыше о том крайнем безумстве, к которому может привести невежество и ложная теория"".

Надеюсь однажды, когда истинный размах Великой Депрессии 2 будет полностью осознан, когда все мыслимые и немыслимые меры будут использованы, современное общество покончит с экономистами раз и навсегда.

Для тех, кто незнаком с наиболее неудачным экспериментом в денежной политике развитых странах фрагмент для затравки:

"Среди всех величайших экономических трагедий 20-го века наибольшее количество чернил было изведено на анализ двух — Американской Великой Депрессии и потерянного десятилетия Японии. Но слишком мало было сказано о, возможно, величайшей из них: гиперинфляции в Германии. Так случилось, может быть, потому, что мы уверены, что хорошо ее понимаем. Всем известно, что неограниченное печатание денег в конечном итоге приводит к взрывной инфляции, не так ли? Дело в том, что экономисты знали об этом и тогда! Так что же происходило в уме главы центрального банка, который руководил наиболее ужасной девальвацией валюты в истории?

Часто говорится, что Великая Депрессия так основательно разрушила социальную ткань промышленно развитого мира в 1930 году, что 2 МВ стала неизбежной. Но такое заявление не учитывает роли германской гиперинфляции, ужас которой, представляется недооцененным в англо-саксонском мире. В разгар кризиса в 1923 году, например, промышленное производство сокращалось ошеломляющими темпами в 37%. В течение того же года уровень безработицы увеличился с менее 1% в конце 1922 до почти 30%! (по утверждению Франка Грэма (Frank Graham), почти половина общего числа работающих стала безработной в тот момент). Это, кстати, происходило в тот момент, когда вся мировая экономика процветала.

Что касается развития экономической ситуации, возможно, она превзошла Великую Депрессию. Но это дает нам только часть истории: национальное богатство, находившееся, в основном, в немецких государственных облигациях было полностью уничтожено. Мы можем только представить себе общенациональное психологическое опустошение германской гордости, уже растоптанной и униженной по результатам 1 МВ. Нейл Фергюсон (Niall Ferguson), в своей книге "Ascent of Money", цитируя Элиаса Канетти (Elias Canetti), говорит о его опыте общения с гиперинфляцией, когда он был молодым человеком во Франкфурте: "Это был девальвационный шабаш ведьм, где люди и единицы их валюты имели сильнейшее влияние друг на друга. Одно цеплялось за другое, люди чувствовали себя так же "плохо", как их деньги, и становилось все хуже и хуже. Вместе они сдались на милость гиперинфляции, и все чувствовали себя одинаково никчемными". Такой была ситуация в Германии, когда Великая Депрессия еще даже не началась.

Действительно, это интригующая альтернатива: попала бы Германии под чары нацистских заклинаний, которые в конечном итоге привели мир ко второй мировой войне, если бы не подошла к Великой Депрессии уже истощенной, отчаявшейся и с полностью расколотой социальной сплоченностью? Конечно, мы никогда этого не узнаем, в любом случае, такие события нельзя объяснить при помощи упрощенной причинно-следственной связи. Тем не менее, вполне возможно, что германская гиперинфляция сыграла решающую роль в движении ко 2 МВ, и поэтому логично предположить, что президент Рейхсбанка, председательствовавший на момент гиперинфляции, является самой влиятельной фигурой в истории, о которой вы никогда не слышали".

Далее представляем вам идеологического отца Бена Бернанке: Рудольф фон Хавенстейн, после которого случился потоп.

"Этим президентом Рейхсбанка был некий Рудольф фон Хавенстейн. Родился он в 1857 году в прусской аристократической семье, прошел обучение на адвоката и стал судьей уездного суда, после чего в 1890 году перешел в прусское министерство финансов и был назначен президентом Рейхсбанка в 1908 году. Пропитанный духом традиции преданности Кайзеру и страстно веривший в силу общественного долга, он, кажется, нравился всем как истинный джентльмен старой школы. Монтегю Норман (Montagu Norman) тогдашний управляющий Банка Англии, характеризовал его как "тихого, скромного, убедительного, и очень привлекательного человека". [Подробнее о предательских действиях, предпринимаемых Норманом, как главой Банка Англии в 30-х годах]

Просто невообразимо, как такой порядочный, трудолюбивый, умный и благонамеренный общественный служащий, породил неконтролируемого монстра гиперинфляции? Как мог такой образец государственной целостности руководить крупнейшим валютным разрушением в финансовой истории, вполне возможно, посеявшим семена для самой разрушительной войны в истории цивилизации?

Похоже, во время 1 МВ он выработал привычку монетизации государственного долга. С самоуверенностью, похожей на действия сегодняшних политиков, оправдывая различные креативные схемы денежно-кредитных и финансовых экспериментов, он называл рост денежной массы лишь временной мерой. Война, как ожидалось, должна была быть короткой, и в любом случае, проигравший должен будет оплачивать счета. Никто не предполагал долгого и затяжного конфликта, который в итоге произошел, и того финансового бремени, которое он взвалил на страны-участницы. Итак, в конце войны, только 10% расходов на которую, было профинансировано за счет налогов, денежная масса и цены выросли в четыре раза. Тем не менее, фон Хавенстейна превозносили как народного героя, воздавали ему почести и даже прозвали "Der Geld Marschall", что звучит немного похоже на "Maestro", но на самом деле переводится как "Денежный генерал".

Единожды вступив на этот путь, становится трудно с него сойти, тем более, что на ранних стадиях инфляция кажется не таким уж и плохим явлением. Хотя инфляция и выросла на 60% в 1921 году, реальное промышленное производство возросло на 26%, а уровень безработицы составлял всего 1%. Следующая диаграмма показывает, в течение этого периода реальные цены на германские акции выросли более чем на 100%. Но затем инфляция ускорилась. В 1922 году она достигла 5 300%, а накануне проведения денежной реформы, в конце 1923 года, годовая ставка равнялась 16 579 999%. Как это случилось?

Назвать политический климат того времени трудным было бы преуменьшением. Страна стояла на грани гражданской войны: на крайнем правом крыле находилась обширная униженная группа бывших военных, которые были насильственно демобилизованы победившими союзными силами. Эта бурлящая и желающая отомстить сила стала основой националистических формирований; на крайнем левом крыле были антивоенные силы – рабочие и коммунисты, которые позже в 1917 году вдохновленные большевистской революцией в России направили свои силы на достижение тех же целей в Германии. Между тем, ситуация с революционными идеями, витающими в воздухе, и ожесточенными ночными уличными боями между диаметрально противоположными политическими силами была щедро сдобрена глубоким чувством обиды по отношению к иностранным державам, порожденным вопросом о военных репарациях (4-7% от ВВП), которые Германия должна была выплачивать каждый год вплоть до полной компенсации за разрушения, нанесенные во время войны.

Стоит отметить, что было много споров по поводу того, насколько репарации могли послужить основной причиной гиперинфляции. Некоторые исследователи утверждают, что 4-7% бюджетных расходов было терпимым уровнем, и что гиперинфляция была изначально задумана в качестве блефа, на каком-то этапе, вышедшего из-под контроля. Немецкие власти фактически пытались продемонстрировать, насколько отчаянно их положение, чтобы снизить репарационные платежи. Я не эксперт в этой области, но меня данный аргумент не совсем убедил. Кстати, стоит отметить, что мы скоро сможем воочию убедиться, насколько, с политической точки зрения, преодолимо такое бюджетное бремя, поскольку 4-7% от ВВП, это примерно столько, сколько требуется, по расчетам Чекетти (Cecchetti) с коллегами из Банка международных расчётов, чтобы стабилизировать задолженность на уровне 2007 года (см. диаграмму ниже).

Лично я думаю, что репарации в 4-7% от ВВП, оказались последней каплей для немецких властей, которые столкнулись с бегством капитала вследствие налоговых мер, которые они должны были принять для укрепления бюджетной позиции государства (подобное мы видим в сегодняшней Греции) при помощи привычной уже монетизации, и испугавшись того, что может произойти если проводить болезненную дефляционную политику. Как Лиакат Ахамед (Liaquat Ahamed) пишет в своей книге о Великой Депрессии: "Если бы он отказался печатать деньги, необходимые для финансирования бюджетного дефицита, он рисковал вызвать резкое повышение процентных ставок, поскольку правительство было бы вынуждено заимствовать из любого возможного источника. Массовая безработица, которая бы неизбежно возникла, по его мнению, привела бы ко внутреннему экономическому и политическому кризису, который привел бы хрупкое равновесие Германии [того времени], к реальным политическим конвульсиям". Подобная дилемма, без сомнения, уже знакомая сегодняшним наблюдателям, и давление перспективы еще больших экономических неурядиц, поставило его перед выбором: ударить по тормозам или нажать на акселератор, он выбрал второе".

Еще один урок: обвинения в адрес биржевых игроков за бесконечные ошибки экономистов и ошибочные взгляды на все, не новы. Так или иначе, трейдеры CDS еще не существовали в предыдущий раз, когда страны оказались на грани банкротства. Как это возможно?

"И как всегда, экономическая теория, предоставлявшая "научное" обоснование попыткам фон Хавенстейна выиграть время, была под рукой. Общее мнение в Германии было таково, что причина инфляции была внешней, так как и рейхсмарка и импортные цены двигались в диспропорции к денежной массе. Поскольку интернациональная стоимость валюты зависела от платежного баланса, который был обусловлен, в значительной мере, репарациями, иностранцы, а не бюджетный дефицит вызвали инфляцию. Действительно, фон Хавенстейн был настолько увлечен этой теорией, что заблокировал попытку денежной реформы, утверждая, что любые меры будут бессмысленны без урегулирования вопроса репараций. По словам Людвига фон Мизеса (Ludvig von Mises): "господин Хавенстейн искренне полагал, что продолжение печатания новых банкнот не имеет ничего общего с повышением цен на сырьевые товары, заработной платой и иностранными биржами. Этот рост он приписывал проискам биржевых игроков...". Биржевые игроки всегда виноваты, не так ли?

Но 1922 год был так давно. "Продвинутая" экономика не может никоим образом сравниваться, с тем временем? Читаем дальше:

"Я не хочу переигрывать с параллелями. На самом деле, есть одно очень большое отличие между временем, когда приходилось играть фон Хавенстейну, и днем сегодняшним, когда приходится играть сегодняшним центральным банкам, а именно — стабильность политического климата. Очевидно, что все может измениться, но классовая борьба, националистическая ксенофобия и революционный дух, отравлявшие политическую атмосферу Германии 20-х годов, по крайней мере, сегодня отсутствуют и не играют значительной роли на сегодняшнем политическом ландшафте. Но совсем игнорировать эти параллели не стоит: как и современные центральные банки, фон Хавенстейн столкнулся с ужасными финансовыми проблемами; как и сегодня, различие между фискальной и денежно-кредитной политикой было размыто; как и сегодня, политическая значимость дефляции устрашала, и, как и в сегодняшнем случае с увлечением валютным стимулированием, очевидно надежная экономическая теория утвердила его во мнении, что он поступает правильно".

Давайте не будем забывать, что сегодня, без особой помпы, греки и немцы делают все возможное, чтобы вытащить ксенофобию из небытия.

"Можно сказать, что самая большая разница в том, что сегодня у нас больше опыта. Конечно, мы понимаем, что происходит, когда дефицит бюджета финансируется за счет печатного станка, и что происходить это может только в отсталых и коррумпированных государствах, типа Боливии и Зимбабве. Но разве всего лишь несколько лет назад мы не считали, что только отсталые и коррумпированные государства страдают от банковских кризисов?

И вообще, как фон Хавенстейн мог не знать, что продолжительная и все увеличивающаяся эмиссия денег для финансирования дефицита государственного бюджета приведет к инфляции? Опыт безудержного печатания денег во время гражданской войны в Соединенных Штатах был хорошо задокументирован, равно как и гиперинфляция в революционной Франции в конце XVIII века. Возможна ли такая ситуация (как и сегодня), что он был чрезмерно уверен и в своей способности контролировать свое творение и в экономической теории, которая рассказала ему о том, что такой контроль возможен? Конечно, статья, размещенная в "New York Times", в канун Первой мировой войны (опять же, информация из книги Лиакат Ахамеда), по-видимому, являлась доказательством общего оптимизма, что не будет "неограниченного выпуска бумажных денег и их неуклонного обесценивания... ...поскольку монетарная наука сегодня развита гораздо лучше, чем в стародавние времена".

На самом деле, мы понимаем инфляционную экономику. Несмотря на то, что экономисты везде твердят о том, что мы находимся на "неизведанной территории", используя валютное стимулирование. Известно, что если вы продолжаете монетизирвать дефицит, то в конечном итоге вы получите инфляцию. Известно, что поскольку вы вступили на этот путь, может оказаться чрезвычайно трудно сойти с него. Но это было известно и тогда. Реальная проблема заключается в том, что инфляция, является по своей сути политический переменной, и озабоченность приемлемым уровнем задолженности и количеством необеспеченных социальных обязательств делает нас более зависимыми от политиков, чем это было в течение многих десятилетий. Франк Грэм (Frank Graham) завершил свое исследование Веймарской гиперинфляции следующим наблюдением, которое, я думаю, так же зловеще, как и уместно сегодня:

"Жернова международной финансовой мельницы медленны, но их мощность велика. Они, кроме того, изменчивы. Основным условием является то, что бункеры должны быть не слишком загружены в стремлении перемолоть все зерно за один присест. Столь многое об экономике не обсуждается. Что имеют про запас политики, является непостижимой тайной. Можно лишь сказать, что возможные финансовые трудности, которые могут возникнуть, почти наверняка возникают из политических, а не экономических источников"".

Сколько еще параллелей нужно привести: эскалация геополитической напряженности по всему миру, восточноевропейская пороховая бочка, финансовое послабление, маскирующееся под экономическую доктрину, и сверх всего этого — невменяемый денежный станок. Подобно тому, как фон Хавенстейн создал основы для самой разрушительной войны в мировой истории, его современная реинкарнация делает то же самое. Еще один, гораздо более разрушительный военный конфликт уже на подходе?

Перевод: Арвид Хоглунд, специально для сайта "Война и Мир"