23 октября 2002 года в здание театрального центра на Дубровке вошли хорошо вооруженные и подготовленные террористы. Захватив сотни заложников, они потребовали вывода российских войск из Чечни. После долгих переговоров российские власти ответили штурмом, и ни один из захвативших здание на Дубровке не ушел живым. Оборотной стороной этой победы над террористами стала трагедия заложников. В результате теракта погибло 130 человек. Для уцелевших жизнь оказалась разрезанной надвое: до и после «Норд-Оста». Многие потеряли родных и близких, многие стали инвалидами.

С тех пор прошло долгих пять лет. Трагедия «Норд-Оста» оказалась заслонена ужасом Беслана, террористическое подполье было подавлено в Чечне, но продолжило расползаться по северокавказским республикам. В ад отправились уничтоженные российскими спецслужбами Масхадов и Басаев. Финансировавшие теракт в «Норд-Осте» исламистские террористические структуры утратили интерес к России, сосредоточившись на войне против «неверных» в Ираке и Афганистане. Время залечило физические и душевные раны бывших заложников; те, кого трагедия «Норд-Оста» не коснулась прямо, практически забыли о ней. Жизнь идет своим чередом, но то и дело что-то заставляет нас возвращаться к тем четырем страшным октябрьским дням, когда на тончайшем волоске повисли судьбы сотен заложников и огромная страна замерла в напряженном ожидании.

Возможно, все дело в тревожащей наше сознание неопределенности. Какие цели на самом деле преследовали террористы? Какими способами они собирались их достигнуть? Были ли действия российских властей адекватными вызовам? На все эти тревожащие вопросы внятных ответов не сформулировано даже по прошествии пяти лет.

Парадоксально, но факт: до сих есть люди, с полной серьезностью, утверждающие, что захватившие здание театрального центра террористы требовали «мира в Чечне». На самом деле, разумеется, террористы не выдвигали и не могли выдвигать требования мира – равно как требований демократии, коммунизма и царства Божьего на земле. Требования террористов всегда носят конкретный, а не абстрактный характер и требованием Бараева был вывод российских войск из Чечни. Но вывод российских войск – это не мир, это новый виток кровопролитного конфликта. Это война.

Для чего террористы требовали вывода войск? Все очень просто.

После распада Советского Союза на территории Чечни установился криминальный режим. Закона не было – было лишь право сильного. Непоследовательные и плохо подготовленные действия тогдашнего правительства страны, направленные на устранение этой опасности, успеха не имели. Криминальный режим Дудаева лишь усиливался, получая поддержку одновременно от западных благотворительных организаций и от враждебных западным странам исламских террористических структур. В 1996 – 1999 криминальный режим на территории Чечни претерпел существенные изменения; если раньше цели его лидеров (насколько вообще можно говорить об общих целях у главарей постоянно конфликтующих банд) носили преимущественно уголовный характер, то теперь чеченские бандформирования становились субъектами международного исламского терроризма – подобно «Талибану» и «Аль-Каиде».

И хотя в 1999 – 2000 годах российские власти вновь установили свой контроль над территорией Чечни, так просто покончить с терроризмом было уже невозможно. Активно подпитываемые деньгами и наемниками из-за рубежа, располагающие базой для своего развития – массами обездоленных жителей Чечни, морально поддерживаемые большинством европейских СМИ, лидеры террористов продолжали борьбу, приносящую им огромную материальную выгоду.

Террористическим лидерам была выгодна война с Россией; из этого неоспоримого факта правозащитники впоследствии сделали в корне неправильный вывод о том, что мир террористам невыгоден. Это было не так. Войны была выгодна Масхадову и его окружению, однако мир сулил выгоды гораздо большие. Конечно, мир особый, мир на условиях террористов. Российские войска и спецслужбы в общем и целом контролировали территорию Чечни и было уже нельзя спокойно и массово торговать людьми. Нельзя было заниматься контрабандой оружия, нефти и наркотиков в промышленных масштабах, нельзя было за плату предоставлять свои тренировочные лагеря зарубежным союзникам-террористам. Да что там иностранцев! – даже своих собственных боевиков было уже нельзя подготовить на должном уровне, потому что в условиях контртеррористической операции можно платить выросшим в условиях хаоса мальчишкам за установку примитивных фугасов, но нельзя подготовить из них высокопрофессиональных террористов, способных решать сложные задачи. Поэтому мир подобный хасавюртовскому, мир, с обязательным выводом российских войск и обязательной независимостью Чечни был для террористического руководства очень и очень выгоден. Этого мира стоило добиваться; ради него можно было пойти на многое.

Цель террористической операции в Москве была вполне очевидной: воссоздание в Чечне бандитской «республики». Гораздо более интересны были способы, при помощи которых террористы пытались добиться поставленной цели. Захватом заложников дело не ограничивалось; план операции был достаточно сложной многоходовкой и предусматривал скоординированные усилия в террористической, политической и информационной сферах.

Общий замысел был следующим. С конца октября проникшие в Москву террористы Бараева начинают проводить регулярные теракты (взрывы автомобилей со взрывчаткой и террористок-смертниц). В столице и в стране понемногу нагнетается паника; ведутся разговоры о необходимости войны в Чечне. В это время террористы при помощи своих информационных агентств и новой газеты «TheChechenTimes» обрабатывают европейское общественное мнение в свою пользу. Этой задаче служит и проведенный в Копенгагене «Всемирный чеченский конгресс». 7 ноября отряд Бараева захватывает здание мюзикла «Норд-Ост». Захватив здание и заминировав его, террористы заявляют о том, что требуют мира в Чечне и вывода из республики российских войск. В российском обществе, и так крайне напряженном из-за взрывов, от нового крупного теракта начинает нарастать паника, и власти не могут с ней справиться. В течение нескольких дней с террористами ведутся переговоры; в это время в Копенгагене вторично собирается «Всемирный чеченский конгресс» и когда российские власти под давлением впавшей в истерику общественности ломаются, «Всемирный чеченский конгресс» легимитизирует пришедших к власти в республике главарей террористов – как это уже было в 1991 году. Российские войска выводятся из Чечни. «Уникальная операция», о которой говорил Масхадов, завершается громкой победой террористов.

Можно гадать о том, как пошли бы дальнейшие события; по всей видимости, реализовался бы примерно следующий сценарий.

Российская армия выводится из Чечни, получающей независимость и признание со стороны мирового сообщества. Вывод войск сопровождается инициированными «Всемирным чеченским конгрессом» процессами в Гаагском международном трибунале над высокопоставленными российскими генералами; результат процессов известен заранее, поскольку никакая война не может вестись без преступлений против мирного населения. Все подсудимые приговариваются к крупным срокам заключения; по странному стечению обстоятельств лидеры чеченских террористических организаций присутствуют на процессах в качестве свидетелей обвинения.

Как проигравшая сторона, Россия обязывается выплачивать пострадавшей Чечне репарации на восстановление инфраструктуры, материальные компенсации, etc. Удельный вес репараций в российском бюджете сравнивается с суммами на обслуживание внешнего долга. Однако это только часть тех реальных финансовых выплат, которые идут в Чечню; подобно тому, как это было в 1996 – 1999 гг., происходит взимание репарации «теневым путем» (финансовые махинации, грабежи, торговля заложниками). По крайней мере теперь любая чеченская преступная группировка может в случае преследования ее правоохранительными органами кричать о расовой дискриминации; европейское общество воспринимает эти претензии как априори справедливые – вывод российских войск из Чечни подтвердил «русское варварство».

Однако немалые деньги, получаемые из России как легально, так и нелегально, чеченцам впрок не идут. Объективно в Чечне нет ни одной производственной сферы, в которой можно было бы занять тысячи людей, во время войны партизанивших в горах, и десятки тысяч, живших на российскую и иностранную гуманитарную помощь. Исключение составляет нефть, но нет никаких сомнений, что нефтяная отрасль будет «приватизирована» лидерами крупнейших террористических кланов; собственно чеченцы от нефти не получат ничего.

Иными словами, сама себя прокормить Чечня не сможет. История знает немало таких случаев; совокупный прибавочный продукт добывается в подобной ситуации грабительскими набегами на соседей.

Для этого в Чечне есть целое поколение молодых ребят, которые не умеют ничего, кроме как воевать – и их умения ставить фугасы, организовывать засады и партизанить – очень ликвидный товар в нашем мире.

Одновременно на территории Ичкерии возникают все новые и новые тренировочные лагеря для подготовки террористов из зарубежных террористических организаций; это делается менее явно, чем в контролировавшемся «Талибаном» Афганистане, но от этого суть дела не меняется. И руководство независимой Ичкерии, и их зарубежные коллеги из «Аль-Каиды» уже знают, где будут применены подготовленные в этих тренировочных лагерях кадры.

Несколько лет (от трех до семи) идет подготовка к «освобождению единоверцев из-под русской оккупации»; эта задача становится приоритетной во внешней политике независимой исламской демократической республики Ичкерия. Разумеется, ее инициаторы учитывают неудачный опыт вторжения в Дагестан в 1999 году; теперь в роли агрессора перед мировым сообществом должна выступить Россия.

Операция «Свобода» начинается действиями местных сепаратистов в Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии. За прошедшие годы на территории этих республик создана прочная террористическая инфраструктура: секретные базы и склады оружия; многие сепаратисты прошли подготовку в чеченских лагерях, кроме того, немало опытных специалистов в области террористических действий заблаговременно внедрены на территории этих республик.

Действия российских властей на этом этапе могут иметь или плохие, или очень плохие результаты. Самым глупым поступком будет попытка повторить события 1999 года и вступить на территорию Чечни. Поступив так, Кремль напрочь забыл, что на дворе не 1999-й год. Российская армия, деморализованная поражением, лишенная нормального руководства (все генералы помнят судьбу их предшественников), отвратительно вооруженная и еще хуже подготовленная, не добивается в первые дни войны решительно никаких успехов. Мировое сообщество, получает еще одно доказательство «русского варварства», и не позднее чем через неделю после начала боевых действий под давлением ООН и угрозами войны («миротворческой операции») российские войска отводятся из Чечни. Теперь Чечня получает карт-бланш для действий в республиках Северного Кавказа; ее действия поддерживаются политически европейским сообществом, а материально – арабскими странами и всевозможными мусульманскими организациями. «В конце концов, - говорит в своем ежегодном выступлении президент США, - они воюют за свободу, а это не меньшая ценность, чем демократия». Потеря северокавказских республик становится для России неизбежностью.

Второй вариант действий российского руководства при агрессии Чечни более реален. Кремль удерживается от немедленного объявления войны Ичкерии и лишь перебрасывает на Северный Кавказ все новые и новые контингенты войск. Вместе с той частью населения, которая не желает «независимости», войска удерживают Северный Кавказ в течение нескольких лет; то, что творится там, смело можно назвать полномасштабной гражданской войной. В европейских СМИ нагнетается истерия по поводу очередных «преступлений» русских; в конце концов Ичкерия официально заявляет о поддержке своих братьев по крови и вере, «истекающих кровью в неравной борьбе с русскими». (После некоторого раздумья, подобное заявление делает и официальный Тбилиси, надеющийся под прикрытием общего хаоса решить осетинский и абхазский вопрос. Это, однако, не удается, и Грузия, и без того раздробленная, падает в пропасть межнациональной по названию и гражданской по существу войны. Титанические усилия США потушить этот пожар дипломатическими методами оказываются неудачными: что-то изменить может лишь прямое вторжение, на которое ни США, на страны НАТО не рискуют идти.) Регулярные чеченские части, конечно, не могут внести перелом в войну: как бы ни была слаба российская армия и ополченцы, они сражаются за свою жизнь и за свой дом. Вмешательство Ичкерии, однако, позволяет поднять в ООН вопрос «о ситуации на Северном Кавказе». Решение ООН известно заранее: от России требуется покинуть Северный Кавказ.

После долгих угроз Москва вынуждена согласиться на этот ультиматум.

На равнинах Юга России, по которым отныне проходит государственная граница, создается прочная линяя обороны; дальше идут исконно русские земли и отступать некуда. Пока же у страны и у ее многонациональной нации остаются еще возможности устоять.

Но в равной степени возможности победить остаются и у наших противников. Прочно обосновавшись на Кавказе, они смотрят дальше на Север: в России есть еще так много наций, которым можно оказать братскую помощь в борьбе за независимость, даже если они сами о том не подозревают…

А Европа, так и не нашедшая в себе мужества после полувека антирусской пропаганды времен «холодной войны» взглянуть на нашу страну по-новому, с ужасом смотрит на то, что творится на Кавказе: большего кровопролития европейцы не видели давно. Воюют Грузия, Исламская федерация Северного Кавказа, Армения, Абхазия, Осетия, Азербайджан, Турция. В войну постепенно втягиваются среднеазиатские республики и Иран. Большинство европейских интеллектуалов сходится на том, что это – результат многовековой оккупации свободолюбивых народов русскими, которые целенаправленно сеяли семена вражды между народами; особенно эту точку зрения отстаивают российские правозащитники-эмигранты, покинувшие страну вскоре после начала северокавказских событий, когда правоохранительные органы официально заявили, что не могут гарантировать их безопасность.

В предновогоднем выступлении перед нацией президент США суммировал результаты начала XXI века. «Глядя то, как в далекой России маленькие нации сражаются за свою свободу, мир затаил дыхание», сказал президент. Немногие из американцев обладали достаточной эрудицией, чтобы вспомнить, что так уже кто-то говорил.

Этот сценарий кажется слишком апокалиптичным, чтобы в него поверить; на самом деле в случае вывода российских войск их Чечни шансы на его реализацию весьма велики. Представители чеченских террористов неоднократно заявляли, что не собираются повторять ошибок Хасавюрта; действительно, правильныедействия с их стороны могут иметь для нашей страны весьма печальные последствия.

В полной мере воплотить планы террористической операции не удалось. Заминированная машина у «Макдонольдса» взорвалась раньше, чем планировалось, а от взрыва машины перед концертным залом имени Чайковского террористы по непонятной причине отказались. Дата захвата заложников была перенесена с 7 ноября на 23 октября; отвечавший за взрывы смертниц на московских улицах террорист так и не ввел их в дело. Однако даже несмотря на все эти неудачи «уникальная операция», подготовленная и реализованная чеченскими террористами, чуть не закончилась для России поистине катастрофическим поражением. Со страниц газет и с экранов телевизоров на граждан нашей страны выплескивались боль и ужас; призывы к капитуляции звучали повсеместно. Уже к вечеру 25 октября напряжение достигло опасного рубежа: еще немного, и террористам удалось бы «сломать» психологическую ситуацию в стране, превратить ее население в охваченное паникой стадо, готовое выполнять все, даже самые самоубийственные для страны требования бандитов.

Решение российских властей взять здание штурмом не просто самым эффективным – оно было единственным. В сконструированной террористами ситуации любая альтернатива штурма была чревата для нашей страны огромными потерями – и потому даже если бы бандиты Бараева и Абу-Бакара успели бы взорвать здание захваченного ими театрального центра, унеся с собой на тот свет семь с половиной сотен заложников – даже и эта ужасная трагедия была бы намного меньшей, чем те потери и те невинные жертвы, которые неизбежно последовали бы в случае капитуляции нашей страны, в случае вывода российских войск из Чечни.

Благодаря подвигу сотрудников спецподразделений ФСБ «Альфы» и «Вымпела» число погибших удалось значительно сократить. Простая констатация этого факта – больше всех славословий, которые можно было бы сказать в адрес спецназовцев, спасших не только сотни заложников, но и всех нас.