Фрагмент из 13 главы книги Ф. Уильяа Энгдаля "Столетие войны: англо-американская нефтяная политика и Новый мировой порядок".Предыдущая часть: Вашингтон возвращается к Халфорду Маккиндеру Мрачные расчеты, предсказывающие неминуемый пик мировой добычи нефти, объясняли, почему Вашингтон был готов пойти на крайнюю степень риска чтобы получить контроль над Ираком. Они также объясняли многие озадачивающие внешнеполитические шаги США, от западного побережья Африки до Ливии и Судана, от Колумбии и Венесуэлы до России и Грузии, а также в Баку и Афганистане. Пока Буш готовился к обеспечению своей победы на повторных выборах, стала очевидна определенная схема в военной и энергетической политике США. Вывод был очевиден. Внешняя и военная политика США теперь определялась одной целью – контролем над каждым крупным существующим и потенциальным источником нефти, и путями ее транзита во всем мире. Такой контроль не имел бы прецедентов. Одна супердержава, Соединенные Штаты, была бы способна решать: кто получает энергоносители, какое количество и по какой цене. Такая власть имела бы невообразимые возможности накануне кризиса нехватки нефти, который мог бы привести к катастрофическим последствиям для мировой экономики и социальной стабильности. Все походило на то, что Вашингтон ввязался в войну, которую один из критиков называл ресурсными войнами. Перед лицом неожиданной и неизбежной глобальной нехватки энергоносителей в таких регионах как Китай и Индия, США, как единственная в мире военная супердержава, имела бы возможность диктовать условия экономического развития в мире. Она имела бы беспрецедентную власть позволять или запрещать доступ к самому экономически важному виду сырья – нефти. Чтобы суметь контролировать надвигающийся кризис ресурсов, Вашингтон должен был начать действовать задолго до того, как мир осознал, каковы ставки в этой игре. Дезинформации и обману следовало играть ключевую роль. В политике администрации Буша, этого хватало с избытком. На той же Парижской конференции по пику нефти в мае 2003 г., выступал Майкл Клэр, автор работ по ресурсным войнам. Он процитировал мало замеченное высказывание министра энергетики Буша, Спенсера Абрахама, на проходившем в марте 2001 г. Национальном саммите по энергетике (National Energy Summit). Министр предупреждал: «Америку ждет кризис нехватки энергоносителей в течении следующих двух десятилетий. Неспособность ответить на этот вызов будет угрожать экономическому благополучию нашей страны, ослабит государственную безопасность и в буквальном смысле изменит наш образ жизни.» Ссылаясь на Отчет по энергетике Чейни от 2001 г., Клэр отмечал, : «Общее ударение делается на устранение препятствий – будь то политических, экономических, юридических или логистических – которые бы мешали увеличению поставок зарубежной нефти в Соединенные Штаты». Он добавил: «… энергетический план Чейни будет также иметь значительные последствия для политики США в сфере безопасности, и для размещения и использования Американских вооруженных сил.» Перспектива внезапного ограничения объемов добычи нефти и газа, которое возможно случится к концу десятилетия, т.е. через пять-семь лет, в самом деле могла бы объяснить одержимость идеей войны в Вашингтоне. Это может объяснить и то, почему такое уважаемое издание как Нью-Йорк Таймс, в январе 2003 г. опубликовало большую статью Михаила Игнатьева (Michael Ignatieff), в которой он, описывая внешнюю политику Америки, призывал к строительству империи – ранее немыслимая вещь для этой традиционно либеральной газеты. Шаг за шагом, в течение правления администрации Буша, Соединенным Штатам удалось расширить свое военное присутствие в ранее невозможные уголки земного шара. Коллапс советской экономики создал возможности для расширения подконтрольного Вашингтону НАТО к самой двери России, прямо в «сердце мира» по выражению Бжезинского. Говоря об осознанной связи между энергетической политикой Буша и его военной стратегией, Клэр отмечал: «… нельзя отрицать того, что главным приоритетом президента Буша стало усиление возможностей Америки по развертыванию военной мощи. При этом он следовал энергетической стратегии, влекущей за собой усиленную зависимость от поставок нефти из кризисных регионов с незатухающими конфликтами… С одной стороны, целью этой стратегии было взятие под контроль все больших объемов нефти, а с другой стороны, целью было усиление возможностей Америки вести боевые действия на этих самых территориях.» В заключение, Клер писал: «Эти цели слились в единую, целостную структуру, которая стала эскизом для Американского мирового доминирования в 21-ом веке». Из-за Иракской войны, военные базы США были открыты в Узбекистане, Кыргызстане, ранее находившихся в сфере СССР, и в Афганистане. Военная позиция в Афганистане позволяла войскам США контролировать большую часть южной Азии. Пакистан был зависим от военного давления из США. Теперь, вся территория Персидского залива стала военным протекторатом США. По мере усиления военного контроля в Ираке, одна за другой стали падать костяшки энергетического домино по всему миру, при изрядной помощи Вашингтона. Грузия, являющаяся ключевым трубопроводным маршрутом от Каспия до турецкого Джейхана, стала де факто протекторатом США к началу 2004 г. Михаил Саакашвили, обучавшийся в США 36-летний юрист, пришел к власти в результате «революции роз», чему способствовали Вашингтон вместе с Фондом Сороса и чему помогло личное вмешательство Джеймса Бейкера, юридическая фирма которого одновременно представляла нефтяные интересы BP в Каспийском море. В начале 2003 г., пока все следили за развитием ситуации в Ираке, Пентагон подготовил долгосрочное соглашение о военном базировании с двумя крохотными островами в Атлантике, Сан-Томе и Принсипи. Удачным образом, эти острова находились в пределе досягаемости военного удара по стратегическим нефтяным месторождениям Западной Африки: от Марокко до Нигерии, Экваториальной Гвинеи и Анголы. Джордж Буш предпринял крайне необычный тур по Западной Африке, совпавший по времени с соглашением. Некоторые аналитики в Вашингтоне полагали, что вскоре до 25 % всех нефтяных потребностей США будут обеспечиваться нефтью из Западной Африки. Они назвали Гвинейский залив районом «жизненно важных интересов» США. В Отчете по энергетической политике Чейни писал, что Африка «рассматривается в перспективе как один из самых быстрорастущих поставщиков нефти и газа для американского рынка». Не афишируя этого, США вытесняли французов с того места, которое те традиционно занимали в различных нефтяных регионах Африки. Ливия тоже начала вовлекаться в орбиту США. В январе 2004 г., Каддафи объявил о своем отказе от методов террора и открыл Ливию для зарубежных нефтяных инвестиций взамен на снятие санкций США. Говоря о потеплении отношений с Вашингтоном, Каддафи отметил: «Сейчас идет эра глобализации, и существует масса новых факторов, формирующих мир». Ливия все еще обладала значительными запасами нефти, и Вашингтон хотел их заполучить. Ливия начала заключать крупные сделки с японскими, итальянскими, французскими и другими иностранными компаниями, не связанными санкциями США. К тому времени, она уже подписала контракт с Китаем на строительство нефтяных и газовых трубопроводов. Но теперь все должно было измениться. Американские нефтяные компании были приглашены обратно. Каддафи задумался о том, как выжить в грядущих катаклизмах. В Судане, в январе 2004 г., правительство в Хартуме подписало соглашение, которое разрешало коллективное использование нефтяных месторождений на оккупированном повстанцами юге, чем завершило два десятилетия гражданской войны. За этой сделкой стоял Вашингтон. До этого, Судан сотрудничал с китайскими и европейскими нефтяными компаниями, а компании США были исключены из-за санкций Вашингтона. Судан обладал значительными нефтяными запасами, и Вашингтон решил, что время пришло и для них. Целью растущего военного присутствия США стала также нефть из Колумбии и соседней Венесуэлы. Администрация Буша объявила о том, что потратит 98 миллионов долларов на военное обучение и подготовку в Колумбии. Это делалось не для того, чтобы остановить поток кокаина в Соединенные Штаты. Это делалось для защиты от партизанов из ФАРК (FARC) и ЕЛН (ELN), которые угрожали большому нефтепроводу американской Occidental Petroleum. Колумбия стала седьмым по величине поставщиком нефти для Соединенных Штатов. Когда президент Венесуэлы, Уго Чавез, попытался взять государственную нефтяную компанию под непосредственный контроль, администрация Буша попыталась осуществить в стране государственный переворот. В США, нефтяной импорт из Венесуэлы, Колумбии и Эквадора превосходил по объему импорт нефти со всего Ближнего Востока. Сходным образом, во владеющей нефтяными и газовыми месторождениями Индонезии терроризм открыл двери новому, усиленному военному присутствию США. Американский аналитик Золтан Гроссман отмечал: «В долгосрочной перспективе, строительство новых баз может оказаться более важным, чем сами войны, как для американских военных стратегов так и для врагов США.» В конце своего первого президентского срока, Джордж Буш мл., новичок во внешнеполитических делах, руководил самым грандиозным развертыванием американской военной силы в ее истории. Военные базы позволяли США, как никогда прежде, контролировать стратегические маршруты энергоносителей по всей Евразии. США могли контролировать будущие энергетические связи между Японией, Китаем, Восточной Азией, Индией, Россией, а также Европейским Союзом. Бельгийский автор, Мишель Колон, сказал прямо: «Если вы хотите править миром, вам нужно контролировать нефть. Всю нефть. Везде.» Как раз этим и занимался Вашингтон. Когда после начала войны в Ираке, зависимая от энергоносителей Япония попыталась подписать долгосрочный контракт на разработку крупного нефтяного месторождения в Иране в августе 2003 г., Вашингтон удержал их от этого, назвав причиной ядерную программу Ирана. Токио поняло намек. В октябре они уже лихорадочно пытались перекупить у Китая российскую нефть от ЮКОСа, как раз когда эта российская компания вела переговоры с Джорджем Бушем о продаже мажоритарного пакета акций ChevronTexaco. Нефтяной радар в Вашингтоне следил за всеми, повсюду. После оккупации Ирака стало очевидным, что Соединенные Штаты намериваются обеспечить тем или иным способом контроль за всеми крупными источниками нефти и газа, до которых они смогут добраться. Неудивительно, что многие стали задаваться вопросом о мотивах американского президента и его миссии по распространению свободы и демократии. Его предложение укреплять демократию на Ближнем Востоке путем удвоения финансирования Национального фонда в поддержку демократии (National Endowment for Democracy) едва ли могло успокоить. Анатоль Ливен анализировал, как США стремятся к развязыванию войны непосредственно перед началом военной кампании в Ираке. Ливен, сотрудник Фонда Карнеги за международный мир, отмечал: «Основным и в целом одобренным планом является одностороннее мировое господство через абсолютное военное превосходство. Этот план последовательно поддерживался и разрабатывался группой интеллектуалов, близкой к Дику Чейни и Ричарду Перлу, с момента коллапса Советского Союза в начале 1990-х.» Ливен напрямую связывал замысел группы Чейни со стратегическим вопросом о нефти: «Гарантированный и неограниченный доступ к дешевой нефти, полный контроль как можно ближе к ее источнику – это являлось единственным главным фактором для людей, собравшихся вокруг Чейни».(6) © Перевод специально для сайта "Война и Мир". При полном или частичном использовании материалов ссылка на warandpeace.ru обязательна. | 
