Сегодня принято говорить о военно-политических аспектах расширения влияния Китая за рубежом, однако от внимания исследователей ускользает более приземленная причина "китайской экспансии" - угроза продовольственной безопасности. Геополитические инициативы Пекина в Африке, Восточной Европе, Южной Америке и Южно-Китайском море тесно завязаны с обеспечением стабильного пищевого потребления, и как следствие внутриполитической стабильности в стране. Ранее "Южный Китай" уже писал про проблемы критической зависимости Китая от экспорта энергоресурсов и интегральных схем, вместе с которыми проблема продовольственной безопасности формирует триаду основных экономических угроз Китая.
Несмотря на огромную территорию КНР почти пятую часть китайского населения планеты кормит лишь 7% мировой пашни (около 130 млн га). Критическое положение Китая проявляется более наглядно при сравнении объема пашни на одного человека с другими странами мира: если в Китае на одного человека приходится 0,08 га пашни, то в соседней России в десять раз больше - 0,85 га, не говоря уже о Казахстане где на человека приходится 1,73 га пашни, или в более чем в 20 раз больше, чем в Китае. Таким образом, Китай - одна из самых малообеспеченных пашнями стран в мире. С критическим положением КНР может сравниться только положение соседней Индии, где на человека приходится 0,12 га пахотных земель.
Удручающее положение Китая, аграрное перенаселение и неурожай в котором не раз становились причиной смены политического режима, усугубляется итогами 30-летней промышленной революции: по различным данным от 19,4% (данные исследования Минсельхоза 2005-2013 годов) сельскохозяйственных угодий загрязнены тяжелыми металлами (кадмием, никелем и мышьяков), а 40% пашни подвержены процессам деградации. Деградация и загрязнение почв усугубляется масштабным загрязнением воды, ее недостатком, а также ускоряющимся процессом урбанизации Китая, в результате которого пахота выводится из сельскохозяйственного использования. Сегодня из-за экономического кризиса в стране процесс загрязнения почв сбавил темпы, которые однако до сих пор находятся на высоком уровне: так, уровень загрязнения кадмием и его соединениями вырос на 50% в юго-западных и прибрежных районах Китая и на величину от 10 до 40% – в других частях страны по сравнению с последним исследованием, проводившемся в 1986-1990 годах. Ситуация усложняется в связи с тем, что максимальное загрязнение почв происходит в районах максимального сосредоточения населения - треугольнике Пекин-Хэбэй-Шаньдун, дельте реки Янцзы и дельте реки Чжуцзян, усиливая здесь угрозу стабильного продовольственного обеспечения собственными силами агрокомплекса Китая. Важно отметить, что Китай - далеко не идеальное место для земледелия, по оценкам ОЭСР до 70% китайских обрабатываемых земель - низкоурожайные.
Урбанизация вводит Китая в третий круг "голодного ада": несмотря на несопоставимое огромное количество населения и мизерный объем сельскохозяйственных угодий страны, за последние 30 лет (1983-2013) Китай увеличил производство зерна на 114%, мяса на 395% и молока на 1100%. Стремительное переселение китайцев в города, рост их благосостояния, связанный с ростом потребления на внешних рынках, вызвал кардинальную смену диеты рядового китайца. Если около 30-40 лет назад рядовой китаец представлял из себя жителя деревни, питающегося рисом и овощами, и употребляющим мясо курицы лишь несколько раз в месяц, то сегодня годовое потребление говядины жителя китайского города составляет 2,53 кг (данные на 2010 год), свинины - 20,73 кг, баранины - 1,25 кг, курятины - около 10 кг, других типов мяса - около 4 кг, яиц - около 10 кг, морепродуктов - около 15 кг, молока и молочных продуктов - 18 литров. За 10 лет - с 2000 по 2010 год все вышеперечисленные показатели увеличились на четверть, а калорийность питания рядового китайца впервые превзошла уровень питания высокоразвитой Японии. Быстрый темп городской жизни создает также огромный рынок консервированной пищи, фастфуда, кондитерской продукции: в 2015 году Китай обогнал по потреблению запакованной еды США, достигнув объема продаж в 107 млн тонн подобного типа продукции. Этот показатель увеличился на 66% с 2008 года. Только рынок выпечки в Китае достиг объема продаж в 24 млрд долларов и продолжает увеличиваться на 20% в год.
Потребление, подстегиваемое процессами урбанизации и смены диеты городского населения, сопровождается ростом самого городского населения страны: около 260 млн человек переселилось в китайские города с 1978 года, и как ожидается, еще столько же переселится в ближайшие годы.
Результатом подобных тенденций стало 41-ое место Китая в мировом рейтинге продовольственной безопасности (2015 Global Food Security Index, 109 стран), в котором за Китаем следом расположены абсолютно все страны Африки.
Трудно обойти стороной то, что такой безудержный рост и возможные выгоды экономики, бюджету страны, внутренним и внешним производителям страны от растущего рынка продовольствия сопряжен с не менее крупными рисками в том числе и для политической системы Китая. Достаточно вспомнить, что резкий рост потребления продуктов питания, вызванный стабилизацией экономики и сельского хозяйства страны, внедрения передовых технологий после окончания гражданской войны в 1949 году обратился в конце 50-х годов в полномасштабный голод и политические потрясения, проходившие "под брендом" Культурной революции.
Именно в связи с этим политика продовольственной безопасности - является одним из ключевых направлений деятельности нового поколения лидеров Китая во главе с Си Цзиньпином. Сегодня крупнейшие приморские промышленные центры и самые густонаселенные районы Китая, стали заложниками импорта зарубежной продукции и мировых цен на сельскохозяйственные культуры, а также в значительной степени от ситуации с рыболовством в Восточно-Китайском и Южно-Китайском море, которые одновременно является одним из основных источников рыболовства, а значит и основы продовольственной безопасности Японии, Южной Кореи, Тайваня и всех без исключения стран Юго-Восточной Азии.
Импорт
Согласно политике национальной безопасности в области обеспечения продовольствием от 1978 года Китай должен обеспечивать основной набор питания населения за счет внутреннего производства. Однако с 2002-2007 годов, с момента прихода к власти генсека Ху Цзиньтао, предшественника Си Цзиньпина, импорт продовольствия в Китай резко вырос. Самым крупным импортером еды в Китай стали Соединенные Штаты Америки. Доля США в импорте КНР в 2012–2013 годах составила около 24%, в денежном выражении это около $26 млрд. На долю США пришлись поставки около 40% зерна и около 25% мяса.
Сегодня Китай импортирует до 7% потребляемой пищи из-за рубежа: для сравнения в России этот показатель в 2015 году составлял 14%, в Индии и США - 6%. Учитывая курс правительства Ли Кэцяна на дальнейшую урбанизацию и достаточно незначительные вложения в регенерацию и очищение почв (на уровне нескольких миллиардов юаней в год), сопровождающиеся также масштабными лесопосадками на пашне, можно предположить, что уровень зависимости Китая от иностранного импорта в значительной степени возрастет в ближайшее время. Об этом также свидетельствуют и прямые заявления руководителей китайского Минсельхоза - главы ведомства Хань Чанфу (韩长赋, 2009, сменил на этому посту "звезду" комсомольского движения Сунь Чжэнцай, 孙政才), которые, к слову, также как и Ли Кэцян и Ху Цзиньтао, являются выходцами из центральных политических структур Китайского комсомола, всегда тесно связанного с аграрным, пищевым и табачным сектором Китая. Для российского производителя важно подчеркнуть факт присутствия противоречий между деятелями Комсомола и нынешним дружественным к России генсеком - Си Цзиньпином.
Согласно западной статистике Китай занимает вторую позицию по объему продовольственного и сельскохозяйственного импорта в мире (105,26 млрд долл), уступая лишь США (133,12 млрд долл), и опережая 80-миллионную Германию, импортирующую на 98,90 млрд долларов в год.
Согласно данным американских исследователей крупнейшими импортерами пищевых и сельхоз продуктов в Китай являются США (около 25 млрд долл), Бразилия (около 20 млрд), Австралия (около 7 млрд долл), Канада, Новая Зеландия и Аргентина. Всплеск импорта первой тройки пришелся на период "второго срока" Ху Цзиньтао - 2008-2012 год и совпал с началом реализации "ориентации на создание китайского внутреннего рынка", а также дальнейшим укреплением юаня. Важно отметить, что №2 в китайском импорте продовольствия - Бразилия - также важнейший партнер Китая по государственным инвестициям в близкую для Комсомола гидроэлектроэнергетическую сферу страны.
По данным China Daily, Китай в 2014 году импортировал пищевой и сельскохозяйственной продукции на 122 млрд долларов.
Согласно китайской статистике продовольственный импорт в Китай составил в 2014 году 48,24 млрд долларов, увеличившись в 4,2 раза за последние 10 лет. Китай в отличие от США, не приводит совокупной статистики по импорту продовольствия и сельхозпродукции, существенно занижая показатель импорта в страну для внутренних потребителей информации. К 2020 году Китай превратится в самого крупного импортера продовольствия в мире, сохранив темпы роста импорта на уровне 7-8% в год. Десятка самых крупных импортеров в китайском виде также имеет иную внешнюю географическую структуру: ЕС (9,4 млрд долл), АСЕАН (8,9 млрд долл), Новая Зеландия (6,1 млрд долл), США (5,5 млрд долл), Австралия (2,5 млрд), Бразилия, Канада, Россия (1,6 млрд долл), Аргентина и Южная Корея. На эту группу игроков приходится 80% китайского импорта продовольствия. Растительное масло и жиры, молоко, морепродукты и мясо - самые крупные товарные группы китайского импорта. На таможенные пункты Шанхая, Тяньцзиня, Гуанчжоу, Циндао, Даляня, Шэньчжэня, Сучжоу, Пекина, Сямэнь, Тайчжоу приходится 77,9% импорта продовольствия в Китай.
Сегодня Китай - крупнейший потребитель зерновых. По заявлению министра сельского хозяйства Хань Чанфу, потребности Китая в зерновых достигнут 700 млн тонн к 2020 году, 100 млн из которых будет импортироваться. Рост импорта сопровождается сокращением производства внутри Китая в 2016 г. впервые за последние 12 лет в Китае ожидается сокращение урожая пшеницы, который составит 130,1 млн т. Это на 100 000 т меньше, чем в 2015 г.
По прогнозам ОЭСР, к 2022 году Китай удвоит закупки импортного кормового зерна и импорт говядины, зарубежные поставки в Поднебесную соевых бобов вырастут на 40%, все три группы продуктов экспортируются в Китай в основном из США. При этом низкая урожайность пашни, заражение почвы приводит к постепенному превращению Китая в самую крупную в мире "картофельную державу". К 2020 году посевная площадь под картофелем в стране увеличится более чем до 6,67 млн га, до 70% из урожая которого будет использовано как корм для скота.
Скупка земель и "китайская угроза"
Альтернативной "комсомольской" политике усиления прямого импорта готовой пищевой продукции могла бы стать политика приобретения сельхозугодий за рубежом, однако такая практика встречает острое сопротивление во всем мире: обычная корпоративная деятельность Китая, пытающегося минимизировать импортные расходы на обеспечение продовольственной безопасности квалифицируется как "империализм", "экспансия", пресса активно эксплуатирует иррациональные страхи перед китайской угрозой в преддверии сделок китайских компаний с зарубежными партнерами. Прямую выгоду от срыва таких сделок, не допускающих ухода китайских игроков от прямого импорта с высокой добавленной стоимостью, получают США и Канада.
Несмотря на ярлык "китайской экспансии", миллиардный Китай занимает лишь вторую позицию по объемам купленных сельхозугодий в мире: на 2015 год позицию №1 по объемам скупки зарубежных сельхозугодий занимала Индия (5,4 млн гектаров - территория равная двум полуостровам Крым), Китай занял вторую позицию, приобретя 5,35 млн га, на третьей позиции разместились агрокомпании США, скупившие 4,136 млн га. При этом, в сделках Индии и США западная пресса не разыгрывала карту индийской или американской угрозы. Из азиатских игроков землю активно скупают также Япония и Южная Корея, как и Индия самые крупные и выгодные участки приобретаются в Юго-Восточной Азии - Индонезии и Камбодже, тогда как китайские приобретения автоматически классифицируются как "китайский империализм".
Так, активная позиция общественных сил России и законодателей ГД РФ повлияла на вероятную сделку китайской компании с Забайкальским краем, планировавшим передать Китаю значительный участок неиспользуемой пашни в районе Транссибирской магистрали. Активным возмущением общественности сопровождались действия властей Казахстана, упростившего процедуру покупки земли иностранными, в первую очередь китайскими, покупателями. К списку сорванных сделок можно отнести и попытки китайского игрока приобретести в собственность одного из крупнейших производителей на сельхозрынке Австралии, контролировавшего до 1% площади континента.
Аналогичным образом была сорвана или трансформирована сделка по покупке китайской военной корпорацией Синьцзянский производственно-строительный корпус 5% площади Украины. Партнер СПСК, который возглавляют руководители Синьцзян-Уйгурского автономного района, украинская компания KGS Agro официально опровергла слухи о передаче земли в Крыму, Херсонской и Днепропетровской области в аренду китайской военной корпорации. Активное противодействие США и блока западных стран китайским инициативам толкает Китай на смену формы контроля над земельной собственностью, ухода от официальных и прямых сделок, работу через посредников, что делает учет реальных объемов контролируемой Китаем земли практически невозможным. Достаточно упомянуть, что по заявлению властей Еврейской АО (Дальний Восток России), китайскими компаниями контролируется до 80% земель региона. Сегодня по данным западных стран Китай осуществил покупку сельхозугодий в 33 странах мира, по данным китайских СМИ - 46.
Стратегия непрямых действий - Syngenta
Событием 2016 года в мире сельского хозяйства может стать закрывающая сделка по приобретению китайским химическим гигантом ChemChina швейцарского лидера в производстве удобрений и семян корпорации Syngenta. Сделка стоимостью 43 млрд долларов, более 30 из которых ChemChina намерена привлечь кредитом от государства, должна сделать Китай крупнейшим производителем семян, внедрение новейших технологий практически полностью обезопасит Китай от влияния внешних игроков, защитив его от колебаний сбора урожая в соседних странах Юго-Восточной Азии, а также продовольственного давления блока западных стран, решив задачу увеличения в том числе сбора риса - на 30%.
У китайской покупки Syngenta, которая должна быть на 20% дороже первоначальной стоимости, есть целый ряд негативных для конкурентов Китая эффектов. Швейцарская компания - один из основных партнеров индийских хозяйств. Монополия на новые технологии со стороны Китая создаст угрозу продовольственной безопасности не только Индии, но и станет рычагом влияния на сельское хозяйство США. Процесс монополизации в производстве семян сыграет ключевую роль и в российско-китайских отношениях - Россия, Казахстан и Украина - крупнейшие импортеры семян, частично или почти полностью зависимые от их ввоза.
Сделка по Syngenta должна завершиться до конца 2016 года и уже получила одобрение властей. Тем не менее, на ее исход могут повлиять выборы президента США в ноябре 2016 года.
Американские СМИ часто проводят параллели в сельскохозяйственной стратегии Китая по сделке с Syngenta с покупкой китайской корпорацией Shuanghui (название для внешних игроков - WH Group) крупнейшего американского свиноводческого комплекса Smithfield, сосредоточившего производство в штате Айова. Сделка по приобретению лакомого актива (свинина - наиболее потребляемый в Китае вид мяса) потребовала недюжинных усилий для китайского лобби, вступившего в активную связь с сенаторами Конгресса США, а также доказавших отсутствие связи между WH и китайским государством. Впоследствии, доказательства подобной связи были найдены, однако сделка, превышающая первоначальную цену на 30% все же была заключена в 2013 и не расторгнута. Штат Айова, к слову, первый штат, который посетил Си Цзиньпин в свою бытность губернатором одной из провинции КНР.
Немаловажным будет факт кампании, развернутой в близкой к китайскому Комсомолу прессе, против мясной продукции Шуанхуэй, которая, как будто вызывала рак. Кампания в прессе совпала по времени с ввозом крупнейшей партии мяса из Австралии в провинцию базирования Шуанхуэй - Хэнань.
В 2014 году Китай стал для "свиного" штата Айова вторым крупнейшим торговым партнером, потеснив Канаду: товарооборот между Айовой и Китаем превысил 2,88 млрд долларов, увеличившись почти в 30 раз с 2001 года. 2,3 млрд долларов из которых пришлось на зерно. Однако уже в 2015 году, когда отношения между США и Китаем ухудшились из-за вопросов Южно-Китайского моря - он упал почти в два раза.
Продовольственная безопасность и вопросы Южно-Китайского моря
Проблема Южно-Китайского моря, на ресурсы и территорию которого претендуют Китай, Тайвань, Вьетнам, Филиппины, Индонезия и Малайзия, зачастую рассматривается как схватка за контроль над торговой логистикой и углеводороды шельфа. Тем не менее, Южно-Китайское море по сути является большой общей тарелкой, из которой питаются все страны региона: на 2,5% мировой поверхности приходится 12% мировой рыбной ловли.
Учитывая, что на рыбу приходится до 35,3% протеинового питания во Вьетнаме, 42,6% на Филиппинах и 57,3% в Индонезии - проблемы моря носят для этих стране не просто стратегический характер, но приобретают характер вопроса выживания этих наций как таковых. Рост потребления в этих странах и в Китае сопровождается сокращением ресурсов моря, в том числе из-за варварских способов лова. От сокращения объемов лова рыба растет стоимость затрат на топливо, что приводит к росту себестоимости рыболовства.
На рыболовство приходится около 3% ВВП Китая, или 279 млрд долларов. В рыбной отрасли Китая занято от 7 до 9 млн человек, а также задействовано более 450 тыс судов, из которых 200 тыс - океанических.
Сегодня на потребление Китая приходится потребление 38% мирового лова, а по оценкам Мирового банка этот показатель вырастет на 30% к 2030 году, превысив мировой показатель в два раза.
Учитывая эти тенденции, политика Китая по защите собственных рыбаков в Южно-Китайском море носит и прикладной характер в рамках стратегии по обеспечению продовольственной безопасности страны. Вытеснение Китая из вод Южно-Китайского моря, сдерживание объемов лова в угоду других игроков наносит серьезный удар по продовольственному рынку страны.
Вода
Водные ресурсы, которых у Китая еще меньше (6% от мировых), чем пашни относительно мировых показателей, имеют важное опосредованное значение на политику продовольственной безопасности. Здесь, как и во многих других аспектах между новым курсом на продовольственную безопасность и интересами ряда групп сохраняются очевидные противоречия. Ввод в строй новых гидроэлектростанций, загрязнение вод, по разным оценкам достигшее до половины всех вод Китая, сокращает собственные возможности сельского хозяйства Китая. В начале 2016 года Си Цзиньпин заявил о необходимости остановить ввод новых гидроэлектростанций в регионе Янцзы, что, однако, было проигнорировано правительством Ли Кэцяна.
Сегодня очевидно, что в вопросах продовольственной безопасности, как и по многим другим в нынешнем руководстве КНР, сохраняется отсутствие единства мнений. Стратегия на решение вопроса через прямой импорт чревата избыточной зависимостью от зарубежных игроков, тогда как прямая покупка земельных угодий за рубежом зачастую сталкивается с непреодолимым сопротивлением местных властей. Новая стратегия Китая по выходу на покупку сельскохозяйственных или смежных с сельскохозяйственным сектором производств должна продемонстрировать степень своей эффективности в ближайшее время.
Виктор Николаев
