— Вы одним из первых среди творческих людей выступили с однозначной позицией по поводу СВО в манифесте «Почем вы, мастера культуры». С каким отношением к себе вы после этого столкнулись? Многие ли поняли вас?

— Кто думает о будущем Отечества, тот меня понял и поддержал мои выступления в прессе и в эфире. Я уже не первое десятилетие пишу о том, что наша творческая интеллигенция из властительницы дум в известной степени превратилась в жировую прослойку общества. Она существует за счет казны, совершенно не задумываясь о судьбе страны, которая взяла «творцов» на дотацию. Впрочем, государство само во многом виновато.

Фонд Сороса, кстати, был гораздо требовательнее к нашим «творцам», и денег патриотичным мастерам никогда не давал. В 2000-м году для моей колонки в газете «Труд» я придумал словечко «соросята», закрепившееся в языке. Зато наше непатриотичное государство было похоже на Петю Ростова, любившего повторять: «Берите! У меня еще есть…» 

Что сломалось в творческой интеллигенции за последние 80 лет? Ведь и Михаил Лермонтов, и Лев Толстой, как бы они не относились к государству, они на полях военных действий служили Отечеству.

— Как вы относитесь к тем артистам, которые после начала СВО приняли решение покинуть страну и из-за рубежа писать открытые письма в поддержку киевской власти. Кто они, предатели, заблудившиеся?

Многие мечтают о тех временах, когда пятничный борт «боинга», летящий из Москвы в Лондон, был наполовину заполнен нашим чиновниками, депутатами, бизнесменами, журналистами… О тех представителях «сферы культурных услуг», которые уехали и включились в русофобский хор, я даже не могу сказать, что они «переметнулись». Напротив, они остались верны себе, воротившись «на базу». В крайнем случае, объясняли: отношение к Родине — чувство настолько интимное, что вслух об этом не говорят. Зато говорить вслух о своей неприязни к стране проживания — это как раз то, что надо, признак интеллигентности и принадлежности к мировому культурному процессу.

— Как вы считаете, насколько россияне в целом сплочены, насколько готовы к тому, что Россия будет испытывать трудности, связанные с СВО?

— Знаете, граждане СССР-России — люди тертые, за последние лет сорок собственная власть устраивала им такие встряски, вплоть до развала страны, такие дефолты, американские горки благосостояния, что ради одоления наглого супостата в лице НАТО Русский мир готов потерпеть. Затянуть пояса, нам не привыкать. Более того, жертвенность, когда речь идет о судьбе Отечества, «вшита» в наш культурно-исторический код. 

— Насколько, на ваш взгляд затяжным может быть кризис на Украине. Когда возможно окончание СВО? А когда возможно нечто более важное — примирение народов?

— Я не политолог и не историк, я литератор, поэтому могу лишь высказать свои интуитивные соображения. Впрочем, писательская интуиция иногда творит чудеса. Так, в повести-памфлете «Демгородок» (1993 год) я пишу о конфликте самостийной Украины с Россией и сообщаю, что у нас объявлена «частичная мобилизация». В 1993-м! Как мне такое в голову пришло? Не знаю. Мне, кажется, если наступательный порыв наших войск в Новороссии будет нарастать, то «социум и политикум» Украины просто рухнет, и случиться это может довольно скоро. Но если у нас впереди военные драмы, сродни оставлению Херсона, то противостояние может растянуться на годы. Не хотелось бы.

О примирении народов отвечу так: ГДР, находилась без малого полвека в советской зоне, и тамошние немцы до сих пор относятся к нам гораздо лучше, чем жители ФРГ, оккупированные Штатами. А ведь с украинцами и особенно с русским населением бывшей УССР у нас гораздо больше общего, чем с немцами… У писателя Беляева есть роман «Властелин Мира», созданный в 1926 году, про изобретателя, который придумал излучатель, внушавший людям чуждые им мысли и чувства, но как только излучатель сломали, люди стали прежними. Думаю, так и будет. 

— Как мы помним, Россия стала объектом травли еще до СВО. В 2012 году против нас ввели первые санкции под видом «дела Магницкого». Еще до СВО Международный олимпийский комитет запретил выступление нашим спортсменам на соревнованиях под российским флагом. В чем реальная причина гонений на Россию?

— Как только Россия превратилась во влиятельную державу, сразу же началась рукотворная русофобия, конструирование небылиц, которые теперь принято именовать «фейками». Это и польская клевета периода Смуты, и британские памфлеты, и отлаженная наполеоновская пропаганда, и усилия австро-венгерского генштаба, запустившего на Галичине проект «Украинство». Достаточно вспомнить черный миф об Иване Грозном. Наш царь, конечно, отличался от современных ему монархов, но тем, что он, оберегая свою власть, пролил крови гораздо меньше, чем они. 

Запад не прекращал шельмовать и порочить нашу страну никогда с момента ее создания, просто разная была интенсивность и откровенность.  Давно пора привыкнуть и относиться к этому, как к обычаю некоторых диких волков, лисиц и шакалов.

Меня волнует другое. Наш политический класс, начиная с петровских реформ, складывался так, что в нем занимало сильные позиции, а иногда и преобладало, западное миропонимание. Причина? Разные. Много. Догоняющая стратегия. Культурно-языковая экспансия извне после отказа от традиций Московской Руси. Высокий процент в нашей элите иноземцев, принесших в Россию не только свои знания и энергию, пошедшие на пользу Державе, но и свой, чуждый менталитет. Советская власть — по причинам интернационального свойства — эту тенденцию переломить не хотела. Иначе из какой реторты выскочил Горбачев с «новым мышлением»?  Думаю, ни одна мировая держава не имела столько министров иностранных дел, мягко скажем, не слишком озабоченных интересами своей собственной страны: Чарторыйский, Нессельроде, Шеварднадзе, Козырев…

Достоевский гордился всеотзывчивостью русского народа — и справедливо. Но политический класс у нас получился какой-то всеуслужливый. И тут гордиться нечем! Почти три десятилетия тщетного встраивания России в «семью цивилизованных народов», снабжающую теперь Украину военной техникой, породили новый призыв людей с «подзападническими» настроениями во все сферы государственной системы. Пушкин называл таких «врагоугодниками». Они из управления никуда не ушли, за исключением откровенных перебежчиков, а просто перешли в режим выжидания, продолжая делать свое дело, но тихо и аккуратно.

С таким управленческим классом противостоять тотальной русофобии невозможно. Коса клеветы должна находить на камень, а не на гусиный паштет, об исчезновении которого с прилавков рыдали наши коммерческие пацифисты после введения санкций.

— При какой ситуации дискриминация России может быть остановлена?

— По совести сказать, никогда. Но военная и экономическая мощь России, единение власти и народа, искренний патриотизм элит, эффективная, творческая контрпропаганда, — все это может и должно свести размах русофобии к тому полуподпольному состоянию, в котором на Западе сейчас прозябает антисемитизм, а им «цивилизованный мир» страдал всегда…