Оригинал статьи: Corporation Carte Blanche: Will US-EU Trade Become Too Free?

Сопротивление запланированному новому соглашению о трансатлантический свободной торговле растет. До сих пор критика была сосредоточена на том, что эта сделка, кажется, направлена исключительно на экономические интересы. Сейчас растут опасения, что корпорации получат слишком много власти.

У Лори Уоллах было 10 минут для доклада, когда она подошла к трибуне в Комнате 405 в Университете Джорджа Вашингтона, неподалеку от Белого дома. Ее аудитория состояла из делегатов, которые настоящее время ведут переговоры о трансатлантическом соглашении о свободной торговле между Соединенными Штатами и Европейским Союзом.

Они уже много часов слушали презентации разнообразных лоббистских групп, исполняя свой долг слушать бесчисленные мнения. Но когда Уоллах, торговый эксперт из группы защиты прав потребителей Public Citizen, вышла на сцену, она привлекла к себе внимание. 49-летний адвокат из Гарварда, в конце концов, является ключевой фигурой в международных торговых спорах.

Уоллах вызвала уважение и действительно зарекомендовала себя как худший кошмар экономических либералов, когда героически запустила массовые акции протеста во время переговоров о глобальной торговле в Сиэтле в 1999 году. Даже сегодня протесты на переговорах о Всемирной торговой организации в Сиэтле считаются начальной искрой антиглобалистского движения. Люди всегда склонны выслушать Уоллах. "Планируемая сделка передаст власть от избранных правительств и гражданского общества в руки частных корпораций", — сказала она, предупредив, что проект представляет угрозу совершенно нового масштаба.

Ее слушатели, которые ведут переговоры о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве (TTIP), смотрят на вещи по-разному, конечно. Их задача огромна. Пакт должен выйти далеко за пределы простой отмены тарифов. Кроме того, должны быть выровнены стандарты, а технические регламенты, нормы и процедуры утверждения должны быть согласованы так, чтобы обеспечить свободную от бюрократии и барьеров транспортировку товаров и услуг через Атлантику настолько, насколько это возможно.

Подводные камни

Некоторые аспекты переговоров имеют большой смысл — способы придумать универсальные штепселя зарядного устройства для электромобилей, например. Но другие, более спорные вопросы, также на повестке дня, в том числе, разрешат ли американцам продавать в ЕС генетически модифицированную кукурузу без маркировки. Или позволено ли будет Управлению пищевых продуктов и медикаментов США продолжать свои нападки на сыры из сырого молока, такие, как "Рокфор" из Франции.

Партнеры по переговорам с энтузиазмом восхваляют рост процветания, которое принесет это торговое соглашение. Пакт, который будет крупнейшим в мире, охватит 800 миллионов человек и почти треть мировой торговли. Президент США Барак Обама говорит о создании "сотни тысяч рабочих мест по обе стороны Атлантики." Европейская комиссия рассчитывает, что пакт стимулирует экономику ЕС на 120 млрд € ($ 162 500 000 000).

Тем не менее, есть много скептиков. После третьего раунда переговоров, необычно широкий альянс антиглобалистстких групп, НПО, групп по охране окружающей среды и потребителей, групп по защите гражданских прав и профсоюзов объединил усилия для проведения кампании против TTIP.

У этих критиков имеются многочисленные опасения по поводу договора, в том числе коллективный страх, что конвергенция стандартов разрушит важные успехи, достигнутые за эти годы в политике в области здравоохранения и питания, охраны окружающей среды и прав работников. Они утверждают, что договор упростит корпорациям получение прибылей за счет общества в таких областях, как водоснабжение, здравоохранение или образование. А также может расчистить путь в Европу для спорных технологий, таких как гидроразрыв пласта, или для нежелательных пищевых продуктов, таких, как обработанное гормонами роста мясо. Широко сформулированные копирайты также могут ограничить доступ к культуре, образованию и науке. Они также полагают, что это Соглашение может открыть двери комплексной слежке.

Сделка слишком сосредоточена на бизнесе

Критики говорят, что эти опасения оправданы, потому что переговорщики строго придерживаются пожеланий делового сектора. "Цель этой сделки заключается в обеспечении и расширении привилегий компаний и инвесторов," — заявила Уоллах.

Это может показаться на первый взгляд почти теорией заговора. Но в этом кое-что есть, особенно, если вы посмотрите на данные, полученные НПО Corporate Europe Observatory (CEO). Используя закон о свободе информации, организация получила доступ к списку учреждений, с которыми Европейская комиссия провела обсуждения еще до переговоров по торговому соглашению. НПО обнаружила, что 93 процента этих переговоров были проведены с группами, представляющими индустрию. Отраслевым ассоциациям, от Торговой палаты США и до судоходных компаний, дали возможность представить свои списки пожеланий для соглашения о свободной торговле. Экологические организации и общества защиты прав потребителей были исключены.

Заинтересованность бизнес-сообщества в дальнейшем открытии рынков вряд ли удивительна, особенно, когда речь заходит о немецкой промышленности. Автопроизводители, например, смогут ежегодно экономить миллиарды, если различные правила не будут заставлять их делать различные боковые зеркала, поворотники и амортизаторы для рынков США и Европы. Немецкие химические и фармацевтические компании также надеются на более легкое получение разрешений на их продукцию на строгом американском рынке. И субсидируемые сельские хозяйства хотели бы иметь право экспортировать свои излишки молока и свинины за рубеж.

Собственный класс

Именно все эти факторы до сих пор обнадеживали немецкое правительство позиционировать себя в качестве ключевой движущей силы Трансатлантического партнерства. Тем не менее, даже самые ярые сторонники соглашения имеют серьезные сомнения относительно одного важного момента в этой торговой сделке: ее положений для системы урегулирования споров "инвестор-государство" (ISDS).

Это может показаться безобидным, но это не так. Эти положения как будто создают своего рода специальную параллельную правовую систему для корпораций, в основном, давая им карт-бланш, что выводит их за пределы национальных законов.

Вот как это работало бы: если компания чувствует себя так или иначе в финансовом отношении обделенной, или ее интересы так или иначе ущемляются, то у нее будет право подать иск в арбитражный суд с тремя судьями. Являющаяся предметом разбирательства страна получает одного "судью", компания может выбрать еще одного, а третий будет или согласован этими двумя сторонами или выбран из списка подходящих кандидатов. Этот частный арбитражный суд получит право выносить постановления на огромные суммы компенсаций ущерба, если инвестор посчитал, что его прибыль сократились в результате нового национального законодательства, например. Препятствия для такой процедуры могут быть серьезными, но эти постановления будут окончательными и не подлежащими обжалованию.

Лишение государств власти

Это, по существу лишает национальные системы правосудия их полномочий. И может также иметь опасные побочные эффекты. Страх перед крупными штрафами значительно ограничит правительствам пространство для политическую маневра.

Именно такой урок Аргентина выучила в 2003 году. После валютной реформы в стране, американская компания подала жалобу о возмещении ущерба. Существование двусторонних инвестиционных договоров между США и Аргентиной означало, что компания может подать иск в арбитражный суд, который, в конечном счете, присудил стране возместить ущерб в размере $ 133 млн.

Такие двусторонние правовые системы не являются чем-то новым. Государства-члены ЕС кодифицировали определенные степени защиты инвесторов в 1400 двусторонних договорах, реализуемых уже с конца 1980-х. У одной только Германии есть 136 соглашений, которые были первоначально предназначены, чтобы обеспечить инвестиции в страны без надежных правовых систем.

Но такие условия с тех пор стали стандартной платой за инвестиции почти во всех двусторонних договорах, даже между промышленно развитыми странами. Они эффективны. Рост числа арбитражных разбирательств резко ускорился, и развитые экономики становятся в них мишенью с увеличивающейся частотой.

Острая нехватка прозрачности

Недавно, например, канадская провинция Квебек решила положить конец спорной практике гидроразрыва пласта для добычи нефти. Американская компания подала в суд на $ 250 млн, чтобы компенсировать свои инвестиции, уже сделанные в сектор, и упущенную выгоду. Многонациональный табачный гигант Philip Morris также подал в суд на Австралию на миллиарды долларов в возмещение ущерба после того, как ее правительство приняло закон, требующий простой упаковки в целях отвращения потребителей от приобретения сигарет. Американская компания даже не базировала свое дело на американо-австралийском договоре, она сделала это через свою дочернюю компанию Philip Morris Asia в Гонконге, которая имеет торговое соглашение с Австралией.

Даже Германия столкнулась с подобным иском — от шведского энергетического гиганта Vattenfall. Компания предъявляет иск по новым законам Берлина, приказывающим постепенное сокращение всех атомных электростанций и переход к экологически чистой энергии. Ссылаясь на Energy Charter Treaty (ECT), международное соглашение, которое служит многосторонней основой для энергетических соглашений, компания, требует компенсации убытков в сумме €3.7 миллиарда.

Дело Vattenfall, похоже, привлекло внимание Берлина. Внезапно правительство получило возможность увидеть оборотную сторону таких сделок. Если защита инвестиций станет частью Трансатлантического партнерства, озаботился Берлин, то крупные юридические фирмы в США смогут приступить к изучению каждого нового изменения в политике в государствах-членах ЕС, чтобы выискивать возможные эффекты на итоговые прибыли компаний в своей стране и затем возбуждать иски о возмещении ущерба.

До сих пор Германия официально не наложила вето на положения системы урегулирования споров "инвестор-государство" (ISDS) в торговом соглашении, чтобы не поставить под угрозу начало переговоров, равно как и не высказывалась публично. Но в записке, прикрепленной к директивам переговоров, скептицизм страны по поводу ISDS был задокументирован в письменной форме. Можно предположить, что Берлин использует свое значительное влияние для переговоров об ISDS. Таким образом, критики этих положений обретают неожиданного и мощного союзника.

Европейская комиссия знает о быстро растущей оппозиции своему престижному проекту, и лидеры ЕС теряют уверенность. За четыре месяца до выборов Европейского парламента они обеспокоены, что дебаты могут привести к тому, что многочисленные противники свободной торговли займут места в Брюсселе.

Немедленный протест

Лидеры ЕС хорошо знают, как быстро общественное мнение может все изменить, особенно на волне успешной борьбы против антипиратского договора ACTA летом 2012 года. Незадолго до подписания сделки, появились на свет протоколы переговоров, в которых отмечалось, что интернет-провайдеры смогут хранить и сканировать данные пользователя, чтобы отфильтровать тех, кто нарушает авторские права. Общественный протест был немедленным, в результате чего значительное большинство Европейского парламента проголосовало против пакта.

Подобная судьба может ждать и Соглашение о Трансатлантическом партнерстве (TTIP). В течение всего лишь нескольких недель 316000 человек подписали обращение против свободной торговли на специальном сайте campact.de, это примерно в два раза бульше количества тех, кто присоединился к призыву к Германии обеспечить убежище для экс-сотрудника АНБ Эдварда Сноудена.

Не удивительно, что Европейская комиссия делает на этот раз все возможное, чтобы держать растущую оппозицию под контролем. Пресс-команда Торгового комиссара Карела де Гюхта, например, почти сразу противостоит общественной критике и очень стремится встречаться с журналистами и НПО. Она также неустанно повторяет свое сообщение, что трансатлантическая торговая сделка не приведет к ослаблению существующих европейских законов, таких, как запрет на обработанное гормонами мясо и обработанную хлором курятину, а также обещает сохранить обязательную маркировку для генетически модифицированной пищи.

Проблема в том, что никто им не верит.

Прежде всего, пример ACTA показал, что Еврокомиссия готова пожертвовать интересами европейских граждан ради интересов промышленности. А во-вторых, что ЕС намеревается предложить США, чтобы заставить Вашингтон ослабить свои намного более сильные финансовые правила?

"Искусственный процесс консультаций"

Манера, в которой ведутся переговоры по Трансатлантическому партнерству, также не придают доверия процессу. Все, что касается переговоров, в настоящее время хранится строго засекреченным. Несмотря на то, что сделка повлияет на будущее и интересы 500 миллионов граждан ЕС, государства-члены согласились держать их в неведении относительно этих переговоров. Все бумаги, документы, электронные письма и минутные переговоры — под грифом секретности. Только высшим чинам в Комитете по Международной торговле Европейского парламента разрешено ознакомиться с касающейся переговоров документацией, и им запрещено обсуждение того, что они прочитали. Даже мандат ведения переговоров, на котором они базируются, не был обнародован.

Кроме того, США запретили ЕС передавать американские документы с изложением позиции даже членам Совета Европы и Европейского парламента несмотря на то, что эти же документы известны 600 промышленным лоббистам в США.

Комиссия стремится защититься против обвинений в том, что переговорам не хватает прозрачности, беспрецедентным количеством брифингов и дискуссий с НПО, парламентариями и представителями государств-членов. Даже создан Консультативный совет, состоящий из представителей семи НПО и семи бизнес-лидеров. Команды проводят встречи заинтересованных сторон во время раундов переговоров и слушают краткие представления, сделанные представителями НПО и промышленности.

Мартин Хеслинг, европейский парламентарий от Партии зеленых, называет это "искусственным процессом консультаций." Член Комитета развития сельского хозяйства и сельских районов, он говорит, что краткие сводки, которые они изредка получают, не передают содержания переговоров с деталями. "О чем действительно договариваются, остается неясным", — говорит он. Он не принимает аргумент, что переговоры должны остаться конфиденциальными по стратегическим причинам. "Даже Всемирная торговая организация обнародовала свои бумаги переговоров", — говорит он.

Совершенно непонятно

С серьезным основанием. Любой, кто когда-либо вовлекался в составление тонкого контракта, знает, что каждая запятая и каждый пункт жизненно важны. "Без точного текста никто не может определить точно, что под угрозой", - говорит Пия Эберхард из НПО Corporate Europe Observatory (CEO).

Особенно, когда дело доходит до обещаний, что сделка создаст грандиозный рост процветания. Другие соглашения о свободной торговле показали, что хотя они и могут вызвать рост, но не во всех областях. Через двадцать лет после подписания соглашения о свободной торговле Северной Америки, например, стало очевидно, что последствия не были равно положительным для государств, его подписавших — Канады, США и Мексики. Миллионы рабочих мест в промышленности были потеряны в США, когда договор вступил в силу, а тысячи мексиканских кукурузных фермеров потеряли средства к существованию за счет значительных субсидий на кукурузу, поставляемую из США, это только два примера. Торговля резко возросла, но в наибольшем выигрыше оказались только крупные фирмы.

С TTIP остается совершенно непонятно, сколько рабочих мест может быть создано в результате сделки, и сколько будут потеряны. Прогнозировалось, что свободная торговля через Атлантику создаст дополнительный экономический рост на € 120 млрд. для Европы, что является всего лишь 0,5 процента от ВВП ЕС. И это самый оптимистичный сценарий.

Комиссар де Гюхт пообещал, что Соглашение о свободной торговле принесет в каждую семью в ЕС дополнительные € 545 в год. Но даже если выгоды от сделки будут ощущаться не только в итоговых строчках бухгалтерских книг компаний, европейским избирателям будет трудно объяснить, почему стоит отказаться от контроля над экономической политикой.

Перевод специально для сайта "Война и Мир"