Три события прошлой недели, последовавшие друг за другом с интервалом в несколько часов, должны были не просто привлечь, а накрепко приковать к себе внимание отечественных СМИ. Однако по первой странице «Яндекса» читатель даже не догадается об их значении, ибо они там просто не присутствуют. Отечественные медиа, в особенности электронные, последними осмысляют то, о чем уже говорит во весь голос международная пресса.

Между тем каждое из трех сенсационных событий 16-19 июля в той или иной степени затрагивает российские интересы. Более того, Россия сыграла в них далеко не последнюю роль, хотя первопричина сдвига на мировой «шахматной доске» лежит в выбившемся из ритма экономическом сердце Соединенных Штатов.

16 июля Соединенные Штаты, несмотря на только что прозвучавшие грозные предупреждения в адрес Ирана, пошли на неожиданный и в высшей степени знаковый компромисс. Решение Вашингтона направить в Женеву на очередную встречу «шестерки» по Ирану чиновника в ранге помощника госсекретаря оказалось не тактическим ходом, как полагали многие наблюдатели, а признаком стратегического поворота в американской политике. Первыми это осознали британские обозреватели, в очередной раз доказавшие свой исключительный профессионализм как в добыче сенсационных сведений, так и в их интерпретации.

О том, что Вашингтон намерен после 30-летнего перерыва возобновить дипломатическое присутствие в Тегеране – для начала в виде «офиса интересов» под крышей посольства Швейцарии, – первым сообщил спецкор The Guardian в Вашингтоне Ивен Маккаскилл. Анализируя ранее поступившую информацию, полученную от безупречно работающих на Ближнем Востоке коллег, автор сделал два вполне определенных вывода. Во-первых, речь идет именно о стратегическом повороте. Во-вторых, существом этого поворота является компромисс, направленный на сближение с Европой.

Еще одна новость оказалась неожиданностью и для многих британских авторов. Незапланированный визит премьер-министра Гордона Брауна в Ирак оказался не пиаровским ходом непопулярного премьера, которого колумнист из Daily Mail иронически сравнил с эфиопским императором Хайле Селассие, в канун падения предпочитавшим больше времени проводить за границей, чем дома. Посетив британский контингент в Басре и отдав должное мужеству подданных короны, премьер заявил о намерении полностью вывести войска из Ирака в будущем году. После чего столь же неожиданно отправился в Иерусалим.

Накануне в Иерусалиме прозвучало заявление, еще более достойное внимания российского наблюдателя и скрывающее за собой ничуть не меньшее стратегическое содержание. Вечером 17 июля министр инфраструктуры Израиля Биньямин Бен Элиэзер сообщил о том, что в ближайшее время его государство подпишет соглашение с «Газпромом» по тройному транспортному коридору, предназначенному для доставки одновременно газа, нефти и воды. Об этом было объявлено после встречи Бен Элиэзера с министром энергетики Турции Хилми Гилером. Израильские СМИ при этом сочли нужным напомнить о том, что к трехстороннему договору уже давно проявлял интерес еще один игрок – Азербайджан.

Раскручивая предысторию каждой из трех сенсаций, нетрудно убедиться в том, что они имеют под собой общую почву. Эта общая почва выявляет логику других событий текущего месяца.

ЛИЦА СО СЛОЖНОЙ РЕПУТАЦИЕЙ

Несмотря на то что компромисс Вашингтона большинство комментаторов объясняет тактикой республиканского Белого Дома, спешно предпринятой накануне визита на Ближний Восток демократического «харизматика» Барака Обамы, при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что вектор компромисса прослеживался еще с середины мая. Именно тогда, два месяца назад, иракские государственные войска беспрепятственно заняли окраину Багдада – Садр-Сити, ранее считавшуюся неприступной вотчиной радикальных шиитов. А 18 июля, в канун визита Гордона Брауна в Багдад, состоялось примирение враждующих религиозных фракций в иракском парламенте, куда вернулись представители суннитов, после чего их выдвиженцы сразу же получили министерские посты – включая стратегический пост министра транспорта.

Ни для кого из обозревателей не является секретом политическое влияние Тегерана на иракское шиитское сопротивление. Вряд ли внутрииракский компромисс мог быть достигнут за счет дипломатии англо-американского контингента с Муктадой ас-Садром. На его решение отступить мог повлиять только Иран.

Столь же не случайным было заявление президента Ирана Махмуда Ахмадинеджада 15 июля: «Мы не отступимся от наших планов по ядерной энергетике, но у нас есть свои предложения». Этот месседж был адресован Вашингтону.

Буквально накануне Иран провел испытания своих ракетных и авиационных сил. Одновременно звучали более грозные, чем обычно, инвективы в адрес Израиля. Однако Госдеп, устами Кондолизы Райс, только что провозгласившей, что размещаемые в Чехии ПРО направлены против Ирана «и подобных стран», командировал на женевскую встречу ответственного чиновника, притом с достаточно необычной репутацией. Нынешний помощник госсекретаря Уильям Бернс, в недавнем прошлом несколько лет занимавший должность посла США в России, в 2002 году категорически выступал против вторжения в Ирак.

Нельзя не отметить, что газовое партнерство с Россией и Турцией в Израиле тоже курирует чиновник со сложной репутацией. Полковник Амос Ярон был ранее освобожден от должности генерального директора Минобороны Израиля под прямым давлением Вашингтона: его изобличили в закулисной оружейной дипломатии с Китаем. При этом речь шла о поставках оружия, разработанного с участием российских специалистов.

Визит Беньямина бен Элиэзера в Азербайджан для обсуждения проекта подводного транспортного коридора состоялся еще в феврале прошлого года. При этом уже тогда подчеркивалось, что транзит газа по маршруту Джейхан–Ашкелон является альтернативой «Южному потоку». В Москве Бен Элиэзер появился 26 июня – за две недели до саммита «восьмерки» в Японии и за неделю до визита Дмитрия Медведева, Алексея Миллера и Минтимера Шаймиева в Баку.

ФИАСКО ИЗРАИЛЬСКИХ «МЕДВЕДЕЙ»

Как мы помним, отношения между Москвой и Лондоном после встречи «восьмерки» отнюдь не потеплели. Более того, за саммитом в Тояко последовало обострение конфликта вокруг ТНК-BP, в котором Москва отчетливо поддержала российских акционеров против британца Роберта Дадли. Нефтегазовая подоплека дипломатического охлаждения имеет и ближневосточный вектор. Совладелец ТНК-BP Виктор Вексельберг является влиятельной фигурой в Российско-арабском деловом конгрессе, организованном усилиями главы Торгово-промышленной палаты Евгения Примакова. С именем бывшего российского премьера связывают и подготовку газового контракта с Израилем – по крайней мере, подбор местных партнеров в лице ранее работавшей в России компании «Брейтман Андаса».

Между тем конкурентом «Газпрома» по поставкам энергоносителей в Израиль является лондонская British Gas. Характерно, что интересы конкурента весьма откровенно отстаивала правая оппозиция, делающая ставку на лидера блока «Ликуд» Биньямина Нетаньягу. И эта же правая оппозиция в течение последнего месяца систематически и целенаправленно нагнетала политическое противостояние с Ираном.

Нельзя сказать, что у «Ликуда» нет сильной группы поддержки в США, в том числе в военном ведомстве. В начале июня – по совпадению, в день 25-летней годовщины уничтожения иракского ядерного реактора израильскими ВВС – по миру разлетелся слух о готовящемся израильском авианалете на Иран. Еще раз подобный слух распространился 20 июня. При этом опровергать оба слуха пришлось руководству Пентагона. 2 июля глава Объединенного штаба ВС США Майкл Муллен публично заявил, что если израильский удар состоится, это нанесет непоправимый ущерб ситуации на Ближнем Востоке. 20 июля Муллен сделал повторное заявление, категорически опровергающее какие-либо планы Пентагона по военным мерам против Ирана – как раз накануне прибытия в США главы генштаба израильской армии Габи Ашкенази. Слова Муллена «Я уже веду две войны, и мне не нужна третья» явно не подлежали двойной интерпретации.

Последнее слово в Вашингтоне, разумеется, принадлежит не высшему армейскому чиновнику, а главе государства, которому пресса накануне активно приписывала намерение развернуть блицкриг против Ирана до передачи полномочий своему преемнику. Перед Джорджем Бушем стояла дилемма, которую он решил не в пользу «Ликуда», а в пользу центристской «Кадимы» – той самой партии, которая договаривалась с Россией.

Чем руководствовался Белый Дом, делая свой выбор? Неужели в Вашингтоне принята на вооружение стратегия разрядки международной напряженности? Ведь по существу оказалось, что Госдеп, направивший в Женеву бывшего посла в Москве, подыграл в Израиле умеренным силам, имеющим общие интересы с русскими, а не с союзниками-британцами. Мало того, уступка, на которую согласился Буш, по существу включает в себя еще и влияние в Баку, где англо-американский тандем прочно удерживал позиции с 1991 года, успешно дестабилизируя с этого плацдарма и Северный Кавказ!

Однако Москве не стоит обольщаться, а правым американским конспирологам – посыпать голову пеплом. Белым Домом движут исключительно рациональные соображения. Расчет оказался в пользу Москвы вряд ли из пресловутой дружбы между Джорджем и Владимиром, на которую нервно реагируют во многих кругах американского истэблишмента.

Глава Пентагона, остудившего пыл воинственных правоконсервативных друзей «Ликуда», в том числе и в собственном ведомстве, – не только государственный чиновник, но и хозяйственный руководитель. И 7 июня, и 20 июня, и 1 июля, когда пресса разносила по всему свету сплетни о готовящемся израильском ударе по иранским ядерным объектам, эти сплетни закономерно сопровождались запредельными скачками цен на нефть. Между тем дороговизна энергоносителей уже стала фактором, подрывающим в США как военное производство, так и благосостояние избирателей обеих американских партий.

Любопытно, что 24 июня, когда цены на нефть взлетели до 138,5 доллара за баррель после очередных слухов о готовящемся израильском ударе, Конгресс США постановил провести расследование спекулятивной игры на повышение на Нью-Йоркской нефтяной бирже.

Истерики правого израильского истэблишмента, очевидно, надоели Вашингтону едва ли не больше, чем ядерный кураж Ахмадинеджада. Влияние нефтяных цен чувствовал на себе каждый американец, сиречь каждый автомобилист, сиречь каждый избиратель. Те, кто рассчитывал на воинственность Белого Дома, на нее же и напоролись. Немудрящая натура Джорджа Буша чувствительна к наглости «стран-изгоев», но еще больше не выносит, когда его страну загоняют в угол, а его самого сталкивают с собственным народом.

ПРИНУЖДЕНИЕ К СДЕЛКЕ

Иранского президента в правой израильской прессе изображают карикатурным параноиком. Однако даже на пике военно-политического напряжения конца мая – начала июля он вел себя как расчетливый игрок, наращивая влияние внутри и вне страны и в то же время проводя весьма дифференцированную и дальновидную дипломатию. С лояльными Ирану политическими силами в Ливане и Палестине, равно как и с Сирией, где все больше возрастало влияние Тегерана, Вашингтон был вынужден считаться. И Джимми Картер, первым из влиятельных американских фигур предпринявший прямые переговоры с партией ХАМАС, вряд ли представлял интересы отдельно взятого штаба Барака Обамы, которому откровенно симпатизирует. Картер стал, по существу, первопроходцем нового политического курса Америки на Ближнем Востоке, о приближении которого свидетельствовали уже более ранние дипломатические шаги министра обороны Роберта Гейтса и экс-госсекретаря Джеймса Бейкера.

Однако и Тегеран был вынужден считаться с некими весьма чувствительными обстоятельствами. В противном случае лидер, завоевавший широчайшую популярность среди противников Америки во всем мире, вряд ли стал бы говорить о неких «других предложениях». Его чем-то убедили.

Нельзя исключить, что решающий аргумент был выдвинут в тот же день, когда американский Конгресс взялся за расследование спекулятивных факторов в нефтяном бизнесе. 25 июня агентство AP со ссылкой на источники в ООН сообщило о том, что США одновременно с Евросоюзом «могут прекратить поддерживать Тегеран в борьбе с наркомафией», что приведет, как выразился неназванный источник, к «цунами героина», проникающего из Афганистана.

Интересно, что сообщение анонимного источника AP вызвало тревогу у антинаркотического ведомства ООН. Интересно и то фоновое обстоятельство, что до этого времени ни Вашингтон, ни ЕС открыто не подчеркивали, что высоко ценят усилия погранвойск Тегерана по укреплению восточных границ. Да и сам Тегеран, где первый вице-премьер правительства лично отвечает за содействие реконструкции Афганистана, не афишировал того факта, что погранвойска получают финансовую поддержку с Запада.

В ПАРИЖ, В ПАРИЖ!

Дипломатическому сближению Вашингтона и Тегерана, вызвавшему шок в кругах израильских правых, предшествовала, по сведениям информированного Ивена Маккаскилла, работа Белого Дома «в тандеме» со штабом республиканского кандидата Джона Маккейна. На поверхности лежали конкурентные политические интересы: из рук Обамы, по выражению автора, выбивалась таким образом половина его собственного политического месседжа. Действительно, Обама вслух мечтал о прямых переговорах с Ахмадинеджадом. Однако демократического харизматика, сформировавшего в собственном штабе внушительный международный отдел в количестве 300 специалистов, опередили. Тем не менее Маккейн весьма нервно отреагировал на международный вояж конкурента. Возможно, причиной для особой ревности стал тот факт, что Обама решил начать свой тур дипломатии не с Ближнего Востока и даже не с Ирака, а с Афганистана.

Когда Обама по пути в Среднюю Азию завернул на базу американских ВВС в Кувейте, пресса уместно предположила, что в Кабуле он будет примерять на себя мундир главнокомандующего. Обама действительно заявил, что фронт борьбы с террором следует переместить из Ирака в Афганистан, и действительно предложил перебросить в Кабул 7-тысячный дополнительный контингент. Однако в его интонациях, как и в предвыборных поездках по американским штатам, отчетливо преобладал мотив мира и надежды. На глазах у прессы он уверял афганское руководство в том, что Усама бин Ладен не так страшен, как его малюют, и что дополнительные силы нужны не Америке, а самому афганскому руководству, чтобы вернуть под свой контроль несколько фактически обособившихся провинций. Последующие улыбки в Багдаде, сопровождаемые обещаниями вывода войск в течение 16-ти месяцев, довершали образ «голубя мира».

По первоначальному плану, тур Обамы должен был начаться с посещения Лондона. Однако выяснилось, что в Британию он отправится только после посещения Израиля, Палестины, Иордании и Франции. Притом Лондон он почтит своим присутствием ненадолго и встречаться там будет как с Брауном, так и с лидером оппозиции Дэвидом Камероном. Таким образом, самого верного союзника в пресловутой борьбе с террором кумир американских демократов отодвигает на второй план.

Британцы сделали свое дело в Ираке – они могут уйти. В чем, собственно, расписался Гордон Браун. Его услуги теперь будут сугубо вспомогательными. Так, в Израиле он будет хлопотать за снятие товарной блокады с сектора Газа. Несмотря на то, что его здесь больше должна занимать энергетическая тематика: вряд ли случайно к его «неожиданному» визиту была приурочена британо-израильская экономическая конференция.

Путешествие кандидата в президенты США с Ближнего Востока во Францию столь же символично. Сегодня не Лондон и не Вашингтон, а именно Париж держит в руках ключи от Ближнего Востока. Именно под дипломатическим давлением Франции Госдеп уступил ООН, согласившись на принятие резолюции ООН, прекратившей израильскую кампанию в Ливане. Франция, провозгласившая создание Средиземноморского Союза, имеет сегодня возможность вести прямую дипломатию с ХАМАС и «Хезболлах», в то время как Тони Блэра неделю назад просто физически не допустили в сектор Газа, где, несмотря на свою специальную дипломатическую должность, он так до сих пор и не побывал.

Центральная Европа, очевидно, и является вторым предметом конкурентной ревности Маккейна. Тем более что свой тур его соперник намеревался завершить в знаковом месте – у берлинских Бранденбургских ворот, символа конца «холодной войны». Только речь шла о завершении другой «холодной войны» – между США и арабским миром.

Об этой перспективе говорят как минимум три менее значительных, но, тем не менее, достойных внимания события последних дней. Первым было освобождение после 29-летнего срока в израильской тюрьме одного из самых культовых персонажей палестинского сопротивления – Самира Кантара. Который, как следовало из его интервью израильским СМИ, ни в чем не раскаялся и считает, что проблемы Ближнего Востока решатся только с прекращением существования государства Израиль. Вторым событием того же ряда был скандал вокруг расстрела безоружного палестинца израильским солдатом – будто бы подобное случилось впервые, и будто бы противоположная сторона не отвечала при возможности тем же.

Не менее знаковым было заявление Барака Обамы в эфире телеканалу CNN 13 июля, где он отмежевался от собственного высказывания, сделанного в американо-израильском правоконсервативном институте AIPAC. Накануне тура на Ближний Восток потенциальный лидер американской президентской гонки уточнил, что его слова о «едином и неделимом Иерусалиме» являются неточной интерпретацией прессы.

Этот последний дипломатический реверанс был сделан явно в адрес тех государств, от которых в максимальной степени зависит уровень цен на мировом рынке. Тех арабских стран, которые постепенно берут под контроль крупнейшие банки Запада – достаточно примера знаменитого пострадавшего на ипотечном рынке лондонского Barсlays Bank, контрольный пакет акций которого только что перешел в руки семьи катарского эмира.

Следует отметить, что жест Обамы в сторону Палестины не вызвал ни шума в американских СМИ, ни даже реакции со стороны своего оппонента Маккейна. Версия о том, что смягчение отношений Вашингтона с исламским миром оговаривалась Белым Домом с кандидатом от Республиканской партии, весьма правдоподобна. Не далее как 6 июля бывший советник Маккейна Энтони Кордесман заявил в Иерусалимском университете, что иранский ядерный проект «не рассматривается США как первостепенная опасность». В свою очередь, помощник Обамы, бывший посол США в Израиле Даниэль Курцер еще в мае весьма недвусмысленно разъяснял, что без обсуждения вопроса о статусе Иерусалима мир на Ближнем Востоке недостижим. Из чего можно сделать вывод, что по политике на Ближнем Востоке в Вашингтоне достигнут достаточно определенный межпартийный консенсус.

Создается впечатление, что крупные американские политики и эксперты соревнуются в примирении с исламским Востоком. Если Обама старается казаться миролюбивее Маккейна, то Збигнев Бжезинский, в свою очередь, критикует Обаму за намерение увеличить американский контингент в Афганистане, предупреждая его, что тем самым Америка «может повторить ошибки Советского Союза».

КЛЮЧИ ОТ МИРОВОГО «ОБЩАКА»

Как нетрудно убедиться по сопоставлению колебаний нефтяных цен с громкими заявлениями иранских и израильских официальных лиц, запредельные цены на мировые энергоносители были важнейшим инструментом политической игры правых крыльев истэблишмента обоих стран. Для Ирана этот инструмент, более того, имел первостепенное геополитическое значение – что бы сегодня, оправдывая компромисс Буша, не говорили официозные интерпретаторы вроде аналитика Brookings Institution Майкла О'Хенлена, на голубом глазу рассказывающего «Голосу Америки», что в Иране «люди настроены более проамерикански, чем в большинстве других стран Ближнего Востока».

Сегодня достоин внимания не только тот факт, что эта игра снята с повестки дня, но и то, что по крайней мере один из решающих факторов этого кардинального поворота в мировой политике имеет отношение не к нефтяному рынку, а к рынку наркотиков. В самое сердце которого и счел нужным отправиться наиболее вероятный будущий президент США Барак Обама.

Понятно, что Афганистан не только и не столько гнездо терроризма (читай – фактора роста цен на энергоносители), но и та самая территория земного шара, где укрепляется с каждым годом растущий теневой сектор глобализованной экономики, где образуется не заносимый в бухгалтерские книги ресурс колоссального масштаба. Афганистан – та самая страна, где один из виднейших политиков и один из известнейших наркотрейдеров был убит за два дня до событий, обозначаемых дробной цифрой 9/11. Здесь можно найти ключи от тайн, весьма чувствительных для отодвигаемой от стратегических решений «партии войны». Здесь можно, используя этот рычаг, найти новые источники накачки средств в американский финансовый сектор, по существу заменив одни каналы трансформации неофициального капитала в официальный на другие.

Любопытно, что в той самой Женеве, где происходила без преувеличения судьбоносная встреча «шестерки» по Ираку, почти одновременно случилось еще одно событие: руководство одного из крупнейших в мире банков, United Bank of Switzerland (UBS), заявило о прекращении обслуживания счетов американских граждан. Случилось это ровно на следующий день после того, как комитет Сената США по налоговым расследованием, возглавляемый одним из самых пламенных противников войны в Ираке демократом Карлом Левином, опубликовал доклад, из которого следовало, что в UBS и лихтенштейнском банке LGT скрывается не менее полутора триллионов средств американцев, укрытых от налогообложения. Уместно напомнить, что тот же лихтенштейнский банк ранее подозревался в налаживании контактов между итальянскими наркокартелями в США и российскими теневыми кругами, за которые с неожиданным усердием взялась испанская прокуратура.

ОЩУЩЕНИЕ УЖЕ ВИДЕННОГО

У большого мира, как и у большой войны, существует неофициальная, теневая сторона, что хорошо известно русским по опыту советской перестройки и последующих реформ. В этой связи завершение «второй холодной войны» можно рассматривать с двух взаимоисключающих точек зрения. Стратегические уступки Вашингтона странам ОПЕК и отдельно Ирану, а на европейском континенте – несомненно, Франции, можно считать особо изощренным по гибкости ходом американской дипломатии. Ровно так же интерпретировалась во многих американских кругах – притом не только официозных – политика Горбачева конца 1980-х годов, когда Москва таким же широким жестом «сдавала» мировое коммунистическое движение, как сегодня Вашингтон «сдает» израильский «Ликуд» и его еще недавно считавшееся мощным международное лобби.

В конце 80-х казалось, что Москва с помощью широчайших реверансов геополитических оппонентов выйдет из ситуации на белом коне, приукрасив свой международный имидж и заодно решив важнейшие экономические проблемы Советского Союза. Но перестройка завершилась иначе, поскольку системные проблемы таким образом не решались и решиться не могли. И если проводить параллели с сегодняшней суетой обеих американских партий вокруг уплывающих из американского бюджета средств и очевидных, уже не скрываемых отчаянных усилий по восстановлению контроля над теневым сектором, то в качестве параллели с 80-ми годами напрашивается знаменитое тогда «узбекское дело». Как известно, спасти советскую экономику эта кампания, несмотря на ее всесоюзный масштаб, решительно не помогла. Что касается усилий по сдерживанию нефтяных цен, то они также имеют свой позднесоветский аналог – известную горбачевскую кампанию по борьбе с алкоголем.

Как уплывание денег в швейцарские банки, так и рост цен на энергоносители являются лишь продуктом развития мировой экономической системы последнего полувека. Ее трансформация в нечто иное не может оказаться процессом легким, мирным и доставляющим одно удовольствие. И даже если завтра на скамье подсудимых в Америке окажутся зажигатели иракской кампании – Дик Чейни, Дональд Рамсфилд, Джон Болтон и прочие «консерваторы вашингтонского политбюро», это, скорее всего, не спасет ни лица Америки, ни ее экономический механизм, ни уже сокращающуюся военную машину.

Что касается России, то из происшедших событий здесь будут несомненно, хотя и запоздало, извлечены частные уроки. Скорее всего, российский Минфин все же откажется приглашать швейцарский UBS к участию в управлении государственными фондами. В свою очередь, «Газпром» предпримет усилия для укрепления отношений с Ираном, чему международная конъюнктура уже не препятствует. Следование конъюнктуре сегодняшнего дня также склоняет российский нефтегазовый сектор к компромиссам с Грузией, коль скоро через нее проходят важнейшие транзитные коридоры на Джейхан. Тем более что Вашингтон никогда не мешал Тбилиси поддерживать особые отношения с Тегераном.

Все вышесказанное относится к области тактики. Что же касается стратегической линии внешней политики, то она должна исходить уже из завтрашней конъюнктуры. Та страна, которая ее вовремя уловит и использует если не с максимальной пользой, то хотя бы с минимальным ущербом для себя, войдет во вторую четверть века с серьезным запасом прочности.

Это значит, что России нельзя медлить с обозначением собственных интересов и собственных позиций в мировой политике в качестве самостоятельного полюса силы. Это значит, что отстаивать свои интересы придется на количестве фронтов, пропорциональных количеству новых формирующихся полюсов мирового влияния. Переход ранней фазы американской перестройки в позднюю – более чем серьезный повод для переосмысления как геополитических, так и геоэкономических подходов в российской политике.