— Вам часто предлагают отрицательных персонажей. Сложно ли оправдать героя — для правдоподобности создания образа? Появляется ли желание дать шанс негодяю, чтобы его не так ненавидели зрители?

— Вы очень точно сейчас сказали, мысль дать шанс негодяю всегда у меня сидит под коркой. Иногда оправдываешь персонажа, пытаешься найти его правду. Потом, то ли с возрастом, то ли с опытом пришло: не всегда это надо делать. Покажу таким, какой он есть, таким, чтобы кто-то узнал себя со стороны. Возможно, осознание отвратит от плохих поступков и подобного образа жизни.

В начале 2000-х годов я брался за любую работу. Играл отрицательного персонажа в «Дальнобойщиках». По сюжету, герой изнасиловал кавказскую девочку. И уже после показа этой серии я был на съемках в Адыгее. Там меня чуть не убили. Благо, было человека четыре из нашей группы, мы потолкались и потом сели с ними разговаривать. У обоих дочери. Они приняли близко к сердцу увиденное на экране, а тут я собственной персоной им попался. «Ты понимаешь, если бы серию показали сегодня, а не три дня назад, никто бы нас не остановил», — признались они. Это была очень серьезная ситуация.

Но была и другая, когда в Москве тот же самый эпизод «Дальнобойщиков» мне припомнили скинхеды. Я покупал сигареты в киоске, на улице темно, слышу хруст снега. На меня идет масса бритоголовых. Их было очень много. Понимал, что ищут жертву и нашли ее в моем лице. Обступили, и их лидер, глядя нагло в упор, вдруг по плечу меня хлопает и говорит: «Это ты дальнобойщик, который кавказскую девочку?» Уже не знал, что отвечать. «Работа такая», — почему-то я тогда ответил. А он: «А, молодец братан. Пошли с нами. Будем их гонять». Я сказал, семья, дети ждут дома. А они не отстают: «Мы тебя проводим». И я с ними минут 10 шел по городу. Вот вам другая сторона медали. Ужасные воспоминания.

— Вы снимаетесь в фильме по сценарию Александра Проханова «Позывной «Пассажир». Часть съемок проходила в зоне СВО. Вам не страшно было?

— Я впервые приехал в Донецк еще в январе 2015 года. Хотел поддержать людей. Да и вообще, понять, что происходит. Это был «день перемирия», но Украина его прервала и пошла танками в Киевский район города. Мы как раз находились в аэропорту Донецка. Меня повезли туда, чтобы показать, что от него осталось. Бои за него многие сравнивали со Сталинградом. Здание разбомбили, самолеты оказались разорваны в клочья.

Пока мы были в терминале, подбомбили нашу машину. Она чудом осталась на ходу, и водитель кидал дымовые шашки, чтобы нас вывезти с территории аэропорта, чтобы противник не разглядел в прицел нас. Две машины тогда всё же «подлетело». Нам очень повезло.

Когда приехали в штаб, там был британский журналист Грэм Филлипс. Он написал материал про нас. Статья разошлась по всему миру. Тогда мне написали какие-то украинцы: «Жалко, что не убили тебя». И тут же стали говорить, какой я противный актер. Поразительно, как актерская профессия измеряется твоими поступками. Мне даже приятно было читать их гадости обо мне. Я-то поехал своих поддержать.

— Вам гадости писали коллеги?

— Да. Я тогда поехал в Донбасс, потому что не понимал, кому верить. Было очень много фейков, какого-то вранья. Приехав туда, мне всё стало ясно и понятно.

Многие, когда им показывали зверства укронацистов, отмахивались: «Ой, да это фейки». Когда человека цепями к кресту привязали и волокли за БТР. Когда женщин насиловали...

Помню, поехал в Донбасс в канун Нового года и попал под обстрел, прятался в цокольном этаже жилого дома. Там были дети, человек лет двадцати, стояла елка наряженная. А в трех километрах засел враг, обложил Донецк и со всех сторон бомбил. Мне было жутко. Не знаешь, куда оно прилетит сейчас. Я смотрел на детей, а они не реагировали. Потому что уже привыкли.

— Злитесь на тех, кто осуждает сейчас Россию?

— Это меня очень злит. Народные артисты делают из себя умных, валят всё на политику, на погоду, на природу. Они-то всё «знают» наверняка! Они там близко не были, они не знают, что происходит в Донбассе. А ведь люди же слушают их, потому что любят за сыгранные роли.

Еще задолго до начала СВО, восемь лет назад, я начал привозить гуманитарку в Донбасс. Видел, как люди ходят в трико и тапках. Потому что у них дома разбомбили и ничего не осталось. А в чем воевали ополченцы, вы представить не можете. У них почти ничего не было.

Когда приехал в одну деревню с гитарой, хотел поиграть, но концерт не состоялся: мирных жителей не осталось. Вышел мне навстречу завклубом, мужчина неопределенного возраста, то ли 70, то ли 50 лет ему. Говорит: «Всё. В нашей деревне теперь рубеж. Петь некому».

Мы с ним разговорились, и я спросил, а может быть с украинцами можно было миром договориться? Что с ним началось… Он замолчал, а потом как зарыдал! Здоровенный мужчина плакал и говорил: «Нет, нет. Защитите нас. Не бросайте». И уже я не знал, что ему сказать.

https://iz.ru/1605740/zoia-igumnova/menia-zliat-vse-eti-umniki-kotorye-ne-veriat-donbassu